Россия продолжает оставаться под впечатлением вдруг откуда-то взявшейся собственной гражданской храбрости. Конечно, не вся Россия, а ее очевидное меньшинство, и, конечно, это не такая уж и выдающаяся храбрость – выйти на запрещенный митинг. Но массового протестного опыта уже давно не было, а для кого-то он стал первым: протест на Болотной был в далеком 2011 году.

Алексею Навальному удалось устроить незаурядное событие, и интересно посмотреть, почему у него получилось. Конечно, тут имеются серьезные социально-психологические причины черной неблагодарности людей, которым и Крым преподнесли, и Пальмиру с Алеппо, а они недовольны. Мы же обратим внимание на техническую сторону организации протеста, никогда не знаешь, что может пригодиться.

Очень удачной оказалась находка ударить по Медведеву. Не по Путину, не по власти вообще, а конкретно по главе правительства, лидеру «Единой России» и просто «Димону». Насмешливое отношение к этому как бы не очень серьезному, но неизменному персонажу российского политического уклада, порой, кажется, поощряемое вторым, главным участником властного тандема, превратило Медведева в нестрашный объект критики. Ведь у него будто лицензия на дуракаваляние и негласный статус «некрасивой подружки», которая должна служить выгодным фоном для первого лица.

Смутные подозрения местного начальства, что Владимир Владимирович, вероятно, и не очень против того, чтобы улица пнула Дмитрия Анатольевича, могли заметно снизить степень административного отпора на местах. И для части протестующих психологически легче было присоединиться к акции, формально не направленной против «великого и ужасного». При этом уже сама логика протеста против второго первого лица неизбежно выводила на антипутинские кричалки.

В то же время четкая первоначальная адресность не позволяла уйти протесту в пустоватую абстрактность, наполняла мероприятие богатым содержанием, которое было предоставлено расследованием медведевских поместий и капиталов. Личные материальные достижения «Димона» легко экстраполировались на остальную верхушку. Если клоун так богат, то сколько же у директора цирка?

Другой важный момент, находка организаторов, это игровой характер акции. Начиная от названия «Он нам не Димон», относящего к знаменитой фразе, произнесенной с негодованием пресс-секретарем Медведева в ответ на фамильярное обращение интернет-пользователей с ее шефом: «Он вам не Димон». Тогда, в 2013-м, ее обсмеяли в сети, сейчас продолжили на улице. Сюда же относится и идея с кроссовками, переброшенными через плечо или заброшенным на провода и фонари: прямая отсылка к интернет-покупкам Дмитрия Медведева, лишь за три месяца купившего себе зачем-то двадцать пар кроссовок. Среди покупок значилось и 30 плавок, но тут организаторы решили не рисковать.

В определенном смысле и до какого-то момента акция напоминала знаменитые «монстрации» — яркие игры в демонстрации понарошку, своего рода насмешка над ситуацией, когда настоящие демонстрации запрещены. Участники монстраций норовят написать плакаты посмешнее и с двойным смыслом: «Еноты тоже люди», «Монстрация за мократию», «Ходют тут всякие», «Таня, не плачь», «Ад наш», «Ой, всё». «Он вам не Димон» хорошо вписывается в этот ряд. А снимок с акции 26 марта, на которой сотрудники полиции в недоумении рассматривают участника протеста с плакатом на груди «Человек – это звучит гордо», явно не зная, как им поступить, облетела все социальные сети.

Кстати, и наш игровой опыт протеста тоже кое-где пригодился: в Екатеринбурге молодежь исполняла «Кто не скачет, тот Медведь».

Людей, побаивающихся политики, не имеющих опыта публичного протеста, конечно, проще втянуть в гражданское действие, если оно по виду напоминает веселую игру. Не говоря уже о том, что чувство юмора – это некоторая гарантия определенного уровня интеллекта организаторов и участников, что в свою очередь создает иллюзию безопасности происходящего, несколько опускает входной барьер для новичков.

Что еще важно: все знают, и Навальный знает, что никаких шансов прийти во власть на многие годы вперед у него нет. Но это не останавливает его интенсивную работу, которая, как видим, находит отклик, заметный уже невооруженным глазом. Не пускают в большую политику? Он играет в свою игру. Просто он не может не играть. И кто знает, в какой момент именно его игра окажется основной.

Тут должны следовать какие-то выводы и экстраполяции на нашу политическую реальность. Их не будет. Единственное замечу: наша политика, несмотря на переизбыток своих клоунов, как-то болезненно серьезна. Привычно аналитики еще пишут об украинском политическом процессе как об игре, но как раз он поразительно беден на игровые качества. Ни легкости игры, ни драйва игроков. И улица пока молчит, ей как-то не шутится. Но ведь когда-то это пройдет?