Abstract
Об основополагающей роли жлобства в процессе нациестроения, важности числительных и знаменательности фамилий
Ах! ведает мой добрый гений,
Что предпочел бы я скорей
Бессмертию души моей
Бессмертие своих творений.
(с) А.С. Пушкин «В альбом Илличевскому»
Мне бы хотелось, чтобы каждый читатель в меру своих сил задумался над тем, какова была жизнь, каковы нравы, каким людям и какому образу действий — дома ли, на войне ли — обязана держава своим зарожденьем и ростом; пусть он далее последует мыслью за тем, как в нравах появился сперва разлад, как потом они зашатались и, наконец, стали падать неудержимо, пока не дошло до нынешних времен, когда мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах. В том и состоит главная польза и лучший плод знакомства с событиями минувшего, что видишь всякого рода поучительные примеры в обрамленье величественного целого; здесь и для себя, и для государства ты найдешь, чему подражать, здесь же — чего избегать: бесславные начала, бесславные концы...
(с) Тит Ливий «История Рима от основания города. Книга I»
История Древнего Рима имеет важнейшее значение для любого, кто интересуется прошлым, настоящим и будущим человеческого общества, сразу по нескольким причинам. Во-первых, он, наряду с Грецией классического периода, оставил нам самые древние подробные описания социальных процессов во всех деталях (об этом подробней здесь). Во-вторых, на этих произведениях выросли многочисленные поколения интеллектуалов и влиятельных европейских людей Нового Времени, которые кроили по латинским лекалам не только политическую, но и военную практику своей эпохи. В частности, именно республиканский Древний Рим послужил образцом для современной представительской демократии (подробней здесь). Если вы хотите понять, как думали эти незаурядные люди – вам нужно понять, что они читали.
Древний Рим фактически появляется в школьной программе «сразу и целиком»(с) – воюющим против Карфагена во Второй Пунической войне (упоминается вскользь, что была и Первая – чтобы не палиться), но чаще всего ассоциируется у обычного человека и вовсе с императорами и железной поступью легионов. 500 лет республиканской истории до того обычно описываются общими фразами о консулах, патрициях, плебеях, трибунах и кризисе рабовладельческого строя, приведшему к установлению империи.
Попробуем же вкратце описать, чем был Рим после изгнания последнего этрусского царя – Тарквиния Гордого. Чем жили римляне, о чём говорили, а главное – о чём молчали: не оттого что пытались утаить, а потому что считали это естественным, не требующим упоминания.
(Напоминаю, что краткое трёхтомное описание того, откуда, как, с какой целью и за чьи деньги латиняне пришли на Тибр и чем это закончилось, стартует здесь).
Да, и маленькое замечание. В статье будут не раз упоминаться огромные временные промежутки – десятки и сотни лет. Не воспринимайте их легкомысленно. Помните, что длительность человеческой жизни и скорость смены поколений изменились не так уж сильно. Пускай даже жизнь существенно удлинилась, пусть это будет 3-4 раза: но если между двумя событиями прошло 100 лет – это всё равно означает, что второе из них застали внуки, а то и правнуки современников первого. Так что видите датировку – представьте, что эти 100 лет были не тысячелетия назад, а прямо перед вами. Это помогает оценить масштаб происходящего.
Самое главное, что нужно понять об этих временах: практически весь свой республиканский период Рим был не государством, а городом!
Это очень важно, так как римляне мыслили себя именно локальными категориями. Для них существовал он, Вечный Город – и куча завоёванных земель и царств. Даже колонии, выводившиеся на чужие территории, мыслились как его продолжения, можно сказать филиалы. Именно это восприятие себя как граждан-горожан определяло мировоззрение римлян, а также и все связанные с этим мелочи вроде системы управления, законодательства и ритуалов.
Не будет большим преувеличением сказать, что республиканский Рим закончился тогда, когда гражданами стали все италики, жители Италии. И причина тому была банальной – расстояния и время. То, что годилось для управления городом, не подошло для организации огромного (особенно по тем временам) государства. Машина немного попыхтела – и развалилась...
Но не будем забегать наперёд.
Рим царской эпохи (реконструкция)
Вблизи всё не настолько красиво
Не мной было подмечено, что самым кратким описанием римлян республиканского периода будет одно простое слово – жлобы!
Именно это реднековское, кулацкое, куркульское сознание доминировало практически в каждом действии римлянина.
Не трожь, это мой участок! И этот – тоже! А там я помидорчики виноградную лозу посажу! А этот камушек здесь ещё мой прадед положил! А этот гнилой кол не выкидывай – я его ещё засажу в горло тому засранцу, который засматривается на моих дочерей! А что там у соседей? Я тоже так сделаю – даже лучше! И это будет МОЁ!!!
Оторвать римлянина от земли и ежедневных связанных с ней хлопот можно было только одним способом – громко сказав: «Враг собирается забрать твой участок и твой виноградник!». И тогда римлянин свирепел и брался за меч.
Политики отвлекают Цинцинната от увеличения ВВП
Приёмом этим римские политики пользовались не раз и не два – всякий раз безотказно. Когда после поражения под Каннами значительная часть патрициев готова была дать дёру в дальние края, популисты удержали их и массу остального народа среди прочего и напоминаниями: «А земля?». И римляне, сцепив зубы, продолжили войну.
65 лет спустя Катон-старший безуспешно пытался подвигнуть Рим на «окончательное решение карфагенского вопроса». Римляне не велись. После смерти Ганнибала далёкий город в жарких краях не казался им опасным; или по крайней мере не настолько, чтобы умирать ради его разрушения.
Тогда Катон съездил в Африку, привёз оттуда горсть огромных фиг и высыпал их на всеобщее обозрение во время заседания Сената. Когда присутствующие заценили их размер, Катон вскользь упомянул, что они растут всего в трёх днях плаванья от Рима.
Конечно же, это не было решающим аргументом, но его явно запомнили. И Карфаген был разрушен, а на его земли вывели римские колонии.
Да что там земля... Римляне была настолько приземлёнными, что им было лень выдумывать для своих детей лишние имена. Практически всех мальчиков называли однотипно: Луций, Гай, Марк или Публий. А когда эти имена заканчивались (а это были времена многодетных семей, напоминаю) – их просто начинали перечислять по порядку: Квинт, Секст, Септим, Октавий, Нон и Децим (пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый и десятый, если что). Девочкам повезло ещё меньше, их нумерацию могли начать сразу, не заморачиваясь: Прима, Секунда, Терция, Кварта и т.д.
(Есть, правда, версия, что это не порядковые номера, а месяцы рождения ребёнка, вроде Сентябрьский. Но тоже особой фантазией не блещет).
Потом некоторые имена прижились и стали популярны сами по себе, например, имя Квинт, которым в некоторых семьях называли чуть ли ни каждого второго мальчика. От какого-то Квинта (в сабинском варианте – Помпа) произошёл известный в будущем род Помпеев.
Кстати, с месяцами римляне тоже не заморачивались. Часть из них назвали в честь богов, часть позже переименовали в честь императоров (которые тоже были богами), а остальные так и достались нам в неизменном «числительном» варианте: сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь (год у римлян до реформ Юлия Цезаря начинался в марте).
Жили древние римляне не толпами и не косяками, а родами – gens (множ. gentes). Наиболее близкий перевод этого слова – клан: большая семья, где родственники объединялись именем (nomen), имуществом, местом проживания и предками (о которых чуть позже). Римское общество никогда не было демократичным (а какое было?), и когда мы видим какое-то имя в политике Вечного Города, первым делом стоит задаться вопросом: а какой клан за ним стоял? (Список известных gentes).
Самыми многочисленными и могущественными кланами считались шесть gentes, которые дали Риму большинство консулов, преторов, эдилов и прочих магистратов, а также понтификов, полководцев и разнообразных выдающихся деятелей, вплоть до императоров. Их имена на слуху и известны любому, кто хотя бы вскользь интересовался древней историей: Эмилии, Клавдии, Фабии, Манлии, Валерии и, конечно же, Корнелии.
Никто из них, что характерно, не может похвастаться чисто римскими корнями.
Происхождение Корнелиев – неясно. Эмилии (потомки Нумы Помпилия, второго царя после Ромула) и Клавдии (самые гордые и аристократические) – сабины. Фабии (по преданию потомки Геркулеса) – неясно, возможно сабины или этруски. Валерии (родственники последнего этрусского царя, Тарквиния Гордого) – сабины и этруски. Манлии – латиняне из Тускула, соседнего с Римом города.
Кланов (gentes) было намного больше, но именно эти шесть обладали несравненным могуществом, позволявшим им не просто раз за разом получать власть над Римом, но и вести частные войны (фактически набеги) без согласования с Сенатом. К примеру, Фабии в 479 году до н.э. выставили войско из 306 патрициев и около 4000 клиентов и несколько лет воевали против Вей за свой счёт (там их всех и перебили, заманив в засаду несколько лет спустя – выжил лишь один мальчик, по малолетству пропустивший войну). А Клавдии, переселяясь в Рим в 504-м году до н.э., привели с собой 500 вооружённых родичей.
Конечно же не все они были кровными родственниками. В gens принимали и со стороны (особенно в случае брачных уз), членами клана становились приёмные дети и даже вольноотпущенники (рабы, получив свободу, чаще всего не уходили из клана).
Кстати, моё любимое слово ген взято именно отсюда.
От gens происходит и другое очень популярное у нас понятие – гений. Изначально оно означало божество места и духа предков (похожее на японское ками). Это вообще очень базовое верование, бытовавшее, насколько мне известно, у всех народов мира, а у некоторых (в Китае и Японии, к примеру) продолжающее составлять основу религиозных практик и поныне.
Гений, просто гений
(Как дух предка превратился в человека с поразительными свойствами – это отдельный филологический детектив с кражами, маньяками и трупами).
В Древнем Риме о духах-гениях пеклись со всей серьёзностью. С лиц умерших делали глиняные маски-слепки, потом их вешали у домашнего алтаря и приносили им регулярные жертвы. Когда ребёнку давали имя, это было не просто формальность – тем самым у него появлялся персональный покровитель из предыдущих поколений. Домашний алтарь и был центром клана; если gens приходилось переезжать, то его забирали с собой на новую родину. (Также см. пенаты и лары).
Пенаты и гении домашнего очага (лары)
И конечно же нельзя не упомянуть об одном из важнейших факторов жизни Древнего Рима – конфликте между патрициями и плебеями.
В целом описание выглядит довольно просто и примитивно. Патриции – «отцы» – это «коренные киевляне римляне» или просто уважаемые люди, переехавшие в Рим (см. Клавдии или Манилии), представители древних gentes, которые могут проследить свою родословную до пращуров.
Плебеи (происхождение слова неизвестно) – «понаехавшие». Рим для своих времён был довольно либеральным в отношении к чужакам: большинство других обществ тогда пришельцев не жаловало. Однако, готовность принимать приблуд не означала, что их считали равными «местным». Чужака записывали в одну из триб (об этом ниже), то есть фактически принимали в один из кланов-gentes. Он становился частью общины, и община за него ручалась.
При этом плебеи были значительно ограничены в правах: они не могли наследовать имущество, вступать в брак с патрициями, занимать управленческие должности в городе и командные позиции в армии. Служить они при этом были обязаны, но так как плебеи в основном были бедняками, а войско со времён реформ Сервия Туллия делилось на классы по состоятельности (что означало разное вооружение), то роль их зачастую сводилась к подсобным работам или в службе лёгкими пехотинцами (велитами).
Логику патрициев понять легко. Тебе оказали милость, приняв в наш самый лучший город под Небесами, так что надень намордник и радуйся.
И плебеи радовались. Особенно пока в Риме была царская власть, во многом опирающаяся на аристократические традиции Этрурии.
Но шли годы, и внуки-правнуки пришельцев перестали понимать, а на каком основании они считаются гражданами второго сорта. А потом случилась республика, и вдруг оказалось, что каждый меч на счету, потому что сражаться надо было буквально против всех: этрусских Вей, соседей-латинян, сабинов, вольсков, фалисков, умбров...
И через 15 лет после изгнания Тарквиния Гордого, в 494-м году до н.э. плебеи возбухнули, причём сделали это красиво: отказались выступать на войну и со словами «Ваш город – вы и сражайтесь» строем удалились на Монте Сакро (Священную Гору) – называлось это сецессией (отсоединением). Враг стоял на границе, и у патрициев не осталось выбора, как договариваться с «второсортными» гражданами. Результатом стало появление должности трибуна, представителя прав плебеев в Сенате.
Суть плебейской сецессии
Не буду вдаваться в подробности этой долгой истории – ей посвящены многочисленные работы, так что желающие могут ознакомиться с ними сами. Борьба длилась больше 200 лет (напоминаю, вдумайтесь в эти сроки), права выгрызались мелкими кусочками – раз в поколение. Потребовалось ещё две сецессии, много горловой энергии и кризисов, ставивших Рим на грань гибели, пока в 287-м году до н.э. диктатор Квинт Гортензий (да, для решения этой проблемы пришлось ввести диктатуру) чуть ли не силой заставил патрициев отказаться от своих прав.
Принятый «закон Гортензия» полностью устранял законодательную разницу между патрициями и плебеями. Теперь все римляне делились исключительно по принадлежности к классу – то есть по размеру своего годового дохода.
«А мы уйдём на север!»(с)
Естественно, плебеи не стали равными патрициям. Просто среди плебеев к тому времени уже сформировались собственные могущественные gentes, представители которых вошли в римскую элиту – нобилитет. Самые известные из них – Лицинии, связанные с такими персонажами, как Лукулл, Марк Красс и Помпей Великий. Также не исключено, что плебейским был gens Юниев, подаривших Риму нескольких знаменитых Брутов (включая убийцу Юлия Цезаря).
Помпей Великий по версии сериала «Рим»
Кстати, в плебеи можно было попасть и «даунгрейдом» из патрициев: многие ветви великих патрицианских кланов – Корнелиев, Фабиев, Клавдиев и т.д. – были плебеями. Это могло быть связано с происхождением от незаконнорожденных детей (усыновлённых по факту) или вольноотпущенников, а также с мезальянсами.
Семь римских холмов
И последний штрих к картине.
Жили римляне, естественно, не в одном доме, не на одной улице и даже не в одном квартале. А там, где есть разделение пространственное, там неизбежно появится и разделение организационное. И в Древнем Риме «авентинские» ходили бить морды «капитолийским», потому что «А чё они?» – только называлось это немного иначе.
Изначально римляне делились на курии (собрания мужчин, братства), которые зачастую совпадали с описанными выше кланами-gentes. Это была общеевропейская практика общая черта варварских народов, и ничего особенного в этом нет: такими кланами мужчины ходили на войну, вели хозяйство, справляли праздники – в общем, тусовались.
Потом пришёл Ромул и всё испортил. Он брал пример с продвинутых этрусков, и потому загнал курии в большие единицы – трибы (то ли от слова «разделять», то ли от «балки» – в смысле «большого дома», от этого же слова происходит латинское, а позже и романо-германское tribe – племя). Изначально триб было три, и названия их были этрусскими или сабинскими, что уже символизирует. В каждую трибу входило по 10 курий. (Есть мнение, что каждая триба изначально селилась на одном из трёх римских холмов... да остальные четыре заселили позже).
Потом пришёл Сервий Туллий и испортил всё ещё раз: заставил римлян выставлять военные отряды не по куриям или трибам, а по размеру годового дохода – цензу, независимо от принадлежности к клану. Такое подразделение было названо классом, а отряд – центурией (сотней), и слово это греет душу любому любителю военной истории.
Что характерно, введение каждого нового способа организации не отменяло старого, и они существовали параллельно в течение многих веков.
Что ж, с общим описанием древнеримских порядков мы ознакомились.
А сейчас мы со всей этой хренью попытаемся взлететь разобраться.
продолжение следует здесь
