ХОХЛЫ

– ...по предварительным данным жертвами взрыва стало по крайней мере пятнадцать человек. Ответственность за теракт взяла на себя радикальная исламистская организация «Единый Туркистан». Соболезнования семьям пострадавшим уже выразили представители по крайней мере тридцати стран, включая США, Китай, Индию и Бразилию...

Дмитро про себя ухмыльнулся. Ну да, соболезнуют они, как же...

– ...Продолжается антитеррористическая операция в Отдельном Саранском административном округе. За последнюю неделю правоохранительные органы обеспечили соблюдение законности в ещё трёх населённых пунктах...

«Обеспечили соблюдение законности...» – Дмитро скривился. – Слог у пропагандистов стал совсем не тот. Вершин Киселёва уже не достичь никому.

– ...Сегодня начался третий раунд переговоров в рамках Кишенёвской группы. По результатом утренней встречи представитель России заявил, что достигнут определённый прогресс в достижении мирного соглашения в Усть-Кангарском формате. Комментируя происходящее, глава Госдепа США Мирра Хан заявила, что её страна традиционно поддерживает бесконфликтные методы решения проблем и в очередной раз подчеркнула важную роль Российской Федерации как регионального лидера и гаранта стабильности в Уральском регионе...

Дмитро фыркнул и приглушил звук. Утренний расслабон закончился, пора шевелиться. Он допил кофе и пошёл в ванну бриться. На кухне звенели тарелки и ложки: Маричка уже отвела детей в школу и теперь взялась за горы немытой посуды.

Из закрытого крана медленно капала вода. Надо бы сказать Василю, чтобы позвал Миколу. Тот, конечно, не лучший сантехник, но ему сейчас нужны деньги. Хохлы должны помогать хохлам.

– ...и к международным новостям...

Маричка включила на кухне радио, и теперь новости, от которых Дмитро пытался сбежать, стали осаждать его в ванной. Он открыл воду, но это не сильно помогло.

– ...Власти Вьетнама сообщают об очередном обстреле ракетами средней дальности с территории Китая и требуют вмешательства ООН. Напомним, что предыдущая резолюция, осуждающая якобы агрессию Китая, была заблокирована Индией и Бразилией. В связи с этим представитель Пакистана в ООН заявил, что Индия цинично использует сложившуюся ситуацию, чтобы усилить свои позиции в Тихоокеанском регионе, и в очередной раз призвал реформировать организацию. Представитель Сенегала предложил свои посреднические и миротворческие услуги, однако ответа пока что не последовало...

Дмитро смыл остатки пены, вытер лицо и, внимательно вглядываясь в зеркало, застегнул комир, из-под которого на шее выглядывала тату в виде вышиванки.

Вишиванка...

Он покатал на языке это слово. Оно было из детства. Линейка в школе, гимн Украины, цветы, пространные и непонятные речи учителей, мама, постоянно поправляющая его ранец... Ругань на кухне... Отцовское «да не будет никакой войны!"... Сирены... Подвал...

Он скрипнул зубами и ударил кулаком по умывальнику. Психолог говорит ему, что нельзя сдерживать воспоминания... Много он понимает!

– ...И о погоде. В Москве сегодня пасмурно...

– Маричко, да вимкни уже эту трынделку!

Жена щёлкнула пультом, и голос диктора исчез. Дмитро вздохнул. Он любил Маричку, любил с самого первого момента, когда увидел её в автобусе, там... Она была хорошей женой и настоящей хохлячкой. Но временами она всё же была невыносима...

Он вздохнул ещё раз и застегнул пуговицы на запястьях. Из-под манжет тоже выступала красно-чёрная тату. „Вышиванка защищает своего хозяина“, – так им рассказывали когда-то в школе... Ещё в той школе. В украинской.

Может оно и правда. Но куда важнее, что она показывает, кто свой.

Он пригладил волосы, зашёл на кухню, чмокнул Маричку в щёку (та фыркнула и немедленно почесала место поцелуя плечом – его усы вечно её щекотали), проверил кобуру и вышел из дому.

***

У него было хорошее жильё, как для окраин Москвы. Своё отопление, своя вода, свой генератор и даже свой старлинк. Во дворе был небольшой огородик, на котором Маричка вместе с соседками выращивали овощи и цветы. Особенно она любила чорнобривці, потому что кацапы их терпеть не могли.

Встречные, завидев его, быстро кланялись и желали здоровья ему и его детям. Кроме своих, конечно же. Хохлы не кланяются. Зато мент на углу мигом снял фуражку и на полусогнутых побежал навстречу, на ходу заводя шарманку о том, что всё под контролем и волноваться причин нет. Будто Дмитру было за что волноваться из-за мента.

У кого были причины волноваться, так это у водителей, поскольку напарник мента самостоятельно с регулировкой движения не справлялся. Над его головой издевательски поскрипывал на ветру тёмный светофор. Говорят, в центре ещё работает автоматическая система, но здесь освещение и прочую уличную электрику включали только на праздники – да и то за счёт собственных генераторов (и по большой просьбе Дмитра, о чём тоже знали все).

Василь, как и договаривались, ждал его на соседнем перекрёстке. Он стоял, опершись спиной о старый фонарный столб, и привычно стриг глазами всё вокруг. Вышиванка, набитая на шее, выглядывала из-под футболки. Василь в их братстве был главным за дела „на городі“, то есть на земле. Чтобы шпана не буянила сверх меры. Чтобы старушек переводили через дорогу. Чтобы кацапня не заводилась. И чтобы никто не вздумал толкать украинским детям дурь. За такое пушеру без колебаний делали путина – и об этом тоже знали все. А кто не знал, тот скоро узнавал – за это тоже отвечал Василь.

– Ще не вмерла, друже.

– Ще не вмерла.

Они по-братски обнялись.

Василь никогда не был красавцем, а уж с вертикальным ножевым шрамом через всю щеку и вовсе производил страшное впечатление (чем часто и пользовался). Шрам у него появился тогда же, когда Дмитро потерял фалангу на безымянном пальце левой руки. Это было в буйные юношеские годы, когда всё выглядело намного проще.

– Все гаразд на районі?

– Все капець як гаразд.

– Что таджик?

– Ждёт тебя в генделике.

***

Над входом в лучший ресторан района ярко светилась вывеска „ГЕНДЕЛИК“. Стоит ли уточнять, что владели им тоже хохлы. Гость уже сидел внутри и от души наминал вареники с шкварками. Он был здесь не впервые, и персонал прекрасно знал его вкусы. А Дмитро знал, что узнай об этом за стенами Генделика, гостя пришили бы свои же. Это добавляло встрече значительный градус доверительности.

– Салам алейкум, Рашид.

– Здоровенькі були, Дмитро.

Они трижды обнялись, и гость немедленно вернулся к трапезе. Он был маленьким, круглым и полулысым, с масляной улыбкой и рыскающими глазами. Но он был другом. Пока не сделал ничего, что сделало бы его врагом.

Сначала они болтали ни о чём. Дмитро дождался, пока гость удовлетворённо рыгнёт – восточные традиции надо чтить – и лишь после этого перешёл к делу.

– Что по грузу?

– Не волнуйся... – Рашид успокоительно замахал руками. – Всё идёт, всё в порядке, друже. Цветы цветут, поезда идут, таможенники мзду не берут, но получают.

Они оба засмеялись.

– А что казанские?

– А что казанские... – Рашид пожал плечами. – Война войной – а башли башлями. Когда надо, даже арта не стреляет.

– Я слышал, талибы опять поля жгут.

– Жгут... – гость с хитрой улыбкой развёл руками. – Одно жгут, десять забывают. Лавэ всем нужно. Даже талибам.

– Это добре, – Дмитро кивнул. – Так ты к нам надолго?

– Иншалла, – опять пожал плечами Рашид. – Кто скажет, куда завтра поедет порядочный бизнесмен? Кысмет.

– Ты здесь всегда как дома, – Дмитро прижал руку к сердцу.

– Я знаю, – закивал Рашид. – Ты мой лучший друг в этих проклятых землях.

Официант принёс хреновухи, и они накатили за встречу.

– А что с турками? – поднял скользкую тему Дмитро. – Они таки лезут в порт?

– Ай-ай... – Рашид замахал руками. – Не волнуйся. Это всё пыль. Смотри, азеры выставляют предъяву дагам, персы быкуют на азеров, турки понтуются на персов. Много шума, ничего не происходит – и все довольны. Я так не смеялся с тех пор, как талибы объявили войну ИГИЛу.

И в подтверждение своих слов Рашид громко засмеялся.

Они выпили ещё.

– Насчёт новой партии... – начал Дмитро.

– Забудь... – Рашид вскинул руки. – Как говорил один великий человек, пускай твои люди обсудят это с моими людьми. Наше дело – посмотреть друг другу в глаза и пожать друг другу руки. Лучше скажи, сколько кацапов ты зарезал с нашей последней встречи?

– Я уже не режу кацапов, Рашид, – улыбнулся Дмитро. – Они вполне справляются с этим сами.

– Мудро, – кивнул тот. – Зачем делать то, что сделают за тебя? А почему же ты остаёшься здесь? Поехал бы к себе в Украину.

Гость немного прищурился, и Дмитро понял, что это и есть главный смысл разговора.

Рашид играл наркобарона: жадного, злого и недальновидного. Играл хорошо – Дмитро вначале даже повёлся. Но со временем восточный гость расслабился, и иногда ставало видно его настоящего – умного, образованного и даже чем-то доброго. Такие люди не идут в наркоторговцы, обычно они работают на куда более серьёзные организации. Так что наркота была просто прикрытием... или Рашид решил совместить приятное с полезным и подзаработать на стороне – в их кругах заниматься таким не считалось предосудительным. Может он и сейчас и не расслаблялся, а показывал о себе ровно то, что хотел показать...

– Я там был, – пожал плечами Дмитро.

– И что?

– Киев красивый. Отстроили всё. Дроны пиццу доставляют. Прикольно….

– Так чего не остался?

Дмитро вздохнул. Это был тяжёлый разговор, но если Рашид внезапно решил его завести, значит это было важно для дела. А для дела Дмитро был готов на многое.

– Для них я кацап… Это я здесь хохол, а там я чужой. Там даже на хохла обижаются — так говорят только кацапы. И по-украински не умею говорить… Эх… Они там даже над моей Маричкой смеются из-за её акцента, а ведь она у нас мову в школе преподаёт…

Рашид понимающе кивнул.

– Прости, друже. Не надо было об этом говорить.

– Ничего, брат. Это жизнь…

Дмитро повёл плечами и добавил:

– Люблю я тебя, хоть ты и Рашид.

Они оба улыбнулись. Это была их стандартная шутка, и никто уже давно не обижался.

Скрипнула дверь и официант поспешно шепнул на ухо Дмитру:

– Василь передаёт, срочное дело.

Он кивнул.

– Извини, Рашид, дела.

– Ничего-ничего, я не спешу, – замахал руками таджик. – Ты человек важный, я не в обиде.

Василь ждал у машины, куря модный айкос на зависть всей пацанве района. Увидав Дмитра, он сделал последний затяг и быстро открыл для него дверцу. Если Василь ведёт сам, значит что-то действительно важное.

– Мы словили крысу, – сказал он, когда они уже отъехали от „Генделика“.

– Где он?

– В гаражах.

***

– Сышь, чо это у тя?

Дима, завёрнутый во всё самое тёплое, что только смог найти, повернул голову. Рядом с ним стоял пацан, на полголовы выше, такого вида, что мама наверняка взяла бы его за руку и быстро повела в другую сторону. Но мамы теперь нет. А пацан стоял рядом и недвусмысленно тыкал пальцем в его детский смарт, игрушку без функций, купленную, чтобы у ребёнка тоже что-то было, как у взрослых.

Дима вздохнул, мысленно закрыл глаза и протянул хулигану самое дорогое, что у него осталось.

– На. Бери.

Пацан немедленно схватил мобилку и начал тыкать во все кнопки подряд, явно не понимая, что они означают.

– Только у него батарея почти села, – грустно добавил Дима.

– Та вижу, – с деланным безразличием бросил пацан и немедленно плюхнулся рядом с ним возле горящей бочки.

Здесь было хоть немного тепло. Ветер с моря даже в апреле пронизывал насквозь. Где-то опять гремела арта, но Дима не обращал на неё внимания. И никто не обращал. Привыкли. Звук прилётов научились отличать ещё в первую неделю.

– А ты норм, – внезапно сказал пацан и улыбнулся. Улыбка у него тоже была так себе.

– Вася, – он протянул руку, как взрослый.

– Дима.

Он хотел пожать ладонь, но Вася качнул головой и сжал руку в кулак. Ударились кулаками.

Дима осмотрелся. Где-то недалеко стояла серая от усталости училка. Как он её боялся в школе. Теперь боялась она. Это видели все, даже детсадовцы.

– Сышь, смотри, что у меня есть, – Вася утайкой показал острый кусок арматурины, замотанный в носок. Взмахнул, держа за ткань, и ударил по бочке. В металле осталась вмятина, а все вокруг посмотрели в их сторону. Вася дёрнул за носок, и грузик мигом оказался невидимым в его ладони.

– Круто, – признал Дима.

– Это мне брат дал, – похвастался Вася.

– А где брат?

– Убили, – просто ответил его новый друг.

– Мою маму тоже...

***

Василь знал, что Дмитро не любит работать с жертвами, поэтому клиент ждал его уже „размягчённым“. Лицо с трудом можно было узнать, но, приглядевшись, Дмитро вспомнил: да, крутился рядом с ним когда-то. Что ж, крыса, добегалась…

– Ну что, кацапидло, рассказывай, в каком ты звании?

– Иди нахуй… – едва выдавил из себя разбитыми губами гость.

Один из хлопцев врезал ему в бок, по уже явно сломанному ребру.

– Не говори, если не хочешь, – Дмитро сел напротив него на заботливо поставленный стул. – Я и так знаю, что ты капитан.

Клиент поднял глаза. В них была смесь удивления со страхом.

– Что, сука лубянская, думал, в Рассеюшке всё как в 2000-х? Думал, самый умный? Думал, сошьёшь дело и получишь звёздочку?

– Мы вас всё равно…

– Ничего вы не „всё равно“, говно ты ФСБшное… Когда наши по твоему крысятнику в 23-м „комариками“ врезали, они знали, что делали. Нам только подчистить осталось.

– Наркоту детям толкать? – дерзко вскинулся ГБшник. Василь замахнулся, но Дмитро остановил его жестом.

– Это потому, что вы не люди. Вы кацапы. И ублюдки ваши – кацапята, а не дети. И чем скорее вы передохнете — тем лучше для всех.

– Путина на вас нет! – дёрнулся клиент. – Мало мы вас в 22-м…

Удар сложил его пополам. Дмитро подождал, пока тот выкашляет кровь и спокойно спросил:

– Ну, что скажешь напоследок? Пока можешь говорить. Например, кто тебя вывел на нас, а?

Теперь в глазах ФСБшника было отчаянье. И искра какой-то безумной надежды. Фанатичной и бессмысленной.

– За что вы нас ненавидите? – прошептал он. – Почему вы сюда приехали? Жили бы в своей пидарской Хохляндии, с гейропейцами в жопе. Зачем?

– А мы сюда не приезжали. Вы нас сами привезли. И не спрашивали, хотим ли мы этого…

Офицер удивлённо поднял заплывшие глаза.

– А, так ты о нас ничего не знаешь, – Дмитро развеселился. – И полез к хохлам, даже не покопавшись в архивах? Ох, слабеет русский народ, слабеет ФСБшная рать.

Он ухмыльнулся.

– Зато я знаю о тебе всё. Что зовут тебя Андрей Михайлович. Что копать под нас ты начал без санкции полкана. Что вышел на нас через Галю с заправки на Кругу. Что Петро обещал тебе сдать нас всех… Что пыришься? Не ожидал?

Офицер начал нервно всхлипывать, и тогда Дмитро продолжил.

– А ещё я знаю, что твою дочь зовут Аня. Она учится в 208-й школе... – он наклонился и почти что прошептал на ухо ФСБшнику, – ...в 5-А классе.

ФСБшник рванулся вперёд, и именно в этот момент его подстерёг точный удар Василя. Офицер, хрипя, свалился на пол.

Дмитро встал и посмотрел Василю в глаза:

– Он хочет Путина. Сделайте ему Путина, – и, развернувшись, пошёл прочь.

Сзади раздался жуткий хруст, за которым последовал вой, в котором уже не было ничего человеческого.

***

– Бендер привезли! – крикнул кто-то, а остальные заулюлюкали.

Они, шатаясь от усталости, один за другим выпадали из автобуса, а вокруг уже толпились местные пацаны. Между ними было лишь несколько шагов, и лишь присутствие взрослых не давало их преодолеть.

Их выстроили неровной шеренгой во дворе какой-то школы, и только тогда к ним подошла светловолосая женщина, которую явно все слушались. Даже местные.

– Я ваш воспитатель. Меня зовут Светлана Сергеевна. А тебя?

Почему-то она посмотрела именно на него, хотя он не стоял ни с краю, ни особо впереди. Что-то во всём её виде было обидное, оскорбительное, неправильное. Что-то в том, как она говорила и смотрела. Что-то такое, чего нельзя прощать никогда. У Димы пересохло в горле и он, сам того не ожидая, выкрикнул самое обидное, что пришло в голову:

– Путин хуйло!

Вокруг поднялся свист. Потом он стих.

– Зверёнок, – и она улыбнулась.

Это была деловая улыбка профессионала, стоящего перед тяжёлой, но интересной задачей. Улыбка скульптора, стоящего перед глыбой камня с резцом. Дмитро потом часто видел эту улыбку в кошмарах.

– Будем работать, – вынесла она вердикт, и от этих спокойных слов стало жутко.

Их накормили в столовой, выдали какую-то секонд-хендовскую одежду и распределили по большим комнатам, в которых стояло по несколько десятков кроватей. Официальные мероприятия (Дима уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, что они обязательно будут), наверно, оставили на завтра.

Не прошло и минуты от выключения света, как его лицо накрыли подушкой, а руки-ноги схватили железной хваткой.

– Так что ты там говорил о Путине? – услышал он чей-то голос.

Он начал дёргаться, но без толку. Вокруг слышался какой-то неразборчивый шум, но Диме было не до того. Кто-то ударил его в живот, потом в пах. Он начал задыхаться…

А потом всё резко кончилось. Подушка упала с его лица, и пока он хватал воздух ртом, лишь малая часть его мозга отмечала, что рядом что-то творится. И тут включился свет.

Дима осмотрелся и увидел, что кровати сдвинуты, как будто кто-то толкал их в случайном направлении, а местные пацаны пытаются удержать Васю и ещё несколько наших. Но в комнату уже входили воспитатели во главе со Светланой Сергеевной (про себя он уже понял, что будет звать её СС). За дверью они, что ли, ждали?

– Мальчики, мы же говорили с вами, что наших новеньких...

Она осеклась, увидав одного из местных пацанов, лежащего на полу без сознания. С окровавленной головой.

– Кто это сделал? – спросила она. Спросила тихо, однако сердце у Димы ушло в пятки. Все вокруг молчали.

– Кто. Это. Сделал? – повторила она, делая ударение на каждом слове.

– Путин! – неожиданно для самого себя выкрикнул Дима и оскалился.

СС помолчала несколько секунд, буравя его взглядом. Дима стушевался.

– Что ж, и не с такими работали, – наконец изрекла она, пока остальные воспиталки хлопотали над раненным. – Мы сделаем из тебя хорошего человека... А пока что... лучше перейдите в другую комнату. Там не настолько удобно, но что поделать...

Она стояла в дверях, пока новенькие собирались. Дима, поспешно натягивая одежду, следил за ней и за местными, молча стоявшими неподалёку и сжигающими их взглядами, полными ненависти. У него всё путалось в голове. Он бы упал без сознания от испуга и слабости, но что-то внутри не давало ему сдаться на глазах у этих. Особенно на глазах у этой. Он только и мог думать, что сделает с ней… сделает с ней… Он не знал, что с ней сделает. Но что-то очень страшное.

Уже у выхода он чуть ли не случайно натолкнулся на Васю. Тот внезапно подмигнул ему и показал торчащий из кулака край носка.

– Мы вас достанем! Хохлы вонючие! – выкрикнул кто-то сзади.

Дима понял, что все наши смотрят на него. Он повернулся и выкрикнул:

– Мы вас всех убьём!

Диме хотелось бы, чтобы это звучало страшно, но в последний момент он пустил петуха, и местные только загоготали в ответ. Он скрипнул зубами и вышел. СС внимательно следила за ним, поэтому он старался шагать ровно. Теперь на него будут смотреть всегда...

***

Дмитро закурил, погружённый в воспоминания. Странно, он уже не помнит, что именно сделал с СС. Когда-то помнил, а вот теперь почему-то забыл. Кажется, что-то страшное…. Не помню… Казалось бы, столько об этом думал... А вот первый вечер в интернате — свежий, как будто только что...

Крик ФСБшника за его спиной резко оборвался.

Завтра утром его найдут на лужайке перед 208-й школой, без левой руки и правой ноги, с неестественно вывернутой левой ногой, лежащим в форме буквы Z посреди круга из собственных кишок. И это тоже запомнят.

Дело сделано. Дмитро аккуратно затушил сигарету и повторил про себя фразу, которую выучил в самый первый день на этой проклятой земле.

„Мы хохлы. И мы будем вас убивать“.

27.10-08.11.2022

Киев