Abstract
Об удушающем британском восторге; о друге, опоздавшем на тройное свидание; а также о том, что выиграть битву – фигня, ты дойди сначала
Нормальные герои всегда идут в обход
(с) В. Коростылев «Айболит-66»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДРАГУНСКИЙ СЫН
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЕРЦОГСТВО БЕЗ ГЕРЦОГА
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. КРАСАВЧЕГ И МЕБЕЛЬ ПРАВОСУДИЯ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ТЕОРЕТИК НА ВОЙНЕ
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ГУСАР ПО ЖИЗНИ
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. КРАСНЫЙ КОРОЛЬ
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ПЕРЕВОД С ПОВЫШЕНИЕМ
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ПРИНЦЕССА-АНГЕЛ
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. ПОТЕРЯШКА
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. ПОЧЁМ В ЧЕХИИ КАРТОШКА
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. КРАДЕНЫЙ ПРИНЦ
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ. СЛАБОУМИЕ И ОТВАГА!
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ЭТОТ ДЕНЬ ПОЗОРА ПОРОХОМ ПРОПАХ
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ. КАВАЛЕРИСТ И ТЕОРЕТИК – ЭТО СИЛА
ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ. БЕРЕГИТЕСЬ ЯКОБИНЦЕВ!
ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ. КОРОЛЬ-РАБ
ЧАСТЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ. НАСТОЯЩИХ БУЙНЫХ МАЛО
ЧАСТЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ХОТЯТ ЛИ ПРУССКИЕ ВОЙНЫ?
ЧАСТЬ ДВАДЦАТАЯ. ФЕЛЬДМАРШАЛ ФОРВАРТС
Блюхер наконец-то получил то, к чему стремился всю жизнь – всеобъемлющую непререкаемую славу. Но самое странное было то, что получил он её не на родине – ни в Мекленбурге, ни в Пруссии – а... в Англии. Страна, 20 лет практически беспрерывно находящаяся в состоянии войны сначала с революционной, а потом с наполеоновской Францией, по достоинству оценила человека, едва ли не в одиночку победившего Корсиканского Людоеда (по крайней мере так подавали это британским потребителям масс-медиа). И вообще, на Острове умели и любили делать из всего подряд паблисити или хотя бы газетный скандал...
Блюхер немедленно стал знаменитостью. Не буду приводить все карикатуры, их много. Но реклама пива с Наполеоном на тарелочке и надписью Блюхер на сабле – это нечто :)
Первыми словами, произнесёнными Блюхером при виде Лондона, были "Was für plunder!" (Что за дыра!), но британцы услышали в этом "What a place to plunder!" (Как хорошо было бы его разграбить!) и немедленно возгордились. И уже скоро Гебхард, сопровождавший в поездке своего короля, начал стенать от обрушившегося на него потока чествований. Его принял сам принц-регент, публика в опере встретила его аплодисментами, Оксфорд и Кембридж вручили ему докторские степени (Блюхер отреагировал в своём стиле и попросил дать Гнейзенау хотя бы звание аптекаря), на него вешали ленты, его целовали милые девушки (в щёчку, вы не подумайте, времена не те), в его честь городки и деревни организовывали праздничные вечера, ему подарили саблю в бриллиантах... Да, он этого хотел, но зачем так много? И нахера мне сабля в брюликах?
Доктор Блюхер
В общем, всё это не грело, и Гебхард с огромной радостью вернулся домой, где принялся за другое привычное для себя дело – бурчать и маяться от безделья. Поводы, естественно, тут же нашлись – ведь политики и дипломаты Пруссии принялись просырать всё, что они, солдаты, добывали для страны кровью. Собрались себе в Вене и принялись шушукаться. Причём все против нас. Вы только подумайте, не захотели отдавать нам Саксонию! Заявили, что это самостоятельная страна... Эти предатели? Самостоятельные? И не вернули Пруссии её законные земли в Южной Пруссии – сказали, что это теперь Царство Польское и принадлежать оно будет России... Что за нах?! И отдали в компенсацию.... Виттенберг... Нет, ну куда это годится?
Тем временем его начштаба в последнюю кампанию, Гнейзенау, стал признанным «наследником» того ключевого места, которое ранее занимал Шарнхорст, и продолжал реформу. Вот только победа над Наполеоном означала среди прочего и то, что теперь исчез пугающий внешний объединяющий фактор – и внутриполитическое единство начало осыпаться. Место честных солдат постепенно занимали хитрожопые крючкотворы, и не было против них средства. Начались шепотки, что Гнейзенау-то – саксонский выскочка и неизвестно, не мнит ли он себя прусским Бонапартом...
Спас наших героев из трясины повседневности он же, Наполеон, сбежавший с Эльбы...
Хоба! Не ждали!
Нет, Бурбоны, конечно, сами были ещё те долбоклюи. За считанные месяцы довести страну, смертельно уставшую от войны, до взрывоопасного «При Наполеоне такой фигни не было» – это надо уметь. Целое поколение французов, знавшее о Старом Режиме только из пересудов и подспудно верящее в добродетель и благородство его представителей, было шокировано той мелочностью, с которой вернувшиеся в свою очуждённую родину аристократы принялись мстить. Всему подряд. Людям, городам, институтам, моде, флагу, символам...
Никогда не мстите символам – они всё равно сильнее. Дайте им умереть своей смертью.
В ночь с 8 на 9 марта 1815 года Гнейзенау лично разбудил Блюхера и сообщил новости о возвращении Узурпатора. Это немедленно электризовало героя и вывело из состояния победной депрессии. Он отложил подальше всю коллекцию парадных шпаг, взял простую, боевую, и немедленно ринулся на запад, сопровождаемый прочими патриотами. Для молодых офицеров, следовавших за ним, он был не просто фельдмаршалом, а подобием языческого бога войны, настоящим её воплощением. Многие отпускали усы «а-ля Блюхер„, и Гебхард не без удовольствия отметил, что среди них был и второй сын короля, 18-летний майор Вильгельм Гогенцоллерн. Гнейзенау тоже был при нём, и теперь не только как начштаба, а и первым заместителем, поскольку противного Йорка, вообще-то бывшего следующим после Блюхера в армейской табели о рангах, отправили командовать резервным корпусом. Тот разобиделся и подал в отставку, но король её не принял.
В Намюре, где находился штаб прусской армии, Блюхера ждало одно неприятное задание. Приданные ему в помощь части, состоящие из бывших саксонцев (чьи земли теперь перешли к Пруссии), был на грани мятежа, и его верность была под большим вопросом. Фельдмаршал же саксонцам не доверял вообще, считая их нацией предателей и трусов (см. Веттины), за его спиной поднимающих тосты за здоровье Наполеона. Что известно точно, так это то, что их никто не освободил от клятвы верности бывшему королю, Фридриху-Августу, а значит пруссаками они себя не считали. Ночью группа саксонских гвардейцев забросала штаб камнями, а потом взяла его штурмом. Утром один из полков отказался салютовать Блюхеру. Ответ был самым жёстким: штандарт полка, вышитый лично королевой, публично сожгли, зачинщиков отдали под трибунал и расстреляли, а всех остальных предписали пройти фильтрацию. Не буду долго расписывать ход следствия, но по итогу весь тру-саксонский контингент был распущен и без оружия отправлен домой. Блюхер предпочитал командовать меньшим количеством солдат, но доверять каждому из них.
Расстрел саксонских бунтовщиков
Британская армия (которая была британской весьма формально, так как островитян в ней было едва больше трети, а остальные были голландцами и ганноверцами) была расквартирована неподалёку, со штабом в Брюсселе. Командовал ей недавно произведённый к герцоги генерал Артур Уэлсли. Блюхер помнил этого сухого и чопорного парня, на 27 лет моложе: они встречались во время поездки на Альбион и почувствовали друг к другу глубокую симпатию, какую могут знать лишь двое солдат, не один год воевавших против Наполеона. С Веллингтоном находится и старый знакомый, «молодой» герцог Брауншвейгский со своим «Чёрным Легионом», который все эти годы сражался на стороне британцев на Иберийском полуострове. План кампании родился сам собой: Наполеон явно собирался идти на них двоих в первую очередь. Надо было только заманить его в ловушку: один связывает французов, а другой тем временем бьёт им с фланга. Или наоборт. Кинули монетку, и встречать Корсиканца лицом к лицу выпало Блюхеру. Однако враг почему-то не шёл...
Они не могли знать, что именно в этот момент Наполеон испытывал самую страшную из бед – кадровый голод. И дело в не в солдатах – этих было полно, ветеранов, вернувшихся из русского плена, из осаждённых крепостей в Германии, Нидерландах и Польше, из бывших испанских и нидерландских армий. Хватало и опытных офицеров – чай не 1814-й. Но вот с высшим звеном...
Ликование по поводу возвращения Наполеона было не настолько всеобъемлющим, как это представляется из пропагандистских нарративов, наполнивших нашу историю, и в первую очередь это касалось тех, кто плечо к плечу прошёл с ним безумную кампанию 1814-го. Очень многие сомневались в состоянии здоровья реинсталлированного императора, причём как физического, так и умственного, и оттого не спешили возвращаться в строй. Даву, «железный маршал» ослеп настолько, что с трудом видел даже с очками, вдобавок, никто кроме него не был способен провести экстренную мобилизацию и наладить военное производство, так что пришлось оставить его на хате, военным министром. Мармон и Мюрат, понятно, без обиняков считались предателями, Массена был безнадёжно стар, но Удино, Виктор, Макдональд... Особенно Бертье, без чьей памяти и острого ума штаб превратился в сплошную путаницу и сумятицу. Некоторые просто не ответили на приглашение, а другие и вовсе удалились вместе с Людовиком XVIII. Полководцы такого порядка не растут на деревьях, а кому-то надо было возглавлять корпуса и армии – и Наполеон был вынужден повышать в звании тех, чья компетентность заканчивалась на уровне дивизионного генерала. Среди таких был и новопроизведённый маршал – Эмманюэль де Груши.
Эмманюэль де Груши (1766–1847), хотя был аристократом и, по слухам, незаконным внуком Луи XV, искренне принял Революцию. Служил в драгунах, а в наполеоновских войнах проявил себя смелым и исполнительным, но безынициативным командиром
В час дня 15 марта к Блюхеру примчался гонец с юга и принёс весть о том, что началось. Наполеон силами всей Северной Армии перешёл границу с Бельгией и движется на них. Фельдмаршал только успел разослать приказы рассеянными по окрестным сёлам дивизиям собраться у Сомбреффе, на пересечении дорог, ведущих на север, к Брюсселю и Веллингтону, и на восток, к тылам прусской армии, как очередные гонцы с аванпостов огорошили его: французы уже заняли Шарлеруа, всего в 15 милях от предполагаемой точки сбора. Наполеон двигался слишком быстро... но, дьявол, это же был Наполеон, чего вы ожидали? Теперь оставалось обороняться сразу здесь, в плотной застройке четырёх деревень и городка под названием Линьи. Корпус фон Бюлова, слишком оттянутый к северу, на битву явно не успевал, а значит у французов было численное преимущество.
Не следующее утро на мельницу у деревни Бюсси, где Блюхер устроил наблюдательный пункт, лично прибыл Веллингтон. Дико извинялся за опоздание, говорил, что был отвлечён социальной активностью, обещал прийти на помощь как можно скорее, если только на него самого не нападут, и уехал обратно. Что ж, хоть какая-то определённость – и Блюхер расставляет войска в сёлах вокруг Линьи из расчёта, что правый фланг прикроют британцы. В 2 часа пополудни с юга подошли французы и с ходу вступили в битву.
Битва при Линьи, начало
Следующие 6 часов были настоящим адом. Пруссаки и французы раз за разом отбивали эти чёртовы четыре села и тут же их теряли. Улицы были устелены тысячами погибших и тяжелораненых, целые дивизии теряли до трети личного состава и выходили из боя после нескольких штыковых, израсходовав все патроны – но решающего перевеса достичь не мог никто. После шести вдалеке на западе показалась колонна, и пруссаки приободрились, но через час она почему-то повернула обратно. Солнце клонилось к закату, и тут Блюхер заметил, что французы отступают от Линьи. Это был тот самый шанс, терять который было бы безобразной глупостью. Он собрал последние резервы: три кавалерийских полка, – и лично повёл их в атаку.
Но французы не собирались отступать. То, что Блюхер принял за оргазм отход, оказалось простой перегруппировкой, и сразу на выходе из Линьи уланов 6-го полка, которых он вёл, встретили все силы Старой Гвардии Наполеона. Как назло, именно в этот момент погода резко изменилась – такое часто бывает в Нижних Землях – и яростная летняя гроза хлынула на усеянное телами поле битвы. В полях пшеницы высотой в человеческий рост (да, бельгийцы знали толк в аграрных технологиях) прусская кавалерия неожиданно выскочила прямо на строй французских гренадёров. Первый же залп смёл наземь четверть личного состава и почти всех офицеров. После второго уланы дрогнули и повернули коней – и тут им в фланг ударили кирасиры. Сопротивление было безнадёжным – уланы не чета тяжёлой кавалерии – и началось бегство. Блюхеру было не привыкать: повернуть назад для гусара – это лишь один из манёвров, – но тут вражеское ядро врезалось в его прекрасного скакуна, подарок принца-регента, прямо рядом с его коленом. Несчастный жеребец жалобно заржал и повалился на спину, всем телом придавив старого фельдмаршала.
Гнейзенау участвовал в этой кавалерийской атаке наравне с прочими штабными, но тут разверзлись хляби небесные, и мелкие канавки, отводящие воду с полей, мигом превратились в бурные потоки, поэтому он оказался оторван от командующего. Когда ударили французские кирасиры, он оказался в стороне от основной схватки и одним из первых прибыл обратно к мельнице Бюсси, где и узнал об исчезновении фельдмаршала. Что ж, к этому они были готовы. Во-первых, это война. Во-вторых, приступы безумия Блюхера заставляли относиться всерьёз к вопросам цепочки командования. Теперь он командовал прусской армией Нижнего Рейна, и остатки офицерского корпуса выжидающе смотрели на него. Как начштаба он обязан был предусмотреть всё, и дух Шарнхорста мог быть им доволен – он предусмотрел и поражение. И предусмотрел то, как это поражение можно превратить в победу.
Замысел Наполеона был очевиден – он делал это раз за разом, начиная со своей первой кампании 1796 года – вклиниться между двумя вражескими армиями и быстро разгромить одну, а потом обрушиться на вторую. Все законы войны предполагали, что сейчас, после поражения, пруссаки отступят вдоль линий коммуникации на восток, к Намюру. Однако армия под чёрным орлами была побеждена, но не разгромлена, а свежий корпус Бюлова всё ещё был где-то рядом, на севере. И Гнейзенау выдвинул на обсуждение план: пока один корпус будет делать вид, что пруссаки уходят на восток, основные силы отступают на север, просёлочными дорогами, соединяются с Бюловым – и делают то, что должны были сделать сегодня с Наполеоном британцы. Возражения?
Возражений не было. Прусские генералы были уже не те, что под Йеной-Ауэрштадтом. Они умели держать удар, а злость против французов придавала им сил, и той же ночью план был приведён в действие.
Утро принесло ряд хороших новостей. Во-первых, французы купились на разводку: два французских корпуса с кавалерией двинулись за фальшивой прусской армией на восток, оставив без внимания её основные силы, а сам Наполеон двинулся в сторону Веллингтона. А во-вторых, под утро нашёлся Блюхер. Его спас верный адъютант, прикрывший яркую форму павшего фельдмаршала своим плащом, а потом при помощи шести рядовых вытащивший его из-под лошади и довёзший до ближайшего села, где его и нашёл Гнейзенау. Бог войны снова был с ними, а значит ещё ничего не закончилось.
Блюхер под конём Линьи
Первым вопросом фельдмаршала было:
– Где, б***, Веллингтон?
Об этом мог бы рассказать герцог Брауншвейгский, командующий «Чёрным Легионом». Но он, увы, был уже мёртв, как и сотни его однополчан.
Веллингтон был хомо политикус куда больше, чем полководцем. И больше аристократом, чем солдатом. Поэтому его войска стояли не там, откуда им было бы быстрее прийти к Линьи, а там, где это меньше раздражало новоявленных хозяев бельгийской земли, голландцев. А сам он, получив известия о вторжении Наполеона, отправился... на бал герцогини Ричмонд. Вместе со всем офицерским корпусом. Чтобы не распространять панику и всё такое.
Але ж бал є бал!(с)
Хотели как лучше, а получилось как всегда. Прусский вестник ворвался с новостью о захвате Наполеоном Шарлеруа прямо на бал, и зрелище красивых офицеров (многие из которых уже не вернутся домой), отправляющихся из хрустальных залов прямо на войну, потрясло прекрасных дам ещё больше, чем просто страх от возвращения Узурпатора. Так или иначе, время было упущено, и 16 июня на перекрёстке главных дорогу у Катр-Бра корпус Нея встретила всего лишь одна дивизия под командованием принца Оранского, будущего короля Нидерландов.
Виллем, принц Оранский (1792–1849), будущий король Нидерландов (1840–49) и его жена, сестра императора Александра I Анна Павловна (1816)
Если вы думаете, что кроме французов, пруссаков и британцев в той войне никто не воевал, то это зря. И голландцы показали себя очень хорошо – но что они могли сделать против втрое превосходящих сил противника? После нескольких часов ожесточённой битвы они начали отступать, и тут на помощь пришли первые подкрепления – британцы Пиктона, конница Ван-Мерлена и «Чёрный Легион» Брауншвейга. Чаши весов выровнялись, но тут подкрепления пришли и к Нею – и снова союзники были вынуждены отступать. Но потом подходят шотландцы... и так несколько раз. Периодически все видят, как где-то на востоке то появляется, то исчезает непонятная колонна, идущая непонятно откуда и куда. В конце концов французы огромными усилиями разрывают каре шотландцев, и герцог Брауншвейг лично ведёт свою конницу в контратаку... из которой больше не возвращается. Но и у французов заканчиваются резервы, так что битва стихает с заходом солнца, формально не принеся победы ни одной из сторон. Но в итоге получается, что Веллингтон не смог прийти на помощь Блюхеру, а узнав о поражении под Линьи и вовсе вынужден отвести войска назад к Брюсселю, остановившись у деревни под названием Ватерлоо.
Смерть Чёрного Герцога. Ибо нефиг на бугурт без шлема выходить!
Так что Веллингтон не лукавил, обещая прийти на помощь, если на него не нападут французы. Просто Наполеон, как мы помним, оказался быстрее.
Да, кстати, а что же это за таинственная колонна, которая всех пугала, но ничего не сделала? А это был корпус генерала д'Эрлона, который попеременно получал приказы то от Наполеона прийти и смять пруссаков, то от Нея – прийти и навалять британцам, а в итоге целый день промотавлся туда-сюда без толку.
17 июня, получив известие о новом плане, Веллингтон запросил у пруссаков 3 корпуса. Гнейзенау пытался протестовать – оставлять в заслоне всего один корпус, да и тот потрёпанный при Линьи, означало обречь его на ещё один разгром – но Блюхер не знал полумер, и начштаба со вздохом составил маршевую диспозицию. И пока Клаузевиц в должности начштаба 3-го корпуса задерживал Груши под Вавром, корпус Бюлова немедленно выдвинулся на запад по просёлочной дороге, ведущей через Парижский лес. Фельдмаршал отправлялся вместе с ним. Точкой на карте, куда следовало дойти, была выбрана гостиница «Белль-Альянс» на пересечении с главной брюссельской дорогой. Теперь оставалось лишь надеяться, что Веллингтон не отступит, иначе всей прусской армии...
Тот самый совет вошёл в легенды
Но легко сказать «выдвинулись». Путь был запружен остатками разбитых частей, повозками, артиллерией. Гроза, разразившаяся под конец битвы при Линьи, перешла в затяжной ливень и продолжалась весь следующий день. Она послужила причиной тому, что Наполеон отложил на 5 часов битву против Веллингтона. Она же превратила все окрестные дороги в месиво грязи, а ручьи – в бурные реки. Кони не справлялись, и большую часть времени орудия вытаскивали из болота вручную. Путь шёл через пересечённую оврагами местность, и временами солдатам приходилось идти колонной по одному. Но Блюхер, едва сидящий в седле после Линьи, был рядом, и одно его присутствие придавало сил.
Последняя кампания Наполеона
Дальнейшее более-менее известно всем. Правда, если вы вспомните фильм «Ватерлоо», то попуститесь, всё было совсем не так. Это конечно красиво: атака Старой Гвардии, британские стрелки в пшенице на обратном склоне холма, пруссаки, выходящие из лесу – все в чёрном – и Блюхер, орущий «Гордо поднимите прусские знамёна!» – однако это лишь кинематографический вымысел.
Во-первых, зная Блюхера, вряд ли его клич был настолько цензурен. А во-вторых, в этом маленьком эпизоде сжали до 5 минут события целых 5 часов. Корпус Бюлова вышел из лесу около 4 вечера, а поскольку дорога была очень узкой, то ещё около часа заняло разворачивание в боевые порядки. Естественно, Наполеон не смотрел на это спокойно: на гряде, отделяющей его войска от Парижского леса, в деревне Планшенуа была выставлена дивизия прикрытия, и она героически защищалась до самого вечера, не давая пруссакам ударить в фланг остальной армии. Уже под самый конец им на помощь пришли батальоны Старой Гвардии, и всё держалось, пока не была отражена последняя атака на британский центр, поддержанный прусскими резервами, и в французских рядах не началась повальная паника. Так что Блюхер оказался прав – третий корпус был не лишним, и без него битва могла сложиться совсем иначе.
Битва у Ватерлоо, 5 вечера, до конца битвы ещё больше 4 часов
Но с закатом всё было кончено, и в 21.15, в лучах заходящего солнца, Веллингтон и Блюхер встретились около точки назначения, Белль-Альянс. Они дружески обнялись и старый фельдмаршал воскликнул:
– Мы совершили великое! Весь мир запомнит битву при Белль-Альянсе и славу прусского оружия!
Историческая встреча
И добавил нечто, чего мы воспроизводить не будем.
продолжение следует ЗДЕСЬ
https://site.ua/khavryuchenko.oleksiy/celoveki-i-paroxody-i7n1llp