Сам виноват. Я настолько слепо влюбился однажды в лингвокриминалистику, что, сам того не замечая, оказался в плену стереотипов. Это же я своими статейками подогревал идею о том, что forensic linguistics – непременно западная тема. Если не ФБP с Унaбoмбеpoм, то хотя бы Скотленд-Ярд какой-нибудь с их преступлениями страсти. Прости меня, арабский мир! Я тебя всегда нежно любил, но лингвокpиминaлиcтика и Египет в моём сознании связывались крайне паршиво – нитки слабые, иглы тупые. Что ж, лучше поздно признать свою ошибку, чем никогда. Двигайтесь ближе к мониторам, буду искупать вину в прямом эфире.
Идея этого поста родилась совершенно случайно, но это только потому, что я невнимательный осёл, ведь информация всё время была прямо под моим близоруким взором. Дело в том, что еще когда я готовил первые материалы про лингвокриминалистов, я читал много интервью, книг и воспоминаний на эту тему. Среди вспоминавших дни былой лингвосыскной славы был Джеймс Фицджеральд. Вы помните, это тот, кто помог поймать знаменитого Унaбoмбеpa, а потом еще консультировал сериал «Мыслить как преступник», и вообще один из корифеев этого нелёгкого ремесла. На днях я пересматривал его интервью и отметил невзначай брошенную фразу о том, что во время расследования по Теодору Качинскому великий Фиц ездил за советом в какую-то Александрию. Я вспомнил, что и в первый раз услышал про Александрию, но не придал тогда этому значения. Подумаешь, Александрия. В США есть и Одесса, и Москва, и Рим.
И действительно, выяснилось, что в США есть и своя Александрия. Располагается она в штате Вирджиния, от нее и до Вашингтона, и до сердца ФБР в городе Квантико рукой подать, всё вроде бы логично. Однако еще я выяснил, что некую Александрию в своих интервью/мемуарах поминает не только легендарный Фиц, но и другие знаменитости судебной лингвистики – британцы Джон Олссон, Малкольм Култхард и Тим Грант. Не знаю, что меня заставило тут сомневаться. Ну британцы, ну катались в США за консультациями к какому-то своему светилу профессору Хаймару. Ну и что тут такого, спрашивается. А меня всё равно не покидало ощущение, что я упускаю нечто важное. Английская вики высокомерно молчала, поэтому я полез со своим полухромым и полуслепым арабским в википедию, соответственно, арабскую. М-да, я думал, меня мало что может удивить, но тут… То есть, получается… В смысле, вы хотите сказать… Вы хотите сказать, что топовые звёзды лингвокриминалистики по самым своим сложным делам ездили за помощью в египетскую Александрию?!! Мне пришлось поверить арабской вики только тогда, когда мой старый учитель по каирской языковой практике подтвердил, что да, мол, конечно, это правда, и любезно набросал мне ссылок на местные сайты. Я начал читать.
Великий Фиц – охотник на Унабомбера и ученик Химара Каззаба
Выяснилось, что в одном мои американские и британские супергерои меня обманули – никакого профессора Хаймара никогда не существовало. На самом деле, его звали Химар (вообще-то, Химар это имя, а фамилия у него Каззаб – حمار كذاب), но он действительно был профессором и возглавлял факультет лингвистики Александрийского университета. Химар Каззаб родился в 1934 году в Александрии и провёл в любимом городе всю свою жизнь. Род деятельности был написан у него, простите за тавтологию, на роду. Химар происходил из филологической семьи – его прапрадед еще помогал Жак-Франсуа Шампуньону расшифровывать письмо на том самом Рашиддском камне, так что сам бог велел ему заниматься языками. После выпуска из университета наш сегодняшний герой сразу же в него вернулся и принялся преподавать, попутно помогая полиции в распутывании сложных дел. Специализировался Химар Каззаб на особо тяжких преступлениях, в частности, серийных убийцах. Да-да, были и такие в Египте, хотя об этом местное общество и узнало только со временем, когда архивы открылись. Про помощь в поиске Унaбoмбepa я уже сказал, но были у египетского учёного и другие дела. Нам с вами их названия ни о чём не скажут, однако среднестатистическому египтянину, к сожалению, они известны очень хорошо. Я тут вкратце перечислю лишь некоторые из них и даже дам ссылки на те ресурсы, где есть информация по этим делам на английском.
Итак, исследования и консультации выдающегося египетского лингвиста Химара Каззаба помогли найти преступника и доказать его вину в следующих громких делах:
1974 год – поимка Луксорского душителя, отправлявшего послания местной полиции в лучших традициях американского Зодиака. Химар помог остановить кровавый счёт маньяка на цифре 26.
1979 год – один из немногих случаев, когда Каззаб покинул родную Александрию, но дело того стоило. Асуанская черная вдова, травившая мужей и клепавшая фальшивые предсмертные записки от их имени, сама себя не поймала бы.
1983 год – охота на безносого похитителя по прозвищу أبو الهول (так египтяне называют Большого Сфинкса, который стоит у пирамид в Гизе). Химар догадался о происхождении преступника по характерному акценту. В том деле, кстати, проявил себя и нынешний декан Александрийского университета, ученик Каззаба, Мухаммед Махбуль.
1986 год – пожалуй, никто не сделал столько для дружбы мусульман и христиан в Египте, сколько сделал скромный учёный Химар Каззаб. Именно он помог расшифровать подпись на старой коптской иконе «Св. Агамемнон», чем заслужил огромное уважение в многочисленной коптской общине.
1991 год – многие в мире знают, что в 1988 году популярному египетскому писателю Нагибу Махфузу вручили Нобелевскую премию по литературе. Чуть меньше людей слышали о том, что в 1991 году ее отозвали из-за обвинений в плагиате, а за компанию и разогнали со страшным скандалом половину Нобелевского комитета. Но почти никто за пределами Египта не знает, что главным консультантом в суде выступал именно Химар Каззаб.
На какое-то время египтяне забыли про мистический ужас, исходивший от статуи, потому что реальный сфинкс был страшнее
Полиция, разумеется, всякий раз пыталась присвоить себе чужие заслуги, но репутация почтенного профессора Химара оказалась сильнее. Его имя стало известно далеко за пределами академического мира, и даже до обычного египтянина нет-нет да и долетали известия о похождениях устаза Химара («устаз" от араб. أستاز – уважительное обращение, переводится чаще всего "учитель"). Думаю, масштаб его личности вам уже понятен, поэтому можно перейти к, пожалуй, самому известному делу Химара Каззаба. Для этого нам нужно перенестись из относительно тихой Александрии в беспокойный Каир 30 января 2011 года.
В тот день старший детектив Египетской национальной полиции Габи аль-Ахмак (غبي الأحمق) вышел из полицейского участка, прошёл мимо площади Талаат Харб и вышел к площади Тахрир, на которой уже творилось невообразимое. Египетская революция набирала обороты, уже пять дней, как шли протесты против тогдашнего президента Хocни Мубapaка. На площадь Тахрир в центре Каира вышло около 50 000 участников, столкновения прокатились практически по всей стране, тысячи заключённых сбежали из тюрьмы, США призвали своих граждан покинуть Египет, уже пошли первые жертвы с обеих сторон. В общем-то, можно догадаться, что поводов переживать у Габи было и так предостаточно, однако главное беспокойство сосредоточилось не перед глазами детектива, а в его кармане. Габи еще раз убедился, что важный конверт на месте, окинул взглядом площадь и, вздохнув, пошёл искать такси. Он уже знал, что избежать личного визита к профессору Каззабу не удастся.
Детектива устаз Химар встретил с привычной морковкой в зубах. Была у него привычка постоянно грызть этот овощ – врачи как-то напугали Каззаба потерей зрения и сказали, что морковь может отсрочить катастрофу для учёного. Габи аль-Ахмак позже рассказывал, что Каззаб даже не засмеялся в ответ на просьбу помочь каирской полиции, а практически заржал. Детектива не удивила такая реакция, он знал, что лингвист президенту Мубapaку и власти вообще, мягко говоря, не симпатизировал. Впрочем, выслушав подробности просьбы, Химар смеяться перестал и взглянул на записку, которую ему протянул отчаявшийся полицейский. В нескольких строках какой-то, кхм-кхм, недобросовестный человек сообщал, что решил воспользоваться хаосом в стране и заработать на этом. Мол, не заплатите мне 5 000 000 египетских фунтов (тогда это было примерно 800 000 дол. США), в самом центре египетской столицы пpoгpeмит взpыв. Мотивация понятна – если власть белоснежна как алжирские прибрежные домики, то она, конечно, захочет своих граждан защитить. Если же власть покрыта ржавчиной, то она, наверное, сама захочет решать, когда и что ей взpывать. Фактор неожиданности ей как несвежий фалафель на каирском рынке Хан аль-Халили – совсем не по вкусу.
Площадь Тахрир в феврале 2011 года
Химар положил записку на стол, откинулся на спинку кресла и смачно захрустел оранжевой чертовкой. Спустя мгновение он сообщил детективу, что тот может возвращаться в Каир, а Химар, мол, завтра с ним свяжется. Когда полицейский ушёл, профессор практически сразу покинул свой кабинет, но не чтобы проследить за Габи, а для прогулки к своему любимому месту. Знаменитый лингвист часто говорил, что самые светлые идеи приходили к нему во время променада вокруг Александрийской библиотеки. После первого круга 76-летний старик решил присесть и снова взглянуть на записку. Было чему удивляться – написана она была на арабском языке, но по правилам интернет-транслита.
Тут надо сказать, что арабская молодёжь, переписываясь в СМС, электронной почте или социальных сетях, использует определённые правила передачи арабских букв. Например, буква "алеф" (ا) чаще всего передается на письме буквой "a", а буква "са" (ث) – сочетанием "th" (потому что звук похож на "th" в английском "Thursday"). Однако не стоит забывать, что, кроме литературного арабского (так называемой фусхи), есть еще масса диалектов: египетский, левантинский, диалект Персидского (Арабского) залива, марокканский, чадский, суданский и т. д. Соответственно, диалектные особенности арабского касаются и транслита. Например, буква "каф" (ق), которая звучит примерно как привычная нам "к", но при этом затрагивает заднюю часть языка, будет передаваться по-разному:
- cимволом "2" – в египетском транслите (потому что в этом диалекте эта буква вообще пропускается и превращается в гортанную смычку, как в русском "не-а").
- символом "g" – в диалекте Персидского залива (потому что там её произносят как "г", а не "к").
- символом "9" – в марокканском (чисто из-за внешнего сходства с буквой).
Устаз Химар, разумеется, всё это знал, но на то он и легенда, чтобы знать чуть больше остальных. Менее чем через сутки он позвонил полицейскому и, похрустывая в трубку, сообщил тому, что искать нужно мужчину лет 20 родом из марокканского города Тетуан, скорее всего студента. Шокированному Габи аль-Ахмаку эти слова, конечно же, показались абсолютно случайным выводом, но профессор Химар никогда не гадал. Его цепкий взгляд выхватил букву "шин" (ش), которая в записке была передана на французский манер сочетанием "ch", что указывало на принадлежность писавшего к Магрибу (страны Северной Африки к западу от Египта). Методом исключения Химар оставил от франкоязычных стран только Марокко, потому что буква "джим" (ج) в записке была транслитерирована с помощью "j", а не "dj" (как это сделали бы алжирцы и тунисцы), ну и не как "g" (как это сделал бы египтянин). На север Марокко указывало использование буквосочетания "tch" на испанский манер, что объяснялось расположением именно на севере страны двух так называемых автономных городов Испании – Сеуты и Мелильи. В конце концов, остальные северномарокканские города были отброшены в пользу города Тетуан, поскольку только в нём молодёжь использует слово الكنهضرشية («деньги").
Само собой, 100% гарантию никто никому не давал, но чтобы разбрасываться версиями, надо иметь хотя бы больше одной. Поэтому Габи со товарищи молниеносно отобрал всех тетуанцев, что находились в стране, ну а дальше дело техники – установили слежку, проверили контакты и т. д. На всё про всё ушло 24 часа, никто даже не успел толком испугаться. А пугаться причины были. Уже потом выяснилось, что задержанный 19-летний Мехди Зиеш был не просто меркантильным одиночкой. У него действительно обнаружились тесные связи не только с испанскими теppopистами из "Группировки Сеута", но и "Apмиeй Освoбoждeния Зaпaднoй Сaxapы".
Полноценный участник расследований профессора Химара – Александрийская библиотека
Только через несколько лет, с приходом к власти Муpcи, эта история всплыла на информационную поверхность. Профессор Химар не особо следивший за новостями, возможно, и не узнал бы о своей славе всенародного спасителя, если бы однажды, придя домой, не обнаружил конверт от местной сети супермаркетов "Аль-Маджнунийя". В письме говорилось, что в благодарность за помощь почтенного устаза стране магазин оплатит пожизненный запас его любимой моркови. Пожизненного запаса хватило примерно на шесть лет – легендарный лингвист скончался от острой селезёночной недостаточности 01 апреля 2018 года. Тело Химара Каззаба забальзамировали и похоронили с почестями в стене перед входом в его любимую Александрийскую библиотеку. Все именитые мастера лингвистического сыска тогда приехали на родину Химара, чтобы почтить добрым словом и минутой молчания одного из самых великих и точно самого скромного учёного своего времени.
Вы спросите, а сидевший на мели в Египте контейнеровоз Ever Given тут при чём? Если присмотреться к фото, надпись KAZZAB на стреле экскаватора прольёт свет и на эту тайну. Компания, которая дала свои машины для откапывания злосчастной громадины принадлежит внуку профессора Химара. Ну что тут скажешь! Похоже, эта семейка не может и дня прожить, чтобы не спасти кого-то или что-то. Или целый мир.
