Abstract
О германской фиге в прусском кармане, несубординированном герое-лейтенанте и паре Гумбольдтов
Я знаю истину благую,
Есть даже в Библии завет:
Бьют по щеке – подставь другую,
Не хватит щёк – подставь хребет
(с) Юлий Ким «Сватовство гусара»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДРАГУНСКИЙ СЫН
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЕРЦОГСТВО БЕЗ ГЕРЦОГА
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. КРАСАВЧЕГ И МЕБЕЛЬ ПРАВОСУДИЯ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ТЕОРЕТИК НА ВОЙНЕ
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ГУСАР ПО ЖИЗНИ
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. КРАСНЫЙ КОРОЛЬ
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ПЕРЕВОД С ПОВЫШЕНИЕМ
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ПРИНЦЕССА-АНГЕЛ
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. ПОТЕРЯШКА
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. ПОЧЁМ В ЧЕХИИ КАРТОШКА
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. КРАДЕНЫЙ ПРИНЦ
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ. СЛАБОУМИЕ И ОТВАГА!
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ЭТОТ ДЕНЬ ПОЗОРА ПОРОХОМ ПРОПАХ
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ. КАВАЛЕРИСТ И ТЕОРЕТИК – ЭТО СИЛА
ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ. БЕРЕГИТЕСЬ ЯКОБИНЦЕВ!
Что делала Пруссия, пока Австрия в одиночку отгребала от Наполеона? Правильно, ничего. В смысле, ничего делал Фридрих-Вильгельм, поскольку без дрючка он теперь не работал, а королева Луиза сама была в шоке от последствий своих прошлых деяний. Да и вообще, ей сильно нездоровилось. В Берлин им запрещал переезжать Бонапарт (да-да, вот прям настолько!), а климат Кёнигсберга ей был очень вреден.
Впрочем, это всё не мешало бурлить остальным пруссакам, от аристократов и до бюргеров. Мало кто ценит свободу, пока её не потеряет – а именно это случилось с Пруссией. В воздухе витало запретное французское слово – нация, причём не какая-то ганноверская или саксонская, а германская. От Рейна до Немана формировались масоноподобные ложи Тугенбунда, «Союза Добродетели», готовящие вооружённое восстание. Идеологическими застрельщиками, как всегда, выступали студенты, да и преподаватели не сильно отставали. Знаменитый философ Фихте, например, выдавал сентенции в стиле «эгоизм бывает развит до наивысшей своей степени, когда, покорив себе сперва всех правителей, за незначительными исключениями, он от этих правителей овладевает и всей массой управляемых» и со злорадным удовлетворением наблюдал за растерянностью в глазах обязательно присутствовавшего на лекции шпика, пока его студенты тихо хихикали. А потом призывал «вернуться назад и вспомнить времена величия германской нации», чтобы черпать в этих примерах вдохновение для борьбы... за улучшение человечности. Германской человечности.
Иоганн-Готлиб Фихте (1762–1814), чисто немецкий философ
Не сидели без дела и военные, жаждавшие реванша и реабилитации своей опороченной чести. Чистка рядов была беспощадной; всех, кто сдался французам (и в первую очередь князя Гогенлоэ) отправили под трибунал, к подсудимым применялась презумпция виновности, и прощение получали лишь те, кто проявил себя храбро во второй половине кампании. Комиссия по расследованию могла пойти и дальше, но тогда бы пришлось признать, что главный виновник катастрофы – Его Величество Фридрих-Вильгельм, и решили немного притормозить. По итогу из 143 генералов по версии 1806-го лишь 22 прошло очищение, а в 1813-м остались в строю только двое, причём один из них – Блюхер.
В своём безумии Блюхер оказался предусмотрительней многих иных, и в его защиту выступали теперь не какие-то устные рассказы о храбрости и любви к Отчизне, а официальный документ за подписью трёх французских маршалов, свидетельствовавший о том, что предъявитель сего действительно сдался в плен не из трусости, а оставшись без амуниции и продовольствия, под прицелом орудий, окружённый превосходящими силами непобедимой Grand Armeé. Против такой бумажки у трибунала методов не было, и бюрократический Левиафан изверг Иону Блюхера не просто целым и невредимым, а в сиянии патриотической святости и армейского благочестия.
Но чистка чисткой, а желание мести никто не отменял. И стоило Австрии объявить войну зарвавшемуся императору французов, как двор Его Величества Фридриха-Вильгельма опять наполнился разговорами о мобилизации. Но король, как всегда, уклонился от решительных действий, а Луиза выбыла из строя, с трудом поддерживая своего депрессивного мужа в пределах высокой абсолютистской нормы поведения. И раз верхи не могли, то низы взяли дело в свои руки.
Фридрих-Вильгельм Брауншвейг, молодой правитель ликвидированного Наполеоном герцогства, не мог найти себе места с момента пленения под Любеком. Он был одним из первых, кто принялся домогаться королевского разрешения на войну, а получив отказ, заложил остатки имений и на эти деньги основал «Свободный Корпус» – Фрайкор, состоящий исключительно из добровольцев, коих набралось несколько тысяч, и, как в старые средневековые времена, объявил свою собственную частную войну Бонапарту. Правда, для разминки, не Наполеону, а его брату Жерому, королю Вестфалии. И поначалу всё шло довольно неплохо: его не очень профессиональные, зато весьма мотивированные бойцы в чёрной форме, под чёрными знамёнами и с totenkopf на киверах (закономерно получившие прозвище «Чёрные брауншвейгцы») смогли нанести поражение нескольким отрядам вестфальцев, но потом на них началась форменная охота и после ряда разгромных стычек с кадровой армией им пришлось отступить к морю и эвакуироваться в Британию. Но мы ещё о них услышим.
Фридрих-Вильгельм Брауншвейг, «чёрный герцог» (1771–1815) и солдаты Фрайкора
Не менее эпатажным было выступление другого патриота, лейтенанта Шилля. Был он драгунским офицером и ничем особенным не выделялся, пока под Ауэрштедом не получил саблей по голове и не обрёл просветление. Прочищенная таким варварским образом чакра немедленно открыла ему портал в Астрал, откуда Шилль третьим глазом узрел своё будущее в качестве пророка, которому суждено спасти германский народ из плена египетско-французского. И поначалу всё шло ровно по тексту предсказания. Он сбежал в Кольберг, где организовал из разрозненных беглецов и местных охотников партизанский отряд, успешно терроризировавший наступающих французов. Более того, его появление было той соломинкой, которая не позволила старому коменданту крепости выбросить белый флаг: потому что делать это старому ветерану Фрица на фоне геройствующего лейтенанта было бы совсем позорно. А потом подоспел Гнейзенау – и Кольберг остался единственной прусской крепостью, выстоявшей в войне.
Фердинанд фон Шилль (1776–1809), национальный герой. Портрет 1808 года, уже в чине майора
А дальше началась слава. Лейтенант Шилль объезжал прусские селения и произносил речи на праздниках, выступал перед городскими ассамблеями с духоподъёмными воззваниями, обнимался с молодыми поэтами и целовался с красивыми девицами патриотических наклонностей. И когда Австрия решила врезать лягушатникам, он один из первых принял крест чёрную форму с черепом и костями и ринулся в атаку.
Лучшие девушки Пруссии отдаются лишь Чёрным Брауншвейгцам
Увы, ему повезло гораздо меньше, чем «Чёрному легиону». Его двухтысячный отряд, состоящий из весьма воодушевлённых, но слабо подготовленных патриотов, был оттеснён в Мекленбург, и 31 мая 1809-го под Стралзундом принял свой последний бой. Лейтенант Шилль сражался до последнего и пал в кавалерийской рубке, положив с собой почти треть людей. Французы после трибунала расстреляли 11 его офицеров, а 570 рядовых отправили на галеры. Голову самого незадачливого пророка заспиртовали и отослали в музей естественной истории.
Но главным пострадавшим от этой эскапады стал наш старый знакомый Блюхер. Старого Гебхарда снедала банальная и безыскусная зависть. Это он, генерал Блюхер, должен был въезжать на белом коне в один германский город за другим! Это его благодарные немцы должны были засыпать цветами и приглашать в свои дома! Это ему должны были дарить ленты с надписью «Спаситель Отечества»! Ему, а не какому-то лейтенанту! Что за нарушение субординации, «бать твою...
После возвращения из плена (его обменяли на будущего маршала Виктора с обещанием не поднимать оружие против французов) он стал совсем невменяемым. Даже губернаторство в Померании не могло его удовлетворить. После грохота Ауэрштедта, напряжённого отступления, безумных атак во главе кирасирского эскадрона в попытке отбить собственный штаб в Любеке – и подписывать бумаги, общаться с политиками и добрым бюргерами? Блюхер просто не находил себе места от бешенства и не применённой энергии. Ему было настолько нечего делать, что его жена впервые забеременела (напоминаю, что ему было 66, а ей 35), но, увы, ребёнок практически сразу умер.
Вскоре ситуация докатилась до такого состояния, что Гебхард впал в нервную горячку и в бреду произносил вещи, недостойные ни христианина, ни верного слуги прусского короля. Некоторые последствия были необратимыми, и формально Блюхер стал сумасшедшим. В прямом медицинском смысле слова. Периодически у него сносило крышу, и он начинал рассказывать всем, что его голова сделана из камня и по ней надо срочно ударить молотком, что французы подкупили слуг, чтобы те раскалили пол докрасна, что его изнасиловал слон, и от этого он беременный. В такие периоды его адъютант, полковник фон Бюлов, старался прятать его ото всех, но кто остановит гусара, если ему что-то взбредёт в голову?
Картинка чуть более поздняя, но характеризует
Но главное вершилось в те годы не на полях сражений, а в кабинетах чиновников. Йена-Ауэрштедт были своеобразным катарсисом, после которого необходимость решительных реформ во всех областях государственного устройства стала очевидной даже такому ипохондрику как Фридрих-Вильгельм. Уже 1 декабря 1806 года вышла королевская резолюция о создании комиссии, принимающей проекты преобразования в самых разнообразных сферах. И проекты были поданы – многие мыслители только ждали этого момента. Проблема заключалась в том, что между собой они не коммутировали ни разу, а значит надо было выбирать. Выбирал лишь один человек – король... Ну, вы поняли...
В финал вышло двое, и, что характерно, оба были как-то связаны с нашим главным героем, Шарнхорстом. Бывший министр финансов Штейн в своё время немало захаживал на дружеские тусовки в „Военное общество“, а действующий министр иностранных дел Карл Гарденберг мало того, что был ганноверцем, так ещё и приходился сыном бывшему непосредственному начальнику Шарнхорста – фельдмаршалу Кристиану Гарденбергу. Оба писали много, и всё было такое вкусное... Но, увы, несовместимое.
Карл-Август фон Гарденберг (1750–1822), ганноверец, по матери из знатного рода фон Бюловых, в конечном счёте не получивший удовлетворения от работы на родине и послом в Лондоне (где ему начала изменять его жена, что стало причиной развода) и в 1791-м перешедший на административную позицию в Ансбах-Байрёйте, который её владелец как раз продал родичам Гогенцоллернам. В 1795-м именно он от имени Пруссии подписал с Францией Базельский мир. С восхождением на трон Фридриха-Вильгельма III переместился в Берлин. Его карьере сильно вредили постоянные романы на стороне (и женитьба на разведёнке), коробившие святошу-короля
Штейн был противником Франции и сторонником Британии. В широком смысле слова, а не в личном. Он выступал против этатизма и бюрократии, делая ставку на самоорганизацию и децентрализацию, предоставляя почётную обязанность исполнять королевскую волю на местах тем, кто и так уже имел там власть – магистратам в городах и помещикам на селе. Гарденберг, наоборот, был франкофилом и фанатом чёткой логичной системы управления, формирующей жёсткую и управляемую вертикаль от государя до последнего уездного писаря. К счастью, кое в чём они сходились: в необходимости экономического усиления Пруссии (для начала хотя бы для того, чтобы выплатить непомерную контрибуцию), для которого следовало принять множество непопулярных среди аристократии и городского патрициата решений: отменить крепостное право (да-да, оно до сих пор существовало), уравнять в гражданских и имущественных правах представителей всех сословий, разогнать цеха и снять все ограничения, которые в те времена называли средневековыми, а мы бы сейчас назвали социальными (вроде касс взаимопомощи, гарантий по безработице и защите прав трудящихся).
Если для нас экономика ассоциируется с деловой хваткой и коммуникационными умениями хапнуть и свалить, то для детей эпохи Просвещения очевидная первопричина успеха в бизнесе была совершенно другой – учёность. Потому неудивительно, что неотъемлемой частью государственного апгрейда была и реформа образования. Точнее, его создание, ибо, как это ни странно, блистательный Берлин уже больше века мог похвастаться собственной Академией Наук, но до сих пор не имел ни университета (главный прусский университет находился в Халле, ныне отторгнутом к Вестфалии), ни министерства образования. Недостаток был немедленно исправлен.
Минобраз возглавил свояк Блюхера (не, а что вы думали, коррупция – основа реформ), двоюродный брат его второй жены, знаменитый дипломат и лингвист Вильгельм фон Гумбольдт (не путать с братом, знаменитым путешественником и естествоиспытателем Александром Гумбольдтом), который тут же круто взялся за дело. Была введена система народных школ и педагогических училищ, двухуровневая система общего образования с начальными школами и гимназиями, унифицированная программа и прочие радости, которые мы до сих пор можем наблюдать в нашей школьной системе. В 1809 году был основан Берлинский университет, и факультет философии (то есть, по-нашему, гуманитарных наук) возглавил всё тот же Фихте, естественнонаучное направление – Александр фон Гумбольдт (не путать с знаменитым братом-дипломатом Вильгельмом фон Гумбольдтом), а для заполнения остальных постов по всей Германии началась агрессивная рекрутинговая кампания.
Вильгельм фон Гумбольдт (1767–1835), знаменитый дипломат, основатель лингвистики как современной науки
продолжение следует ЗДЕСЬ
https://site.ua/khavryuchenko.oleksiy/nastoyashhix-buinyx-malo-i0w5jzv
