Ситуация вокруг последнего заседания ТКГ показала – украинская сторона окончательно перестала бороться за то, чтобы по крайней мере попытаться создать свою повестку относительно переговоров, связанных с русско-украинской войной.

Говорить так позволяет уже тот факт, что о встрече Ермака и Козака на базе ТКГ мы узнали из российских СМИ, данные которых активно распространяли украинские медиа. Подобные ситуации стали цикличными: стоит вспомнить, как развивались события вокруг так называемой «формулы Штайнмайера» и освобождения пленных — тогда российские медиа тоже целиком и полностью захватили инициативу по освещению происходящего.

Официальное подтверждение встречи Ермака и Козака в рамках этой площадки последовало только вечером 11.03 от Офиса президента – после окончания переговоров. Из опубликованного на сайте ОП становилось ясно: украинская сторона пошла на удовлетворение старых российских требований относительно одновременного открытия КПВВ в Золотом и Счастье, и намерена создавать некий новый орган – Консультативный совет – на базе полиподгруппы ТКГ. Говорилось также об освобождении удерживаемых лиц и необходимости допуска к этим людям представителей Международного Комитета Красного креста.

За некоторое время до появления этого сообщения, на ресурсах боевиков и в СМИ РФ стали появляться первые публикации о якобы достигнутой договоренности о «прямых переговорах между сторонами конфликта». ТАСС распространял заявление Дмитрия Козака о «создании диалоговой площадки с участием сторон конфликта и стран нормандского формата».

Такое отношение ОП к информированию украинцев об итогах переговоров заставляло как минимум предполагать, что Ермаку и представителям Украины в ТКГ есть что скрывать и это предположение становилось попросту уверенностью по мере того, как в ОП продолжали отмалчиваться. 12 марта никаких дополнительных разъяснений так и не появилось, а утром 13 в украинском издании «Зеркало недели» были опубликованы протокол Заседания ТКГ и предполагаемый черновик Решения ТКГ об учреждении Консультационного совета (рабочей группы).

Первым шокирующим фактом стали подписи под протоколом Заседания ТКГ. Боевики значились там как «полномочные представители ОРДЛО».

И здесь все те, кто сегодня, как и Андрей Ермак, пытаются рассказывать о том, что «это такие же подписи как под Минском-2» попросту нагло врут и искажают факты.

Подписи Плотницкого и Захарченко под текстом Комплекса мер не были сопровождены НИКАКИМИ титулами. Что все эти годы позволяло вполне оправданно говорить о значительном понижении статуса этого документа – ведь на нем расписался вообще непонятно кто.

Более того – как заявила в комментарии «Радио Свобода» экс-представительница Украины в гуманитарной подгруппе ТКГ Ирина Геращенко, ранее в документах ТКГ таких «регалий» у боевиков не было, ведь их никто и ни на что не уполномочивал. Авторы этого текста также получили комментарий от экс-представителя Украины в политподгруппе ТКГ Романа Бессмертного, который подтвердил: при его участии в формате никогда и никаких документов, в которых боевики титуловались бы «полпредами», не выпускалось и не подписывалось.

И это целиком и полностью вписывалось в ту логику, которой до недавних пор руководствовалась Украина в рамках данного переговорного формата: ведь ТКГ – Трехсторонняя контактная группа – состоит из Украины, РФ и ОБСЕ. Боевики присутствуют на ее заседаниях, но стороной переговоров не являлись и на сегодняшний день не являются. Что, впрочем, никак не мешало представителям НВФ и их кураторам манипулировать и искажать само обозначение переговорного формата – на сайтах оккупационных администраций ТКГ никогда не называлась Трехсторонней контактной группой. Слово «трехсторонняя» перманентно отбрасывалось ими как вызывающее лишние вопросы даже у досужего обывателя – ведь если сторон три, то какую же роль в этом формате играет ОРДЛО?

Именно поэтому официальная позиция РФ всегда сводилась к:

— В части обозначения сторон военного противостояния как Вооруженных сил Украины и формирований отдельных районов Донецкой и Луганской областей Украины «буква» документа устраивала РФ, а вот в части последовательности действий – далеко не во всех пунктах.

2) РФ настаивает на мифе о том, что «нужно непосредственно увязать достижение безопасности с политической частью, и выполнять Минск сразу, как написано».

Но этого, как раз, нигде в документе и не написано.

Почти для всех пунктов указана очередность и сроки выполнения. И, там где это выгодно РФ – ее представители снова бьют на «букву». Например, в п. 9, где говорится о восстановлении украинского контроля над государственной границей после выборов. А там, где это невыгодно РФ, она отказывается читать текст и начинает выдумывать то, чего и близко в нем нет. Например, когда дело касалось первых четырех пунктов – где речь идет о том, что сначала осуществляется всестороннее и всеобъемлющее прекращение огня, потом отвод тяжелой артиллерии от вполне конкретных линий, после этого – верификация процесса со стороны ОБСЕ, и только после завершения этих этапов – может быть начат диалог о модальности проведения выборов, — РФ настаивала на подрыве этой логики через «формулу Штайнмайера», по сути и являющей собой «диалог о модальности проведения выборов». Именно с появлением «формулы Штайнмайера» связаны появления «титулов» боевиков. Но формула Штайнмайера зафиксирована в виде отдельных писем на имя Мартина Сайдика, а не представляет собой единое решение ТКГ.

Кроме того, РФ напрочь отказывается говорить о тех сроках, которые черным по белому указаны в тексте Комплекса мер. Его действие заканчивается 1 января 2016 года, о чем редко вспоминают и украинские переговорщики.

Нужно обозначить в скобках, что авторов этого текста трудно обвинить в «порохоботстве» и оба они являются жесткими и последовательными критиками Минска-2, утверждавшими, что Минские договоренности не могут и не должны восприниматься как «безальтернативная рамка конфликта» – в первую очередь из-за того, что стороны конфликта названы в документе некорректно.

Но при этом мы реалисты, и прекрасно понимаем, что сегодня Украина не может позволить себе роскоши хлопнуть дверью и покинуть минский формат. И потому оптимальной логикой поведения в нем был принцип «безопасность идет первой» и отказ от решения каких бы то ни было политических вопросов в рамках минского формата. Минск как площадка необходим для решения наиболее остро стоящих гуманитарных вопросов и договоренностей о новых попытках прекратить огонь.

Оптимальной интерпретацией формата была интерпретация по составу ТКГ, а не тексту Комплекса мер. Есть три стороны переговоров, боевики присутствуют, но не участвуют (хотя, по нашему убеждению, и их присутствие там является абсолютно лишним, ведь эти лица ничего не решают самостоятельно).

А решение ТКГ об учреждении Консультативного совета (рабочей группы) в том виде, в котором оно было опубликовано «Зеркалом недели», окончательно хоронит возможность разных интерпретаций. В нем говорится о том, что «в рамках политподгруппы ТКГ учреждается Консультативный совет, основной задачей которого является осуществление диалога, консультаций и выработка предложений по проектам политических и правовых решений по урегулированию конфликта в соответствии с Комплексом мер, в том числе относительно проведения выборов в ОРДЛО Украины». Сам совет будет состоять из 10 представителей от Украины, 10 представителей от ОРДЛО – с правом решающего голоса, и по одному представителю с правом совещательного голоса от ОБСЕ, РФ, Германии и Франции. Далее отдельно подчеркивается, что «критерии и порядок назначения членов Совета определяются Украиной, ОРДЛО, РФ, Федеративной Республикой Германия, Франузской Республикой и ОБСЕ самостоятельно». Сами заседания модерируются представителем ОБСЕ, у которого «есть заместители от Украины и от ОРДЛО».

То есть на базе ТКГ (или, если цитировать опубликованный документ дословно – и вовсе в ее рамках), Украина получает переговоры с ОРДЛО при посредничестве РФ, Германии, Франции и ОБСЕ. И тем самым лишается еще одной опоры в переговорах – апеллировать к составу ТКГ, в попытке говорить о том, что боевики не являются стороной конфликта, и ничего не решают, больше не получится. Представители РФ тут же укажут нам на этот текст (в случае нашего на него согласия) и в очередной раз процитируют то самое письмо глав стран нормандской четверки, сопровождающее Комплекс мер, относительно того, что они обязались лишь «влиять на соответствующую сторону конфликта», и добавят, что теперь такое положение вещей закреплено еще и на уровне ТКГ.

Мы неоднократно писали, что основная опасность от назначения Козака новым куратором политического урегулирования – это его документоцентризм. Если Сурков занимался в основном выдергиванием слов из контекста и придумыванием целых миров интерпретаций на их базе (хотя, необходимо отметить, что и эта тактика на уровне самих переговоров никуда не уйдет – по крайней мере, еще некоторое время), то Козак тут же готовит документ. И можно не сомневаться, что каждая запятая будет поставлена им не случайно, и что за каждую букву договоров и решений будет идти настоящий и изматывающий бой на много раундов.

На этот раз Козак даже не придумывал ничего нового: проанализировав наработанные за годы военного противостояния документы и форматы, он попросту попытался привести роли в них к единому знаменателю через одно решение – причем решение того органа (ТКГ), который устраивает РФ меньше всего. А модель взята из его прошлых опытов – описанное в документе, опубликованном «Зеркалом недели», болезненно напоминает формат "5+2".

После публикации этого документа наконец-то пришлось прервать свое молчание и Андрею Ермаку. Оставалась призрачная надежда, что есть какой-то другой, менее подрывной для Украины черновик, но из слов главы ОП становилось ясно – никакого другого документа нет. А именно, в той части своего брифинга, где ему все же приходится ответить на вопросы журналистов, которым повезло больше их коллег, Ермак предлагает «сравнить подписи под документами», тем самым признавая, что этот черновик и стоит воспринимать как основу для дальнейшего анализа.

Анализировать само выступление главы ОП не возникает ни малейшего желания – только Юлия Мендель спасла Ермака от разгрома через уточняющие реплики и вопросы. Доходило до смешного – Ермак не видит разницы между ОРДЛО и «ЛДНР», несколько раз повторив «так называемые ОРДЛО» и заявив совсем уж абсурдное «об ОРДЛО речи не идет, речь идет о представителях отдельных районов Донецкой и Луганской областей Украины», очевидно, не понимая, что это одно и то же.

Потом через лояльных ОП блогеров и журналистов стала разгоняться идея о том, что от ОРДЛО будут «5 вынужденных переселенцев и пятеро проживающих на оккупированных территориях по сей день». Конечно, здесь можно вспомнить более ранние заявления Ермака, из выступления в Chatham House в Лондоне – о том, что пусть ОРДЛО представляют вынужденные переселенцы, но в тексте черновика, который сам же Ермак невольно признал достоверным, об этом нет ни слова.

Зато есть отдельное упоминание, что все участники процесса определяют критерии назначения самостоятельно. О «самостоятельности» ОРДЛО все эти годы долго говорить не имеет смысла, потому что ее попросту нет – будут назначены ровно те, кого выберет РФ.

То есть мы имеем слово Андрея Ермака, который, судя по всему, вообще не был намерен никому ничего объяснять – до «слива» документов, когда держать паузу дальше стало невозможно, против черновика еще не подписанных договоренностей.

Вывод, чему в данной ситуации верить, попросту очевиден.

Однако, до 25 марта, когда это решение и планируется подписать, еще можно все изменить.

Украинской стороне еще не поздно подойти к переговорам в минском формате как к площадке для решения исключительно точечных гуманитарных вопросов и отказаться от идеи-фикс провести выборы «одновременно в ОРДЛО и на свободных территориях». На самом деле, проведение местных выборов в ОРДЛО в 2020 точно так же нереалистично, как проведение местных выборов в Крыму. Вот только про Крым Ермаку почему-то понятно, а про ОРДЛО – нет. И здесь стоит задаться вопросом – почему.

Ведь и в случае Крыма, и в случае ОРДЛО не соблюдено базовое условие для восстановления на этих территориях украинской власти – деоккупация.

И даже после нее выборы никак не могут состояться сей же час. Понадобится восстановительный период – от года (с возможностью продления по окончанию этого срока в зависимости от реальных результатов этих работ). Необходимо восстановить на оккупированных территориях нормальную жизнь, хождение украинской национальной валюты, банковскую систему, верифицировать списки избирателей, восстановить документы (в результате проверок по каждому отдельному случаю, чтобы не легализовать российских «ихтамнетов», успевших обзавестись паспортами фейковых «республик»), вещание украинских медиа и возможности информирования населения о происходящем, и только потом говорить о каком бы то ни было избирательном процессе.

Если бы вопрос заключался в одной лишь передаче государственной границы под украинский контроль, что как мантру повторяют и Зеленский, и Ермак, и Аваков, то все было бы значительно проще. Но любое постконфликтное урегулирование – это предельно сложный и трудоемкий процесс. До которого нам еще очень и очень далеко, ведь что бы там ни считал Зеленский, мы имеем не «замороженный конфликт», а войну, которая никуда не исчезла по сей день – с обстрелами наших позиций, домов мирного населения, окраин КПВВ и зон отвода.

КУЛИК Виталий, КУЧЕРЕНКО Мария, Центр исследований проблем гражданского общества

ИСТОЧНИК: hvylya.net