Россия убивает всё живое снаружи и внутри, приводя себя в соответствие с вождём
Председатель Госдумы Вячеслав Володин, сообщают российские СМИ, заявил, что мирное небо и благополучие в России напрямую связаны с существованием одного человека, и всем известно его имя. «Исходя из анализа развития страны начиная с 2000 года, только один человек может справиться с этой задачей — Путин. И это понимаем не только мы. Понимают и наши противники, которые не отказались от своих целей: расчленить Россию и лишить её суверенитета». Соответственно, и кандидат на президентских выборах 2018 года у россиян, выступающих за мир и благополучие, может быть только один. Зюганов и Жириновский поёжились: эта логическая конструкция не оставляет им даже прежнего места потешных имитаторов. По всему выходит — враги.
Володин не сказал ничего нового для себя. Именно ему принадлежит сказанная осенью 2014 года знаменитая фраза: «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». С тех пор первый заместитель президентской администрации перебрался на работу в Госдуму, но себе не изменил. Правда, теперь в формулу выживания добавились ещё коварные противники, которые только ждут, чтобы расчленить Россию. Пригоршня паранойи — дань времени, потому что 2014 год был годом удивительных побед, а нынче враги поджимают.
Никто и не сомневается, что в 2018 году Владимир Путин легко получит право на новый шестилетний срок. Тем, кто родился в начале его правления, к концу этого срока исполнится двадцать четыре года. Кому было двадцать четыре — почти пятьдесят. Если нужно объяснение, почему отдельные россияне выходят на протесты, вот вам самое простое. Да, для кого-то, наверное, важно, что пустеет холодильник, кому-то противно видеть происходящее в телевизоре. Найдутся и редкие те, для кого «крымнаш» — невыносимый национальный позор. Но вот эта вечность вождя мучительно переживается как тяжёлое унижение, пусть и не всегда осознаваемое. Быть россиянином сейчас унизительно.
Эта униженность, которая у немногих прорывается в протест, у других оборачивается крикливыми требованиями признания российского величия. Чем больше униженность, тем громче и требовательнее крики. Полная аналогия с пьяным «ты меня уважаешь?», за которым кроется смутное ощущение, что основания для уважения предательски уплывают, поэтому их надо срочно зафиксировать хотя бы какими-то словами.
Национальный лидер стареет, его внутреннее всё очевиднее проявляется наружу, и маскировать эти отталкивающие проявления ему уже скучно, да и неохота: куда весь этот электорат денется. Россия тоже становится всё откровеннее в проявлениях своей антироссийскости, ненависти к живому в себе. Россия идёт на закат вместе с Путиным. Он ведь и впрямь Россия. Он — судьба.
Кто-то, может, не хочет такой судьбы, но для таких всегда найдется место в автозаке. И, положа руку на сердце, свободных мест остаётся намного больше, чем занятых.
Молодёжь, никогда не знавшая другого лидера и о праве выбора узнающая только из зарубежных новостей и западных фильмов, хотела бы попробовать, каково это, настоящая политика. Так пробуют наркотик или экспериментируют в сексе. Пока ничего, кроме кричалок «Раз, два три, Путин уходи!» и «Долой царя!», накреативить не получается. Царь почему-то не уходит, мода на адреналин от редких уличных вылазок неустойчива.
Россия в стреноживании протестного движения переняла опыт Беларуси, где вечный Лукшенко довёл до автоматизма рефлексы населения: недовольных больно бьют, при необходимости сажают. Никому неохота, чтобы было больно, и недовольные тлеют незаметно, не причиняя власти серьёзных волнений. Но ведь понемногу тлеют и вожди, и эти точно когда-то кончатся. Только это тоже случится не по воле народа. Чтобы всё ускорилось, надо волю где-то взять. Где?
