Данный пост написан по мотивам встречи с главой Нафтогаза, которая состоялась аккурат перед Новым годом. Читатели попросили задать главе компании несколько вопросов и я, наконец, нашёл время черкануть по этому поводу парочку строк.

Пост состоит из двух частей: общие вопросы и относящиеся к стыку газ-наука.

1. Denys Kurbatov спрашивает:

2016 год г. Сумы. Градообразующее предприятие — Сумское НПО. Тендер нафтогаза (его компаний) — 4 млрд.грн. Направление — модернизация украинской ГТС. Тендер выигран Сумским НПО. Контракт не заключен до сих пор. Слухи разные, вплоть до турецкого потока. http://www.dancor.sumy.ua/news/newsline/189178 Что думает господин Коболев по поводу будущего нашей ГТС и этого тендера в частности...

После того, как я старательно зачитал сей абзац, было видно, что пан Коболев задумался, подбирая слова. Он сразу напомнил, что Сумское НПО контролируется паном Григоришиным, что само по себе занятно.

В целом же, оказалось следующее. Тендер объявила компания Укртрансгаз, не согласовав его с самим Нафтогазом. Суть тендера заключалась в модернизации 3-х компрессорных станций за 4,5 млрд. гривен. Во-первых, параметры оборудования в тендере были прописаны конкретно под одну компанию, которая и победила. Почему-то оборудование иностранных компаний (типа Siemens и Solar), которое несколько дороже, но лучше, под параметры тендера просто не подошло. Европейцы, что с них взять. Ещё в тендере принимала участие какая-то загадочная компания СМУ-24, которая, естественно, проиграла Сумскому НПО. Во-вторых, тендер был отменён по главной причине — те газопроводы, которые обслуживаются данными компрессорами просто не нужны из-за строительства Турецкого потока. Де-факто, это означает закапывание 4,5 ярдов гривен в землю.

2. Vitaly Kirill интересуется:

Спросите, когда будет «звіт» за 2016 год? Понимаю, что нескоро, наверное, где-то летом, но хотелось бы побыстрее.

Отчёт о деятельности Нафтогаза будет ориентировочно в мае. Всё зависит от кучи судебных процессов с Россией и их результата. Главное — компания стала безубыточной и платит огромные налоги в бюджет.

3. Ігор Решетняк отмечает:

Цього року було підписано договір з французькою компанією Engie щодо можливості зберігання газу в Україні. Про які об'єми йде мова в цьому році? Чи є перспективи входження інших європейських газових компаній на український ринок?

Были закачаны тестовые объёмы — 100 млн. м. кубических. Однако ничего больше не будет. Дело в том, что ДФС по факту запрещает хранить газ в режиме транзита. Почему-то Росукрэнерго было можно :) А вот европейским компаниям — зась. В общем, пока перспектив никаких.

4. Andriy Kostyuk и Александр Герасименко хотят знать

Який статус пошуку/розробок родовищ сланцевого газу і сланцевої нафти в Україні? / Что предпринимается для разведывания и освоения сланцевого газа. По тому, что я знаю, эти месторождения есть практически везде, разница только в сложности добычи.

На данный момент этим вопросом в Украине не занимается НИКТО. Нужны технологии и инвестиции. Компания же ведёт работу в направлении удешевления методов добычи традиционного газа и модернизации ГТС.

А теперь, когда с формальной частью я закончил, расскажу Вам по-секрету, почему все вопли о том, что науку в Украине должен финансировать бизнес — остаются лишь воплями малограмотных граждан. До этого я мог привести примеры лишь маленьких разработок типа Кровоспаса или гелевых противоожоговых повязок, где бизнес требовал, де-факто, готовый продукт и не хотел вкладываться ни в клинические испытания, ни в разработку. Теперь же расскажу Вам про взаимоотношения громадного богатющего Нафтогаза и бедной украинской науки.

Как ни странно, о науке первым заговорил сам пан Коболев при ответе на вопрос — собираются ли компанию отдавать в приватизацию. Подробно о позиции можете почитать тут, но он заметил, что в Норвегии Statoil (крупнейшая нефтегазовая компания) не так просто принадлежит государству. Дело даже не в стратегичности предприятия, а в том, что правительство Норвегии таким образом обеспечивает сохранность и развитие передовых технологий добычи нефти и газа в Норвегии.

Поэтому норвежцы — одни из лидеров по бурению в самых сложных условиях, на огромных глубинах, при любых раскладах. Их нефтегазовые платформы бороздят северные моря, подбираются к Арктике и способны бурить в страшные шторма и т.п.

Короче, смотрите сами и обалдевайте от их технологий:


Так вот. По поводу науки.

Hromovyi Taras спрашивает:

Собирается ли Нафтогаз сотрудничать с НАН Украины? Может даст науке финансирование на решение проблем в отрасли.

Пан Коболев позволил себе высказаться в стиле: а в Украине есть учёные?

Улыбку с лица я не убрал, потому он пояснил свой скепсис предыдущим неудачным сотрудничеством с каким-то экономическим институтом НАН, которому заказали разработку системы прогнозирования потребления газа в Украине. Когда система была готова, её протестировали на архивных данных, т.е. на основании, допустим, данных о потреблении за 2014 год дали задание программе спрогнозировать год 2015. Она не смогла.

(Эту историю я обязательно раскопаю и выслушаю мнение другой стороны.)

Тогда я справедливо заметил, что наука не ограничивается экономическими институтами, а есть серьёзные вещи типа вопроса от Aleksei Parnowski:

Есть ли интерес со стороны Нафтогаза в разработках в области космической погоды? В контексте их деятельности касается 2 вещей: оптимизация потенциала катодной защиты трубопроводов и предупреждения о сильных геомагнитных возмущениях, препятствующих направленному бурению.

Честно говоря, на вопросе о предприятии Григоришина у Коболева лицо было попроще, чем тут. Но, отдать должное, он попытался не растеряться и ответил, что потери в ГТС от геомагнитных бурь минимальны и их это не интересует.

В общем, пришлось растолковать ему вопрос. Дело в том, что Алексей работает в Институте космических исследований НАНУ и НКАУ. Совместно с европейскими учёными по международному проекту они разработали систему мониторинга космической погоды.

Что это? Наше светило — Солнце — является источником мощных потоков элементарных частиц и излучения, которые жутко влияют на всю нашу Планету. Для обычных граждан сие явление называется магнитными бурями, когда болит головушка.

Но на самом деле космическая погода и её «бури» способны нарушать связь на огромных территориях, выжигать трансформаторы, изменять орбиты спутников и т.п. Мощные магнитные бури в своё время были для человечества достаточно незаметными, так как технологии находились в зачаточном состоянии. Например, буря 1859 года вырубила телеграф на территории всей Америки и Европы. Тогда это были хиханьки-хаханьки, но представьте себе последствия в современных реалиях.

Потому серьёзные дяди и правительства (не наши, конечно) вкладывают тонны денег в то, чтобы а) знать, когда такая буря будет приближаться к Земле и б) уменьшать последствия маленьких регулярно происходящих бурь.

Даже относительно небольшая вспышка на Солнце может серьёзно повлиять на тысячекилометровые линии энергоснабжения и вывести из строя трансформаторы. Соответственно, эти эффекты учитываются и аккурат перед бурей производится такая регулировка системы, чтобы у потребителей свет в розетках остался.

Учитывая, что трубопроводы, дабы не ржавели, защищаются катодной защитой, принимая во внимание их километраж, космическая погода тоже на эти процессы влияет. То же касается направленного бурения. Короче, если отечественные спецы помогают Европе и всему миру, они были бы не прочь помочь и Нафтогазу.

Мы уж не говорим про науку, которая способна дать новые буровые головки, материалы, растворы и т.п.

Ответ, откровенно говоря, убил: Нафтогаз не готов платить за разработки и исследования. Он готов покупать готовый опробованный кем-то и где-то продукт. Всё.

На мой уточняющий вопрос: может быть Нафтогаз готов инициировать нечто типа «научных тендеров» для учёных с задачей решить насущные проблемы (выдавать гранты на исследования, по-нашему)? Мол, будет создан Национальный фонд исследований и туда можно вливать ресурсы...

Ответ был таким же — нет.

Т.е. ситуация принципиально ничем не отличается от Кровоспаса. Учёные откуда-то должны взять деньги, придумать, разработать, найти проблемы, исправить и доработать, кому-то продать, доказав эффективность и нужность, и только потом предложить отечественному бизнесу.

Что уж, в таком случае говорить о самой сути науки, где из десятка идей правильными и работающими оказываются одна-две. И не получится финансировать только то, что «взлетит». Наоборот, чтобы найти то, что работает, надо финансировать всё.

Я это к чему... Коболев неплохой мужик и бронированный мерс он купил, с моей точки зрения, абсолютно оправданно. Потому что иначе нельзя ломать схемы барыг в стране, где «расстрелять у подъезда» — как два пальца об асфальт. Превратить убыточную бюджетососущую компанию в крупнейшего плательщика налогов — надо уметь. И за борьбу в судах с Мордором — тоже респект.

Но по уровню мышления он ни разу не Илон Маск. Хотя, вынужден признать, что в нынешних условиях, сложновато совместить мысли об инновациях с антикризисным мышлением и «латанием дыр».

Что по итогу? Учитывая объективные обстоятельства, в которых оказалась Украина из-за российской агрессии, в т.ч. экономической (2009 года рождения), в нефтегазовом секторе Украины — всё просто отлично. С моей обывательской точки зрения.

Однако, что касается науки — разговоры о бизнесе, финансирующем разработки, можно пока округлять.

Подчеркну, весь этот текст написан по памяти и небольшим пометкам в блокноте, но я пытался проверять фактаж гуглом. Однако, если Вы заметите где-то неточность — буду признателен за компетентный комментарий.

Мне кажется, я ничего не упустил.

И ещё. Уверен, что когда Нафтогаз таки решит самые горящие проблемы, мы обязательно вернёмся к разговорам о науке в нефтегазовой сфере.

Победим.

P.S. Если Вам интересны общие впечатления от встречи и ответы на другие вопросы — читайте у других блогеров тут и тут. Может быть, ещё кто-то писал — киньте ссылку, добавлю.