Abstract
О странных семейных традициях викингов, научном умножении в столбик и Good Omens, которые читаются в Небесах

Не верь дневному свету,
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то,
Но верь любви моей.
(с) Уильям Шекспир «Гамлет, принц датский»

Продолжая серию «Историческая эпоха через призму человеческой жизни», расскажу ещё об одном учёном в котле европейской политики.

Наш герой происходил из древнейшей и знатнейшей семьи Дании, связанной родством с кланами Руд, Тролле, Ульфштадтов и Розенкранцев (тех самых). Его дядя-воспитатель был адмиралом и героем королевства. Отец, оба его деда и все четыре прадеда были членами Риксрода – Тайного Совета короля Дании в пике её могущества. Они бы сильно удивились, скажи им кто, что их имена будут вспоминать в основном из-за их глубоко штатского отпрыска. Звали его в честь деда – Тюге (Tyge), но стал он известен под латинизированной версией своего имени – Тихо. Фамилия его была Браге.

Детство первенца в дважды благородном семействе (мать Тюге, Беате Билле, могла поспорить с мужем в плане родословной) началось очень странно. Собственно, странности пошли ещё до его рождения в 1546-м году.

Его отец, Отте Браге, был младшим сыном, однако унаследовал огромные владения в Сконе (Скании) – исконно (пардон за каламбур) датской земле, южной оконечности Скандинавии. Старший брат Отте, Йорген, вице-адмирал королевства, был бездетным. По старинному обычаю викингов первенец младшего брата в таком случае отдавался на воспитание в дом старшего, и дело поначалу выглядело обыденным, поскольку Беата родила двойню – чего уж тут скупиться. Однако через несколько дней, не дождавшись крещения, один из младенцев умер. Отте, истинный нордический буян, тут же заявил, что брату причитался покойник, а если тому не нравится – пусть обращается с жалобами к Господу.

Йорген ничего не сказал в ответ. Он подождал два года и, когда Беата родила второго сына, попросту выкрал маленького Тюге из дома своего младшего брата. Горячий датский парень Отте в бешенстве пообещал убить Йоргена, и быть бы тут началу очередной саги в стиле «Младшей Эдды», но на дворе, как-никак, уже стоял XVI-й век, оба брата были вельможами высшего ранга и верными слугами короля, а «Гамлета» в качестве пособия для датских интриганов ещё не написали, так что обошлось без членовредительства, яда в ухо и прочей отравленной стали. Маленький Тюге остался в замке Йоргена на самом южном из многочисленных островов Дании (от греха подальше) и жил полностью на его попечении, следуя за дядей, по долгу службы часто менявшим место жительства, из одного замка в другой. Беате же вскоре родила новых детей (в сумме их было 12, из которых 8 дожили до совершеннолетия), так что буйный и плодовитый Отте довольно скоро понял, что, возможно, не так уж зря забил на планы мести старшему брату.

Семейный портрет родов Браге (слева) и Билле (справа). По центру — Отте и Беате

Йорген, естественно, желал, чтобы Тюге унаследовал не только его владения, но и положение в королевстве, как это свойственно феодальным обществам (впрочем, жителям современной Украины это объяснять излишне... в общем, Йорген хотел, чтобы Тюге стал таким же Начальником, как и он сам). Часть необходимых для этого навыков: знание генеалогии лучших семейств Дании, плаванье брасом в ледяной балтийской воде, фехтование на мечах и рапирах, верховую езду и потребление дистиллированных алкогольных напитков в особо крупных объёмах, – дядя преподавал ему сам. Но времена, как уже было сказано, изменились, и даже задубевший от солёных брызг разум старого морского волка осознавал, что для успешной карьеры необходимо знать язык международного общения – латынь. Во-первых, на латыни общались друг с другом короли, а тайком читать их письма входило в обязанности каждого члена Тайного Совета. Во-вторых, на латыни были написаны эти... как их там... законы. Глупость для благородного человека, но приходится мириться. А в-третьих...

А в-третьих, времена стали меняться совсем уж быстро. Мало того, что неблагодарные шведские изменники забыли, кто принёс им свет цивилизации, и отказались признавать благость датского правления (из-за какого-то пустяка... несколько сот знатных шведов пригласили на пир и перебили... так надо было нужно для государства, что не ясно?). Но теперь они принялись точить зубы на исконно датскую Ливонию, причём не сами, а в компании с диким московитским тсарём Иоанном Грозным, за жестокость прозванным Васильевичем.

Кроме того, не стоило забывать, что Дания уже целых двадцать лет как приняла в сердце своём учение реформатора Лютера. И всё бы хорошо, но как только Неистовый Мартин умер (аккурат в год рождения нашего героя), его верные последователи немедленно перегрызлись между собой на тему того, кто из них самый верный. Одно крыло, возглавляемое бывшей «правой рукой» Великого Реформатора, интеллектуалом, ректором Виттенбергского университета Филиппом Меланхтоном (оттого называемые «филиппистами„), считало католическую церковь Вавилонской Блудницей и скопищем содомитов на подтанцовке у стяжателей, однако признавало за её представителями право назначать в подвластных землях своих епископов и сжигать еретиков по своему усмотрению. Другое крыло, под идейным руководством пылкого оратора и натурализованного хорвата Маттиуса Флациуса (оттого названные «флацианами» или же гнесеолютеранами, сиречь Истинными) считало, что любая вещь, к которой имела отношение римская церковь, уже осквернена, да и сам человек по природе своей – скот редкостный, поэтому надо сначала весь мир разрушить до основанья, а уж потом строить светлое евангелистское Будущее. Друг друга они, естественно, ненавидели больше, чем Рим, однако меньше, чем злобного женевского конкурента – Жана Кальвина.

Филипп Меланхтон (1497–1560). Говорят, был интеллигентнейшим, толерантнейшим человеком во всём, кроме отношения к еретикам. Он даже принялся хвалить отщепенца Кальвина, когда тот у себя в Жене устроил аутодафе для слишком умных

Забегая наперёд, скажу, что диспут закончился в 1580-м, когда курфюрст Саксонии собрал в Лейпциге виднейших богословов из обоих лагерей и показал им отпечатанный кодекс поведения истинного лютеранина, составленный личным духовником герцога. Несогласных с кодексом посадили в тюрьму, а потом казнили, и таким образом в лютеранстве запанував мир та спокій. Но до этого ещё надо было дожить, а пока что у верующих Дании была странная возможность думать и выбирать, впрочем, пристально поглядывая на юг в ожидании исхода схватки богословов под гобеленом. Знание латыни, как вы понимаете, было существенным фактором выживания в такой среде, поскольку одно неверно переведённое слово могло в итоге привести множество людей на костёр.

Итак, 12-летнего Тюге, постигшего азы грамматики, отдали прямо в университет Копенгагена, где ему предстояло овладеть скиллами классического права и основ коррупционной деятельности. Впрочем, изучение пустяков вроде философии и наук не возбранялось.

Среди прочего Тюге постиг и всю математику, то есть абаку: четыре арифметических действия, пропорции, основы бухгалтерского учёта, шестидесятеричные дроби, а также новомодную новинку – дроби десятеричные. Получил он и зачаточные представления о символьной алгебре в изложении Пачоли (напомню, что само понятие о символьной алгебре было создано современником нашего героя, знаменитым Франсуа Виеттом (то есть в молодости Туге его видеть никак не мог), а современный вид приобрело ещё на полстолетия позже стараниями и вовсе уж незабвенного Рене Картезия (Декарта)). Не было ещё ни логарифмов, ни систем уравнений, ни комплексных чисел. И, конечно же, королевой математики по-прежнему была геометрия Эвклида. Так что юный Тюге ещё не знал, за что студенты будущего будут клясть невинные буквы x, y иz, зато привык чертить прямые и дуги в больших количествах.

Страница из Ars MagnaMagna (Великое Искусство) Джеронимо Кардано (1545), по которому, вполне вероятно, учил алгебру молодой Тюге. Заметьте, формул нет. Точнее, весь текст слева и под рисунком – это описание процедуры нахождения разности между площадями квадратов

Студент-мажор совмещал занятия с пьянками и, соответственно, разговорами о смысле жизни. Как и всякая друга школота в пубертатном возрасте, Тюге считал себя знатоком всего на свете, включая науки о Тайнах Мира – астрологии и алхимии.

Впрочем, как и большинство учёных Нового Времени, Тюге был человеком сугубо практичным, и учёность приобретал не для надувания щёк, а с совершенно приземлёнными целями – предсказывать будущее. Факт зависимости истории государств и личных судеб от расположения звёзд была в то время общим местом, и юный отпрыск благороднейшей фамилии считал такое знание совсем не лишним – нельзя же совершать наобум важные поступки вроде брака и объявления войны! Политических экспертов тогда ещё не было, и с их работой неплохо справлялись астрологи – но Тюге был мальчиком основательным и желал знать, не пытаются ли ему впарить какой-то просроченный гороскоп (бывало и такое).

Ведь у каждого небесного светила есть свой покровитель, и сила звезды, её положение на Небесах отображает текущую силу небесного обитателя, а значит и влияние на судьбу родившегося или успех мероприятия. Ведь сам великий Парацельс, отец медицины, учил, что человек – это микрокосм. Отсюда следовало, что между каждой частью человека-микрокосма и соответствующим ей телом Макрокосма-Небес существует симпатическая связь. Поэтому для здоровья телесного следовало знать расположение и состояние небесных светил. Более того, эта система не дву-, а трёхсторонняя, поскольку существует связь и с объектами земными: минералами и травами, – так что знание порошков и отваров непосредственно помогает как понимании звёзд, так и в лечении телесных недугов. Всё очень логично.

И всё могло остаться на уровне забавы, характерной для вельмож той эпохи, но в необычно ясный для Дании день 21 августа 1560-го года 13-летний Тюге стал свидетелем неполного солнечного затмения. А потом один из друзей невзначай упомянул, что оно состоялось в час, точно предсказанный новоявленной модной системой Коперника (напомню, что книга торуньского каноника с изложением гелиоцентрической модели вышла в 1543-м, уже после его смерти). Тюге попросил «на почитать» скандальный трактат и обнаружил ужасное: час был предсказан верно, однако произойти затмение должно было на день раньше!

Тюге был возмущён до глубины души. Какое, нахрен, предсказание судеб по звёздам, если даже в таком легко заметном событии как солнечное затмение люди ошибаются на целый день!

Тюге был юношей по-военному серьёзным и по-государственнически рассудительным. Он купил все доступные таблицы небесных наблюдений и два самых точных на тот момент изложения астрономических методик (чтобы вы поняли, тогда купить книгу звучало ровно, как «купи свой троллейбус и не выделяйся»... но Тюге мог себе позволить и такую роскошь). Сверив их между собой, он постиг дзен, характерный для начинающего учёного: ВСЕ данные были несогласованны, и даже положение самых ярких звёзд на небосклоне указывалось с различиями в целые градусы!

Тогда Тюге купил ручной секстант и безоблачными ночами принялся шастать по крышам ночного Копенгагена. Там он сделал очередное страшное открытие: кажется, учёные мужи, составившие небесные таблицы, были не так уж виноваты. Даже в случаях, когда он был трезв (а это само по себе оскорбительно), погрешность в измерениях была огромной. Иначе говоря, прибор был слишком грубым.

Гигантский секстант из Ураниенборга (см. во второй части). Только таким же, но меньше и другим пользовался Тюге в молодости, измеряя положение небесных тел
Секстант – это не член секты, а астрономический прибор: что-то вроде транспортира, но на одну шестую круга (отсюда секст – латинское шесть). Нижняя планка размещалась параллельно земле, а верхняя, подвижная, наводилась на небесный объект, после чего на него следовало посмотреть прищуренным глазом. Можете при случае сделать такой сами – это очень просто

Тюге задумался...

Где-то в этот момент слуги донесли дядюшке, чем занимается его племянник, и между двумя представителями семейства Браге состоялся серьёзный разговор. Нет, Йорген был вовсе не против знания астрономии: уж он-то, как человек морской, понимал значение звёзд. Но не в ущерб же будущей карьере! Что скажут при дворе, когда узнают о времяпровождении молодого Тюге?

Тюге виновато шмыгнул носом и немедленно, от греха подальше, был отправлен в Лейпциг, совершенствовать латынь и богословие в лютеранском университете под присмотром старшего товарища. Именно там судьба нагнала 16-летнего викинга второй раз: в 1563-м году он застал на ночном небе конъюнкцию (совмещение) Юпитера и Сатурна. Карманный секстант опять дал неутешительный вердикт: и птоломеанские, и копернианские предсказания врали на величину от нескольких дней до нескольких месяцев. Это было просто невыносимо!

К тому моменту его ментор отчаялся усмирить противоестественную тягу подопечного к ночному втыканию на звёзды, и всё закончилось тем, что они стали бухать по ночам вдвоём, работая в паре. Вдобавок, бизнес оказался выгодным: слава о молодом астрологе, измеряющем силу звёзд вдвое точнее конкурентов, поползла по Лейпцигу, и у Тюге появились первые клиенты – княжеские отпрыски да респектабельные меркаторы. По феодальным понятиям плату он требовать не мог (благородный человек? и просит денег? фи!), однако по тем же понятиям заказчики были вправе делать ему подарки и оказывать милости, то есть, используя современную терминологию, перераспределять сословную ренту. Все оставались довольны.

Где-то в тот же период юный студент сделал и свой мировоззренческий выбор. Гнесеолютеране с их ненавистью ко всему телесному и призывами к постоянному умерщвлению плоти были ему противны, поэтому Тюге стал на сторону филлипистов. Те хотя бы не запрещали смотреть на небо да и вообще, как и учёные мужи католической церкви, временами даже признавали авторитет греческих язычников вроде Аристотеля и Птолемея.

Счастливое студенческое бытие закончилось в 1564-м. Дания начала очередную войнушку со своими бывшими вассалами-шведами, и дядя вызвал Тюге к себе. Пока племяша паковал вещицы, Йорген успел добыть победу в сражении при Эланде, потопив вражеский флагман. Однако счастье было переменчивым и капризным, в стиле норвежских саг.

Как и полагается национальному герою, Йорген был вызван к королевскому двору, где всячески символизировал удачу и нервировал штатских своей непревзойдённой морской харизмой. 30-летний король Фредерик II ему благоволил и таскал за собой с охот на пьянки. Однако, холодной весной 1565-го королевский конь, вероятно не выдержав перегарного шлейфа, взбрыкнул и скинул своего седока прямо в гостеприимные воды Балтийского моря.

По непонятным современному населению Украины причинам Йорген вместо составления программы спасения короля с реалистичными майлстоунами, выверенными компенсаторами и взвешенной модальностью формулировок взял и прыгнул за ним в ледяную воду сам. И, конечно же, спас.

Фредерик II (1534–88). Типичный «человек эпохи Возрождения»: буйный, весёлый, образованный, жадный до выпивки и женщин, меценат и покровитель артистов

Благодарность короля не знала границ. Он тут же принялся отогревать своего спасителя по старинному норманнскому обычаю – пероральным введением бренди, не забывая отогреваться тем же методом и сам. Молодой организм Фредерика перенёс лечение нормально, а вот старик не сдюжил. Нет, на утро он даже смог встать из-за стола, произнести благодарственную речь и на своих ногах удалиться в покои. Однако, через неделю в Зунде состоялась очередная встреча с шведскими любителями парусного спорта, в ходе которой датский адмирал был смертельно ранен, а Йорген, его вице-адмирал, едва сумел увести остатки эскадры в порт.

Через несколько недель Йорген умер. По официальной версии – от воспаления лёгких, но все знали, что всё дело в бодуне после суровой пьянки с королём, который окончательно подкосил его силы.

Все земли на островах и в Сконе, как и огромное количество золота и серебра, в сумме составлявших одно из самых больших состояний Дании, перешли в наследство Ингер, жене покойного Йоргена, а та души не чаяла в приёмном сыне и не могла отказать ему ни в чём.

Тюге немедленно развернул коней и вернулся в Германию продолжать обучение. На этот раз его пристанищем стал ганзейский Росток, где молодой, но уже знаменитый датчанин стал осваивать науки, далёкие от благочестия – медицинскую алхимию и травничество.

Там же случился и другой инцидент, сделавший Тюге легендой в определённых кругах. Во время свадебной вечеринки одного из профессоров он повздорил со своим дальним родственником, тоже студентом, на очень странную для благородных молодых людей тему – кто из них лучше знает математику (это дано понять только тем, кто учился в физмате). Слово за слово... Сначала вспоминали Аристотеля и Эвклида, потом дьявола и троллей, а потом, вместо того чтобы подать в печерский суд дело о признании друг друга великими учёными, почему-то схватились за мечи. Учитывая то, что оба они были датчанами и, соответственно, в совершенстве владели тайными умениями Школы Бренди и Топора, то странно, что дело не закончилось кучей трупов. Зато, размахивая клинком, кузен случайно стесал Тюге кончик носа.

Получилось глупо и нелепо. Остаток жизни будущее светило астрономии носил латунный нос, который приклеивал к обрубку какими-то природными средствами (вот и пригодилось травничество). Естественно, народная молва немедленно окрестила нос золотым и объявила его талисманом, дарующим прозрение и мудрость. Тюге не оспаривал. Он знал, что пиар лишним не бывает.

В 1567-м году 21-летний Тюге решает наконец-то уладить некоторые семейные вопросы, нависшие над ним после смерти дяди Йоргена, и заезжает в замок Кнутстроп в сердце озёрного Сконе, к своему истинному и незнакомому отцу. Глядя в стальные глаза своего навеки обезображенного первенца, Отте понимает, что тот не уступает ему ни в упрямстве, ни в гневе, и сдаётся. Тюге получает отцовское благословение на очередное научное турне по Германии, а также синекуру – место каноника в соборе Роскилле, древней столице Дании. Позицию оплачивает король, а на рабочем месте можно не появляться. Ведь Отте – важный член Тайного Совета короля, а Беате – первая статс-дама королевы. Развитой феодализм – он такой.

Тюге Браге и гербы его знатных предков. К сожалению, репродукция не передаёт ярко-рыжий цвет его шевелюры и усов

В замке Тюге в первый же день натыкается на нахальное русоволосое существо метр с кепкой ростом, в чепчике и платье.

– Так ты и есть мой украденный брат? – безо всяких обиняков спрашивает его это создание, внезапно оказавшееся девочкой.

И тут до Тюге доходит, что перед ним – его самая младшая сестра, София, которую он в последний раз видел ещё в колыбели.

– Я не украденный, а подаренный, – уточняет Тюге.

– А твой нос правда из золота?

– Конечно?

– А почему же он не отваливается? Золото ведь тяжёлое...

– Кхм... А не слишком ли ты такая умная, сестрёнка?

– Это мне говорит братец, отказавшийся от королевского двора из-за звёзд?

– Ну и язычок у тебя, малая... Составить что ли твой гороскоп...

– А ты и правда умеешь?

– А как же...

– Научи!

– Ещё чего. Не твоё это дело. Лучше я тебя в травах разбираться научу...

– Хочу звёзды!

– Будешь выступать – отцу расскажу. Увидишь тогда такие звёзды...

– Ууууу...

Уже позже, глядя на гороскоп Софии, Тюге прикинул:

«Дева... Сильно выраженный Меркурий... 12-й дом... Итого, острый ум, открытая душа, страсть к числам... Эх, тролль вам в пень, будь она мужиком – взял бы учить астрологии. А так толку... Эх...»

Но эта встреча скоро выветривается из его головы, ведь он снова едет в Росток, а оттуда – в вольный имперский Аугсбург, где его уже ждут лучшие в мире мастера для изготовления самого большого возможного квадранта! Оттуда путь ведёт в мятежный кальвинистский Базель, а оттуда во всё ещё католический Фрайбург, после очередной эпидемии чумы увлечённый охотой на ведьм. Задачи у него повсюду одни и те же: найти мастеров, способных создать невероятно точные инструменты для наблюдения за небесными светилами, и донести до всех своё имя и славу. Деньги и на то, и на другое есть. Денег много.

Квадрант. Смысл тот же, что и у секстанта, но охватывает четверть круга, поэтому при его помощи можно измерять положение любого небесного тела относительно горизонта.
На картинке средневековое представление о том, как выглядел Клавдий Птолемей... что довольно много говорит о средневековье

Под конец 1570-го Тюге срочно возвращается в Кнутстроп, получив известия о смертельной болезни отца. Отте испускает дух весной, и Тюге становится наследником не только дяди-адмирала, но и своего отца – одного из самых богатых магнатов Дании. Заказы в Германии исполняются очень медленно. Делать ему особо нечего, и он в компании Стеена Билле, своего дяди по матери и ещё одного сумасшедшего в благородном семействе, занимается устройством алхимической печи, стекловаренного завода и бумажной фабрики в соседнем цистерианском аббатстве, а параллельно обучает любимую сестрёнку Софию агрономии и медицине (астрология для неё по-прежнему под запретом – Тюге слишком хорошо знает, чем заканчивается жизнь излишне умных женщин).

Тем временем Семилетняя война с Швецией закончилась ничем, Сконе перестало быть объектом постоянных разорительных набегов, жизнь налаживается. Сын буйных викингов начинает обрастать жирком, хотя бы и в своём фирменном стиле: внезапно женится на совершенно простой девушке – Кирстен Хаген, прислуге из местной церкви. Венчания не было (иначе, согласно законам, Тюге потерял бы свой благородный статус), однако в Скандинавии ещё помнили о «морских жёнах», поэтому в отношении пары сработал лицемерный, но действенный принцип «не смотрю – не знаю». Так что молодой Браге мог появляться при дворе, и все делали вид, будто он неженат, просто не ищет супругу (бывает). Король, сам безнадёжно влюблённый в «простую», но уже без возможности такого избавительного трюка, закрывает глаза на мезальянс, что служит знаком для всего двора. У Тюге и Кристен один за другим рождаются восемь детей. Тюге начинает подумывать о карьере в правительстве, как того и хотели отец и дядя...

И тут судьба в третий раз наносит удар, от которого благопорядочная, истеблишментская часть Тюге оправиться так и не смогла, навеки уступив место Тюге-созерцателю небес.

Поздней осенью 1572-го Тюге прогуливается, как обычно, по ночному Кнутстропу в сопровождении маленькой сестрицы, когда его натренированный взгляд внезапно замечает в созвездии Кассиопеи новую яркую звезду...

продолжение следует ЗДЕСЬ