На Банковой всерьез рассматривают идею введения режима чрезвычайного положения во всей стране, включая Киев, для борьбы с распространением короновируса. Это серьезная заявка, если учесть, что в правительстве уже готовят законодательные изменения, позволящие президенту на свое усмотрение «включать и выключать» режимы функционирования системы гражданской обороны страны. Естественно о правовой чистоте вопроса никто там не заморачивается. «Нужно же что-то делать» и спасать рейтинг. В итоге мы рискуем получить «чрезвычайное государство» Зеленского – Авакова. Но долго ли просуществует такой режим и чем он может обернуться для страны? Попробуем разобраться.

ЧТО ТАКОЕ «ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ГОСУДАРСТВО»?

Еще в 2016 году британский социолог Боб Джессопопубликовал книгу под названием «Государство: прошлое, настоящее, будущее» (Jessop B. The State: Past, Present, Future. Cambridge: Polity Press, 2016), где сформулировал принципы функционирования «чрезвычайного государства». Он считает, что такой политический режим возникает тогда, когда, под видом спасения государства и гражданского населения,власти устраняют это самое население от участие в политическом процессе. По форме такое государство будет оставаться либеральной демократией, но исполнительная власть получает функционал сопоставимый с «комиссарской диктатурой».

Боб Джессоп не исключает, что это может быть эфективной формой приодоления кризисов, если в государстве решения чрезвычайной власти подлежат ex post юридическому контролю со стороны судов и могут быть отменены в реальном времени.

Однако, это совсем не так, когда «угроза создается искусственно (например, casus belli является действием под „фальшивым флагом“, объявление войны против террора, нахождение врагов внутри страны, всеобщая забастовка и пр). В таких случаях объявление чрезвычайного положения часто служит прикрытием для прямых или скрытых действий, направленных на ослабление социальных сил, выступающих против политики правительства».

Кроме того, по мнению Джессопа, «чрезвычайные режимы» могут возникать в результате постепенного ослабления привычных конституционных правил, поскольку они подвержены возрастающим ограничениям, более продолжительным периодам чрезвычайных правил и нормализации чрезвычайного.

А это уже решительный шаг в сторону так называемой «суверенной диктатуры„, традиционного авторитарного режима.

На Западе существует определенная гибкость, заложенная в обычном демократическом государстве, особенно благодаря смене политических партий и коалиций, часто обеспечивает основу для управления кризисом или, по крайней мере, способность к лихорадочному поиску выхода, то есть непрерывной игре обвинений, смещений с должности и новому разочарованию.

Но это идеальные условия. В нашей ситуации — этасхема не работает.

Джессоп говорит, что там, где гибкость демократического режима блокируется(например, монобольшинством в парламенте, концентрацией власти вне конституционных форм, тенизацией принятия управленческих решений и пр — ВК) или снижжается ее эффективность(например, в формате компромиссного равновесия между властью и олигархами), а, также, в условиях серьезного нарушения эффективности политических институтов, — такие государства становятся менее открытыми и демократичными и все более насильственными, а чрезвычайный режим становится более вероятным.

Естественно Боб Джессоп не имел ввиду Украину или ситуацию с нынешней эпидемией короновируса. Однако его метод дает инструментарий для анализа складывающегося у нас политрежима.

По мнению, Джессопа у «чрезвычайного государства» есть ряд характеристик.

• Передача власти от законодательной к исполнительной и административной системе, концентрация реальной власти внутри администрации, которая изолируется от серьезного влияния партий и парламента. И в самом деле, политика в Украине все больше концентрируется в Офисе президента. Но это эфективно, когда есть некий харизматический лидер, способный придать чувство стратегической направленности сложностям политики как для правящих классов, так и в более произвольно для народных масс. В нашем случаи, назвать Зеленского такого рода харизматом язык как-то не поворачивается…

По большому счету власть переходит к «глубинному государству» (в банальном прочтении этого термина).Что такое наше украинское «глубинное государство» можно передать словами америкнского инсайдера Майка Лофгрена (он это говорил о правлении Джорджа Буша-младшего, но нам оно также подходит): «глубинное государство» представляет собой «гибридную ассоциацию элементов правительства и части высшего финансового и промышленного секторов, а также силовиков, способных эффективно управлять государством, не требуя согласия управляемых, выраженного в формальном политическом процессе».

Сегодня «глубинное государство» в Украине представляет собой перзидент Владимир Зеленский и его окружение (коллективный Зеленский) плюс силовая вертикаль и полу-криминальная горизонталь, которую контролирует Арсен Аваков. Да, в этой системе присутствуют олигархи, с которыми Офис президента пытается достичь нового олигархического консенсуса (пока с переменным успехом).

• Ускоренное слияние законодательной, исполнительной и судебной властей сопровождается кризисом верховенства права. Ну,о такой абстракции как «верховенство права» говорят сегодня разве что такие политологические экзоты как автор этого текста.

• Функциональный упадок политических партий как ведущих каналов политического диалога с администрацией и основных сил организации гегемонии. Партии больше не выполняют своих традиционных функций по выработке политики (policymaking) или политической легитимации. Джессоп говорит, что даже на Западе парламенты и партии в настоящее время — это просто избирательные «регистрационные палаты» с очень ограниченными полномочиями, депутаты которых вполне могут оказаться «собственностью» спонсоров избирательных кампаний, лоббистов и потенциальных работодателей в гуще современной политики. Таким образом, именно государственная администрация, управляемая политической исполнительной властью, превратилась в основное место разработки государственной политики. Более подробнее читайте об этом тут.

Есть в этой структуре еще один важный, определяющий фактор – это внешнее управление.Однако, наши западные партнеры сами вошли в режим «чрезвычайного государства» для борьбы с короновирусом и не будут сильно препятствоватьтому, что подобный аналог возникнет и в Украине. Во всяком случаи в Вашингтонском и Брюссельском «обкоме» считают, что нынешняя украинская власть слишком зависима от международных игроков и кредиторов, чтобы проявлять чрезмерную строптивость.

Только в отличии от оригинала временного «чрезвычайного государства», которое сдерживается судом и конституционными ограничениями во времени, в Украине подобных «стопов» нет. Точнее, они есть в виде мертвых норм Конституции 1996 года, которые могут быть в любое время «правильно» интерпретированы управляемым Конституционным Судом.

СТАНОВЛЕНИЕ «ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ГОСУДАРСТВА» В УКРАИНЕ

На данный момент правительство приняло решение о введении режима чрезвычайной ситуации в связи с распространением короновируса в трьох областях, а также был применен карантинный режим по всей стране. Необходимо отметить, что с правовой точки зрения «чрезвычайное положение», «чрезвычайная ситуация» и «карантин» – это все разные режимы функционирования системы гражданской обороны страны.

На днях журналист Милан Лелич дал развернутый анализ отличий правовых режимов «чрезвычаек». Он отмечает, что карантин был введен на всей территории страны еще 11 марта решением Кабинета министров, а 16 марта список мер существенно расширили. В целом законодательство дает власти, в том числе и местной, очень широкие полномочия при объявлении карантина. Режим чрезвычайной ситуации усиливает меры и развязывает власти руки в части ограничения прав граждан.

Например, в режиме карантина можно устраивать особый режим въезда-выезда с территории карантина (что, собственно, сейчас и наблюдается в формате закрытия границ страны), проводить санитарный осмотр вещей и даже устанавливать блокпосты. Закон“О защите населения от инфекционных болезней» сталоснованием для закрытия всех заведений, кроме аптек, продуктовых магазинов, заправок и т.д., а также городских и межгородских перевозок.

Однако, во властных коридорах начали говорить не столько о «чрезвычайной ситуации» и «карантине», сколько о «чрезвычайном положении». Впервые этот вопрос обсуждался на заседании СНБОУ 13 марта. Есть пакет предложений, который сгенерировал аппарат Совбеза, а Минюст должен разработать закон, по которому президент сможет вводить ЧП без согласия парламента, на случай если Рада не сможет собраться.

По словам редактора РБК-Украина Сергея Щербины, президентская команда вполне отдает себе отчет, что реальной ситуацией с распространением коронавируса в стране власть не владеет, поскольку не проведено достаточное количество тестов. А потому реально зараженных может быть гораздо больше.

Узнать об этом можно будет только после масштабного тестирования. И в случае, если будет показан экспоненциальный рост количества зараженных, дело действительно может дойти до введения ЧП.

Но нас интересует не сколько сам формат ограничительных мер и их расширения, в случаи введения чрезвычайного положения, а то, как эти меры будут реализовываться. В отличии от опереточного «военного положения» Петра Порошенко(с 26 ноября по 26 декабря 2018 года и было введено в 10 областях страны), которое мы так на практике и не заметили, сейчас будет все серьезно.

Мы уже видим, что половина мер по ограничению передвижения людей в городах не выполняется и не помогают даже угрозы больших штрафов. Растет нервозность. Останавливаются производства, накапливаются долги, растет «черный рынок».

До бунтов и сопротивлению властям осталось каких-нибудь неделя-полторы.

Естественно, Аваков потребует дополнительных полномочий для репрессивных мер в условиях чрезвычайной ситуации и карантина. Правительство и Офис президента попытаются визуальными спецэфектами снизить напряжения. Но система не готова к вызовам эпидемии. Она неминуемо даст «брешь» и мы начнем реально тонуть.

В условиях всеобщей паники и дефицитов, перебоев поставок и нарушения трафиков, перед властями нарисуется перспектива настоящей гуманитарной катастрофы с экспонентным ростом смертельных случаев. Тут уже будет и разгул криминалитета, силовое сопротивление власти и заполненные морги. Добавьте еще сюда медиакратическую составляющую, информационную гибрессию со стороны РФ, обострение на фронте и пр. Тут одним чрезвычайным положением не обойтись.

Я не исключаю, что Зеленский сам лично предложит сформировать антикризисный кабинет и предложит возглавить его наиболее эффективному министру – Арсену Авакову. У него (Арсена Борисовича) получается же…

Но мы помним, что в нестабильных демократиях, в которых ослабли привычные конституционные правила (у нас они «стерлись в ноль»), существует угроза превращения временных чрезвычайных режимов в постоянные.

Когда-то американский теоретик права Клаудио Гроссман отметил: большинство случаев чрезвычайных положений указывают на то, что вероятность полного восстановления прав человека теми, кто первоначально объявил чрезвычайное положение, обратно пропорциональна величине нарушений прав человека, совершенных во время чрезвычайного положения.

По-моему, очень точная формулировка ближайшей перспективы.

КАК ДОЛГО МОЖЕТ ПРОСУЩЕСТВОВАТЬ «ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ГОСУДАРСТВО»?

Как заметила Ханна Арендт, как только диктатуры захватывают власть, они становятся рутинными, предсказуемыми. Проще говоря, кажущаяся сила чрезвычайного режима фактически скрывает его же хрупкость.

Власть Авакова не будет легитимной в глазах большей части граждан страны. Он обладатель одного из наибольших антирейтингов среди политиков. Его вряд ли поддержат в армии и в организованном гражданском обществе. Нет под него и «олигархического консенсуса». Его личность с большой долей скепсиса воспринимают наши западные партнеры, не говоря уже у России.

Ресурс Авакова, который он «продает„Зеленскому и другим партнерам по власти, имеет больше символический характер. На местах полиция и нацгвардия условно подчиняются министру. Горизонтали парамилитарныхформирований, которые кашмарят публичную сферу, условно контролируемы.

Вызов Авакову могут бросить разные влиятельные и ресурсные группировки. Начнется борьба з власть с элементом уличного насилия. До гражданского конфликта там рукой подать.

Единственная надежда, что в ситуации развала и фрагментации, в роли игрока выступит некая пока неназванная организованная группа силовиков или военных. Вот тогда речь может идти о «суверенной диктатуре». Но и она может закончиться очередной «хунтой клептократов„или конституантой (возникнет новый «конституционный момент»). Последнее предпочтительней.

Есть еще ВАРИАНТ Б — чрезвычайное государство —«лайт» версия. Власть к Авакову не переходит. Он просто выбирает все возможные «прянички», но черту не переходит. Государством, вроде как, и дальше руководит Зеленский.

Из карантина и чрезвычайного положения мы выйдем с почти уничтоженной экономикой. Если ограничения просуществуют больше 3 месяцев – это обрушит все рынки.

Уже сейчас правительство говорит о «пакете ситуативных политик жесткой экономии, которые необходимо ввести в качестве временных мер как реакция на кризис„. И как только ситуация снова становится благоприятной, эти политики приостанавливается или изменяются на противоположные. Но, в нашем случаи никакой благоприятной ситуации в ближайших пару лет не предвидится.

Эти временные меры попытаются спрятать в пакете так называемого кейса «постоянной жесткой экономией», которую неолибералыпродвигают как реакцию на «хронический» мировой кризис.

На практике это будет выглядеть: как за шаблонной фразой «этого требует МВФ», между строк очередного меморандума, впишут способы «затянуть пояса на шее потребителя» и решить проблемы корпораций за счет ФОПов.

Следующим шагом станет трансформация нашего «медицинского чрезвычайного государства» в «чрезвычайное государство перманентного экономического кризиса». Кредиторы и пайщики власти потребуют отстроить «политическую систему строгой экономии».

Без этих всех реверансов в сторону пенсионеров и малозащищенных, к тому времени большая часть их скорее всего вымрет. «Государство не может позволить себе чрезмерную социалку». Эта аксиома неолиберала и либертарианца превратится в нечто похожее: «мы платим только тем, кто создает продукт. Иждивенческие и паразитические группы должны быть или вовлечены в производство или…»

И что характерно, вне дискурса «затянуть пояса» ничего другого в политике существовать не сможет. Не дадут. Потому как чрезвычайные меры, кризис же…