Спустя шесть лет после аннексии вопрос «чей Крым?» пророссийские политики любят оставлять без внимания. Не только потому, что ответ на него может испортить репутацию в Москве. Они не любят этот вопрос, потому что он превратился в этический фейс-контроль, придуманный «партией Майдана». Той самой «партией Майдана», которой они проиграли битву в 2014 году.
Этот этический водораздел придуман теми, кто их победил. Теми, кому они проиграли. Отвечать на него – равносильно «игре по чужим правилам». По чужим правилам играют проигравшие, а себя они таковыми не считают. Спустя шесть лет после поражения они все еще надеются взять реванш. И если для этого нужно поехать в оккупированный Крым – они едут.
Что, собственно, и сделал Виктор Медведчук. Тот самый, что считается главным адвокатом Москвы в украинской политике. Его партия готовится к местным выборам, а потому эта поездка выглядит как сигнал заблудшей пастве. Год назад его электорат увлекся новым фаворитом – и теперь ОПЗЖ пытается вернуть себе право считаться любимой женой Кремля.
Важный момент: в украинской политике правят вожди. Подобно атлантам они держат на плечах свои партии – и оттого уход лидера чреват обрушением конструкции. «Батькивщина» невозможна без Юлии Тимошенко, «Удар» – без Виталия Кличко, а «Слуга народа» — без Владимира Зеленского. Отечественный избиратель любит сердцем, голосует за фамилии и не читает программы. Персональные бренды важнее институциональных.
И в этом общем правиле есть лишь одно исключение. Партия Москвы.
Те, кто отдают за нее голоса, знают чего хотят. В их райдере – ностальгия по молодости и советские штампы. Мечта об империи и страх перед будущим. Они тоскуют о прошлом и оттого выискивают в бюллетене помазанника Москвы. Партийный бренд не имеет принципиального значения: в разное время они шли голосовать за Компартию, Партию регионов, Оппоблок и ОПЗЖ.
А год назад часть их голосов перетекла «Слуге народа».
Владимир Зеленский не мешал себя придумывать и оттого многие увидели в нем Переяславскую раду. Дружбу с Москвой и обнуление войны. Братские объятия и мир во всем мире. В результате, в копилку его партии упали голоса еще и тех, кто убежден, будто место Украины – на российской орбите.
Спустя год они чувствуют себя обманутыми. Этический контур страны в целом остался в своей постмайданной редакции. Война не прекратилась. Прозападный курс не отменен. А то, что проевропейские украинцы считают избыточным компромиссом, пророссийские считают явно недостаточным. И теперь за голоса последних развернется борьба на местных выборах. В ход пойдет весь арсенал политических ухаживаний. Например, визит Виктора Медведчука в Крым.
Судя по всему, Кремль тоже не против объединения своих украинских сторонников под единым партийным брендом. В противном случае главу ОПЗЖ попросту бы завернули российские пограничники. Дело в том, что в рамках карантина в Крым с украинского материка пускают лишь обладателей российских документов и тех украинских граждан, у кого на полуострове живут родители или дети. Впрочем, статус кума российского президента позволяет рассчитывать на исключения из правил. А потому Медведчука пропустили. Вместе с женой и сопровождающими.
Его поездка в Крым – это сигнал всем тем, кто в Украине «устал от войны». Эдакое демонстративное пренебрежение новой реальностью. Сознательное игнорирование аннексии. Лидер парламентской фракции едет на оккупированную территорию отдыхать – в тот момент, когда на этой территории оккупационные власти сажают в тюрьмы украинских граждан и возбуждают дела за нелояльность триколорам.
Ни один украинский политик не может себе такого позволить. Но задача Виктора Медведчука в том, чтобы нравиться тем, кто устал от украинских политиков. А потому он подъезжает к КПП, протягивает документы российским пограничникам, заполняет миграционную карточку и едет отдыхать на Южный берег. Суверенитет? Оккупация? Нет, не слышали.
Цель визита – не загар и не пахлава. Цель визита – напомнить о том, кому в Киеве Кремль выписал ярлык на княжение. Блудным детям просоветской ностальгии скоро снова предстоит ставить галочки в бюллетенях – и они должны не ошибиться с графой. Четырехбуквенная аббревиатура ОПЗЖ для всех, кто скучает по СССР.
Впрочем, пророссийский лагерь сегодня сражается не только за свою традиционную паству – ту самую, что год назад внезапно отправилась голосовать за президентскую партию. Прокремлевские проекты вдобавок стараются оседлать украинский антиэлитарный тренд. Тот самый, который по всему миру приводит во власть торговцев простотой.
Хочешь победить на выборах – объяви себя «укротителем элит». Собственно, именно эта стратегия год назад усадила в президентское кресло Владимира Зеленского. Проблема лишь в том, что этот статус переходящий – как только политик принимает присягу, он переходит линию фронта. В результате, должность «укротителя элит» сегодня в Украине оказалась вакантной. Сам Зеленский еще пытается за нее цепляться, проводит демонстративные чистки и ротации окружения, но к прежней чистоте жанра вернуться ему уже не удастся.
Падение его рейтинга открывает дорогу новым мессиям. Пророссийские ребята пытаются занять вакантную нишу «укротителей истеблишмента», объявляют себя разоблачителями и правдорубами. Впрочем, их бунт против элит вполне избирателен. Чаще всего мишенями их разоблачений становятся украинские смыслы и нарративы. Они торгуют хаосом и неверием, дискредитацией и вбросами. В их активе вся сетевая инфраструктура: от телеграмм-каналов до ютуб-блогов. Их аудитория – обиженные и оскорбленные, аполитичные и равнодушные. Спрос на простые решения рождает новых шариковых и пророссийские проекты пытаются кормить их своим контентом.
Новые прокремлевские старательно дистанцируются от обвинений в пророссийскости — чтобы не сужать свою базу. Бьются за тех, кто недоволен настоящим. Торгуют ненавистью и поиском виновных. Подсаживают свою паству на самый сильный ментальный наркотик в виде обиды. Той самой, что позволяет чувствовать себя жертвой чужих происков.
Шесть лет назад нам казалось, что время пророссийских партий ушло. Вероятно, мы недооценили инерцию. Ничего удивительного для страны, которая столетиями жила в формате имперской колонии. Ничего удивительного для страны, которую в этот формат пытаются вернуть.
