Abstract
О династии кидал, рождении посреди битвы и разгульной молодости безотцовщины
Ведь так не бывает на свете,
Чтоб были потеряны дети
(с) Д. Непомнящий
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДРАГУНСКИЙ СЫН
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЕРЦОГСТВО БЕЗ ГЕРЦОГА
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. КРАСАВЧЕГ И МЕБЕЛЬ ПРАВОСУДИЯ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ТЕОРЕТИК НА ВОЙНЕ
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ГУСАР ПО ЖИЗНИ
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. КРАСНЫЙ КОРОЛЬ
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ПЕРЕВОД С ПОВЫШЕНИЕМ
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ПРИНЦЕССА-АНГЕЛ
Саксония всегда была трикстером среди германских княжеств. (Конечно же, я имею в виду Верхнюю Саксонию, которая имеет к саксам такое же отношение, как Франция – к франкам). Правнуки злобного аллеманского герцога Гунфрида, на рубеже тысячелетий осевшие в неспокойных землях сорбов, построили на месте славянского града Витина замок, а их потомки, именуемые ныне фон Веттинами, получили от императоров в фьеф сначала Восточную Марку, потом Мейсенскую Марку, а потом и ландграфство Тюрингию – и принялись всех последовательно кидать. Сначала подлизались к императору Сигизмунду и кинули захиревших Асканиев на право заседать в коллегии императорских избирателей – то есть стали курфюрстами. Потом курфюрст Фридрих Мудрый кинул Мать Римскую Церковь, дав покровительство еретику Лютеру и тем самым дав ход Реформации. Потом далёкий кузен Морис из Веттинов-Альбертинов кинул Веттинов-Эрнестинов и, будучи сам лютеранином, присоединился к императору Карлу V, а получив из его рук все владения родичей на восток от Эльбы-Заале, немедленно кинул и его, возглавив протестантскую лигу в северной Германии.
Во время Тридцатилетней войны саксонцы хотели пропетлять и кинуть всех, но имперский генерал Тилли просто зашёл на территорию курфюршества и начал её грабить. Поэтому Иоанн-Георг I был вынужден вступить в союз с Швецией против Империи... но уже через год кинул шведов и, получив немного Лузатии, замирился с католиками. Шведы в отместку ещё 10 лет мародёрили саксонские земли, но то таке...
1. Так, в основном, сложились пределы Саксонии, как мы её знаем сейчас, с двумя фактическими столицами: Лейпцигом на западе и Дрезденом на востоке
А потом курфюрст Фридрих-Август Сильный совершил кидок нового уровня и стал королём Речи Посполитой. Вы спросите, кого он при этом кинул? Да своих подданных. Ведь на польский трон не принимали без партбилета конфессии у сертифицированного католического духовника, а в Саксонии уже без малого 200 лет единственно доступной формой религии было хардкорное лютеранство (даже кальвинистов на плаху отправляли), и жители как-то уже привыкли. Да потом ведь и Вестфальский мир узаконил принцип «Каков поп, таков и приход»... пардон, «Как верует князь, так веруют и подданные»... И что же это получается, теперь всем полутора миллионам саксонцев резко изучать катехизис и перековывать кирхи на костёлы? Компромиссом стало делегирование всех полномочий курфюрста как главы государственной церкви Тайному Совету, в состав которого входили исключительно правоверные лютеране. Пикантная подробность – при этом Август Сильный, принявший католицизм, по-прежнему возглавлял общегерманский совет по делам протестантской веры (что уже много говорит как о его личном, так и среднеевропейском отношении к религии в XVIII веке).
2. Фридрих-Август Сильный (1670–1733), курфюрст Саксонии Фридрих-Август I (1694–1733), король польский и великий князь литовский Август II (1697–1706, 1708–33). Известный бабник и меценат
Его сыну, тоже Фридриху-Августу, схема так понравилась, что он решил провернуть её снова. И это ему удалось – к огромной радости польских и литовских магнатов, которых слабый король, сидящий где-то далеко на западе и не лезущий в их олигархические дела, весьма даже устраивал, а также Российской империи, чьи войска принялись ходить по территории Речи Посполитой, как у себя дома – то против турок с татарами, то против пруссаков. Где-то так и получилось, что саксонец наслаждался жизнью в Дрездене, превращая его в знаменитый центр искусств и куртуазного поведения, а самая большая по площади европейская страна гнила изнутри, тешась сказками о героическом прошлом.
3. Этот мощный старик – Фридрих-Август II (1696–1763),курфюрст саксонский, король польский и великий князь литовский (1733–63), зять императора Иосифа I. Как это часто бывает с сыновьями бабников, верный супруг (16 детей). Известен также как покровитель Иоганна Себастьяна Баха, которого в итоге назначил придворным композитором
Стоит ли уточнять, что при таком анамнезе отношение к саксонцам среди европейских властителей было весьма специфическим, и многие втайне злорадствовали, когда такую блистательную серию кидков прервал Фридрих Великий, кинувший саму Саксонию и без объявления войны в 1756 году вторгнувшийся на её территорию? Да, это был первый шаг в войне, которую позже назовут Семилетней.
32-летний дрезденец Август-Вильгельм-Нейтхардт Гнейзенау (чей давний предок, вероятно, носил имя Гнезнов) служил в те времена в чине лейтенанта артиллерии и инженерных войск имперского ополчения верхнесаксонского округа (не путать с саксонской армией). После позорного пленения саксонцев в лагере под Пирной с последующий насильственным зачислением в ряды славной прусской армии, все 4 тысячи человек окружной армии отступили на запад, на соединение с вступившими в войну французами. Осенью 1757-го их объединённое войско вернулось в Саксонию.
Это была очень странная армия. Французы больше походили не на солдат, а на банду мародёров и насильников, которых презирали собственные офицеры, а имперское ополчение в основном состояло из протестантов, и многие ненавидели своих союзников больше, чем пруссаков (хотя прошло уже 70 лет, «подвиги» лягушатников в Пфальце никто не забыл). На 42 тысячи войска приходилось 12 тысяч обозников, состоящего из публики рангом от проституток до парикмахеров. Не дойдя до Лейпцига буквально 30 км, они внезапно обнаружили материализовавшегося из ниоткуда Фридриха со своими лучшими ветеранами. И хотя врагов было вдвое меньше, те принялись активно искать драки.
Как военный инженер лейтенант Гнейзенау уничтожал мосты через Заале, а потом его батарея мешала пруссакам огнём навести новые переправы, но это не помогло – Фридрих навёл понтоны выше по течению и всё равно перебрался на левый берег. Но внезапно патрули донесли, что противник почему-то готовится к отступлению, и тогда какому-то светилу пришло в голову обойти врага с фланга. Ранним утром 5 ноября союзники тремя огромными колоннами двинулись через узкое дефиле между лесом и холмами по направлению к деревне Росбах.
Проблема была в том, что Фридрих никак не собирался отступать. Французские патрули приняли за подготовку к отходу небольшие перемещения его частей на более удобные позиции. И когда враг подставился, Фриц не стал ждать.
Союзники поняли, что что-то идёт не так слишком поздно, и герцог Субиз, командующий французами, отдал гениальный приказ развернуть на ходу все три колонны в боевую линию перпендикулярно изначальному направлению движения. Пехотные роты, которые и на плацу не смогли бы исполнить такой сложный манёвр, немедленно перепутались друг с другом, началась сумятица – и в этот момент с ближайшего холма по ним врезала прусская артиллерия. Промахнуться было невозможно, и началась бойня. Одновременно кавалерия Зейдлица обрушилась на незащищённый фланг союзников, и хотя имперские кирасиры выдержали удар, пехота дрогнула и побежала.
4. Битва при Росбахе, 5 ноября 1757 г.
Лейтенант Гнейзенау находился ровно в центре этого кошмара, поскольку гениальный план наступления поставил всю артиллерию в среднюю колонну. В поднявшейся толчее от них не было никакой пользы: невозможно было даже распрячь орудия, не говоря уже о стрельбе. После провалившейся единственной попытке штыковой атаки французов и второго удара конницы Зейдлица вся армия (за исключением арьергарда под командованием графа Сен-Жермен) побежала. И Гнейзенау тоже (иначе бы не было нашего рассказа). Преследовал их, как мы помним, герой предыдущего цикла лейтенант фрайкора Штойбен.
Остатки его разбитого подразделения отвели на переформирование на запад. Денег не было, желающих сражаться тоже, и, чтобы хоть как-то спасти остатки ополчения от голодной смерти, часть Гнейзенау на зиму 1759/60 переместили в Вюрцбург, тихое княжество-епископство, изо всех сил старающееся сделать вид, что происходящее вокруг его не касается. Там Августа приютил собрат по оружию, капитан артиллерии и архитектор Адреас Мюллер. У того была старшая дочь по имени Мария-Ева-Доротея. Дальше всё немного предсказуемо. Военная любовь скоротечна, как горящий фитиль (никогда не знаешь, когда и куда тебя переведут), и уже скоро немолодой лейтенант, ради солидности вспомнивший, что у его далёких предков где-то в Верхней Австрии был замок, и потому ставший гордо именоваться фон Гнейзенау, повёл молодую под венец
В недобрую годину.
5. Вюрцбург в XVII веке
Весна принесла два известия. Во-первых, их опять отправляли в Саксонию, в очередной раз склонять прусского разбойника к миру. Во-вторых, Мария была в положении. И как порядочная офицерская жена обязана была сопровождать мужа в походе.
И вновь окрестности Лейпцига, та же земля, что и 2 года назад, только теперь Фридриха здесь нет... То есть... Как? Он опять здесь?!!
Они стоят в Шильдау, австрийская армия фельдмаршала Дауна в Торгау – всего-то в половине дневного перехода! Но между ними, как всегда ниоткуда, возникли прусские войска – просто так не пройти. И тут у Марии начинаются схватки. Мужа нет, его подразделение в полной готовности готовится отражать вражеское нападение, и она сама, как может, рожает мальчика. Супруга рядом нет, фантазии у измотанной родами матери не хватает, и в тот же вечер его крестят в протестантской кирхе под отцовским именем, добавив к нему лишь Антониуса (чтобы не путать, наверно).
Через несколько дней в тыловом лагере в Шильдау начинается паника – пруссаки обошли стоящее в обороне имперское ополчение и идут на них! И под канонаду, слышную где-то с севера, от Торгау, Мария с младенцем запихивается на переполненную телегу, везущую их по раскисшей от ноябрьских дождей дороге куда-то подальше от битвы. Ночью она, обессиленная тяжёлыми родами и нервотрёпкой бегства, забывается в полусне и... выпускает сына из рук.
6. Битва при Торгау 3 ноября 1760 г. Шильда внизу – это и есть Шильдау
Августу-Вильгельму-Антониусу-Нейдхардту, пяти дней отроду, повезло, как покойнику – ни одна лошадь не ударила его копытом, ни одно колесо не переехало, и даже от падения в грязь он не пострадал. Утром его, ревущего от холода, подобрал какой-то гренадёр и отвёз обратно в Шильдау, где передал в руки первой попавшейся кормящей матери. (Своей родной матери он больше не увидит – она так и не переживёт потери ребёнка и вскоре умрёт).
Некоторое время спустя Гнейзенау-старшего нашли и сообщили о местонахождении его сына, однако по неясным причинам он не проявил по этому поводу никакого восторга и отделался высылкой мизерного содержания. Так что маленький Август продолжал жить в нищете, приёмным сыном у сердобольных людей: бегал босоногим по Шильдау, пас гусей после школы (да-да, уже тогда все саксонские дети, даже нищие оборванцы, получали начальное образование) и вообще соответствовал нынешнему представлению о суровом средневековом детстве, – пока в 1769 году кто-то не вышел в Вюрцбурге на его деда, все эти годы и не подозревающего о существовании внука.
Жизнь маленького Августа резко изменилась. Из полной нищеты он попал в состоятельную семью деда, который немедленно принялся за правильное образование своего внука: латынь, французский, основы английского и итальянского, античная история, музыка... Мальчик впитывал знания, как губка, однако в одном моменте деду Андреасу не удалось изменить характер нашего героя – несмотря на обучение в иезуитской школе, он до конца жизни остался убеждённым лютеранином.
Тем временем его отец вышел в отставку и поселился неподалёку, в Эрфурте, принадлежавшем курфюрсту-епископу Майнца, где получил жирную должность инспектора, а потом директора городского строительства, повторно женился и быстро произвёл на свет пятерых сводных братьев и сестёр для молодого Августа. К своему первенцу он по-прежнему никаких чувств не испытывал, но по крайней мере согласился оплачивать продолжение его учёбы. Так Гнейзенау-младший поступает в католическую школу Эрфурта, а после её окончания – прямиком в знаменитый Эрфуртский универистет.
7. Эрфуртский университет, третий в Германии, оплот веротерпимости. В нём учились Лютер, Гуттенберг и многие другие, изменившие ход истории
Эрфуртский университет слыл в Германии оплотом веротерпимости и духа реформ, и Гнейзенау-младший вдохнул этот дух на полную грудь. Правда, немного не в том смысле, как следовало бы. Вместо положенного изучения военной математики, инженерии, картографии, фортификационного дела и артиллерийской баллистики Август-Нейдхардт с головой нырнул в весёлую студенческую жизнь с её попойками, картами и прочими радостями, недостойными истинного христианина, да так яро, что за год растратил всё дедовское наследство.
Как и положено студенту, пробухавшему весь семестр и завалившему сессию, Гнейзенау загремел в армию. Обошлось, правда, без военкомата – Август-Нейдхардт просто записался в проходивший мимо австрийский гусарский полк «Граф Вурмзер». У вас может возникнуть закономерный вопрос: а что австрийские гусары делали на суверенной территории майнцкого епископства? Ответ прост – воевали.
продолжение следует ЗДЕСЬ
https://site.ua/khavryuchenko.oleksiy/pocyom-v-cexii-kartoska-iy4expj
