Даже как-то непривычно было спустя месяц после того, как пошли шум и брань вокруг блокады ОРДЛО, убедиться, что в государстве есть, оказывается, такой орган, как Совет национальной безопасности и обороны, а президент принимает не только иностранных послов, но и какие-то важные решения по внутренней повестке.
Инициаторы блокады могут быть довольны, и они свое уже удовлетворение высказали: руководство страны выполнило их главное требование, экономическая коммуникация с оккупированными территориями прервана, и на обеспечение теперь уже блокады, на не разблокирования, брошены подразделения Национальной гвардии. Пожалуй, в сложившейся ситуации это единственное возможное решение, которое выглядит как попытка вернуть государству функции управления, в последнее время явно уплывавшие прочь. Отсутствие управляемости в такие моменты внушает наибольшую тревогу.
Означает ли это, что кризис миновал, власть после долгого и очевидного ступора очухалась и зашевелилась? Очухалась, но не миновал. И как раз то, что ее действия выглядят как уступка Парасюку, Семенченко и компании, лишь дополнительно подчеркивают слабость руководства, до последнего уверявшего всех, что альтернативы торговле с тамошними предприятиями нет. Отсюда и все недобрые слова в адрес блокадников со стороны Петра Порошенко, предшествовавшие решению о подключении государства к блокаде.
Блокада и ее значение для дальнейшего развития событий на Донбассе – это отдельная важная тема. Есть ощущение, что обострение проблематики ОРДЛО скорее способствует решению тамошнего узла проблем, чем ее заморозка и перевод в фоновый режим частных гешефтов и медленного умирания региона. Возможно, тамошняя спешка с «национализацией» ахметовского добра в конечном итоге сыграет Украине на руку.
Другое дело, что с вызовом, который представляют собой неразделимые сепаратизм и российская агрессия, может успешно справиться сильная и авторитетная украинская власть, наша же не демонстрирует силы и не пользуется авторитетом. И речь идет, разумеется, не о силе в ее утилитарном значении, а об эффективном владении всем арсеналом средств, имеющихся в распоряжении государства. Государство же по-прежнему поражено политическим кризисом – кризисом управления.
Вопреки распространенному убеждению, что все из-за какого-то не такого президента, в первую очередь кризис заключается в недееспособности парламента, основного элемента парламентско-президентской республики. Причем дело не только и не столько в его неспособности к законодательной работе, как раз законодательную инициативу депутаты демонстрируют в избытке, производя неимоверное, на уровне спама, количество законопроектов, часто и спамовского качества. Дело в функциональном разрыве между парламентом и правительством. Этот Кабинет избран парламентским большинством, но правительственная коалиция в Верховной Раде отсутствует, ее просто не существует. Поэтому депутаты, предоставленные сами себе, и жарят безумное число законопроектов, лишь сотая часть которых имеет какие-то шансы на рассмотрение.
Президент же использует отсутствие функциональной связи парламента и правительства для укрепления собственной замысловатой управленческой сети. Где-то она страхует правительственную, где-то дублирует, где-то откровенное вступает с ней в конфликт и пытается подменить. Все это на фоне тотального недоверия к партиям, Верховной Раде в целом и к главе государства. Отдельные удачные действия частей неработающей системы ничуть не возрождают ее работоспособность.
Что-то со всем этим хозяйством, пришедшим в непригодность, нужно делать и желательно срочно. Досрочные выборы лишь воспроизведут, закрепят и опасно продлят имеющийся бардак. Радикальная конституционная реформа могла бы как-то с пользой занять депутатский корпус, явно тяготящийся своим политическим бытием. А тут – настоящая историческая задача. Да и Петра Алексеевича отвлекла бы от пустых и мучительных грез о втором сроке. Другого мирного способа нейтрализовать негативную энергию этих наших спасителей, кажется, нет.
