Известные слова Хмельницкого о том, что он выбьет весь русский (руський, ruski) народ из лядской неволи, трудно найти полностью — почти везде они даются с сокращениями и в разных вариантах.
Тем не менее, кое-что нашлось.
Jakuba Michałowskiego, wojskiego lubelskiego a późniéj kasztelana bielskiego Księga pamiętnicza z dawnego rękopisma będącego własnością Ludwika Hr. Morsztyna / Zabytki z Dziejów Oświaty i Sztuk Pięknych. T. 2. — Kraków, 1864. — S. 375
Op. cit., S. 376
Т.е. «не те уже ляхи, что прежде бивали турок, москву, татар и немцев».
Очевидно, что предки современных украинцев, жившие 300–400 лет назад, слово «Русь» и производные применяли именно к православному населению Речи Посполитой ("русинам", как сейчас принято говорить, хотя я не уверен, что у этого слова тогда уже появилось множественное число), но не к россиянам ("русским людям" — самоназвание XVII в.)
Скорее всего, сказалось влияние польского словоупотребления. Подробнее см. здесь: А.І. Генсьорський. Термін "Русь" (та похідні) в Древній Русі і в період формування східнослов'янських народностей і націй / Дослідження і матеріали з української мови. Т. 5. — К., 1962. — С. 16–30.
Ключевые для понимания этнической картины мира православного русина (или "украинца", слово известно с 1657 г., а по некоторым данным — даже с конца XVI в.) слова здесь приписаны казацкому полковнику Яшевскому, попавшему из этого отчета на страницы сенкевичевского "Потопа".
К сожалению, никаких сведений о нем мне найти не удалось. (Впрочем, это неудивительно. Известный специалист по казацкой старшине Владимир Кривошея заметил:
В.В. Кривошея. Козацька еліта Гетьманщини. — К., 2008. — С. 72)
Из отчета Мясковского стоит привести еще один любопытный отрывок с упоминанием Украины:
Ibid
Есть подтверждения такого словоупотребления (на всякий случай резюмирую: для Хмельницкого "мы" — русь, русины, северо-восточные соседи — москва, москали, для, например, Плещеева "мы" — русские люди, западные соседи-православные — литовские люди, литва, литвины, если речь идет о казаках и подданных казачьего гетмана, а не польского короля — черкасы) можно встретить и у иностранных авторов, посещавших Украину в XVII–XVIII вв.
По поводу дневника словацкого протестанта Даниэля Крмана, сопровождавшего Карла XII в походе на Украину, см. здесь.
А отдельно я выложу сканы из произведения Павла Алеппского (Халебского). Этот православный сирийский араб, побочный сын антиохийского патриарха Макария, сопровождал отца в его путешествии в Россию в 1654–56 гг. и проезжал с ним дважды через Молдову и Украину.
К Хмельницкому и его казакам он относился с полной симпатией, особых барьеров в общении с ними, как у православного и человека, близкого к патриарху, у него быть не должно было.
Как и Крману, узнать самоназвание украинцев Павлу естественнее всего было от них самих (польское посредство в случае Павла, врага католиков, не посещавшего Польшу, абсолютно исключаем).
Арабского оригинала у меня нет, поэтому цитаты из английского и русского переводов XIX в. (Белфура и Муркоса соответственно):
The Travels of Macarius, Patriarch of Antioch. V. I. — London, 1836. — P. 164, 167.
(Prince здесь означает "государь, правитель".)
Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в. Вып. 2. — СПб., 1897. — С. 2, 4.
Теперь о том, как Хмельницкий и его подчиненные называли Россию и ее царя, когда писали непосредственно ему и его подчиненным, т.е. не по-польски и не к полякам.
При непосредственном обращении к государю, естественно, употреблялся полный титул — "всея России" и т.д. Взять хотя бы письмо миргородского полковника Матвея Гладченко Алексею Михайловичу (апрель 1649 г.; Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, т. 8, с. 290–291).
Иначе и быть не могло. Для виновных в умалении царского титула поляков российские послы неоднократно требовали смертной казни (см. напр. постановление Земского собора 1 октября 1653 г.; Полное собрание законов Российской империи, т. 1, с. 295).
Интереснее то, как отзывались о царе "за глаза", при обращении к его воеводам и послам.
Вот письмо Хмельницкого путивльскому воеводе Плещееву от 11 июля 1648 г.
Памятники, изданные Киевскою комиссиею для разбора древних актов. Т. 1. Изд. 2., доп. — К. 1898. — С. 243–244
Царь здесь не только "православный христианский" (что всегда особо подчеркивалось, когда это было выгодно одной из сторон, зато о "едином народе" или общем происхождении в документах русско-украинских сношений 1648–54 гг. я не видел ни слова), но и "московский".
Естественно, желая добиться выступления Алексея Михайловича не на стороне Польши (согласно мирному договору), а на своей стороне, Хмельницкий никак не хотел его оскорбить и умалить его титул. Соответственно, для гетмана "московский" было обычным, принятым наименованием того, что относилось к России.
Есть и другой, довольно необычный термин — "царь восточный".
В упомянутом выше письме Матвея Гладченко полковник называет так царя дважды:
(с. 291)
То же выражение мы встречаем (не меньше трех раз) в отчете Бутурлина о Переяславской раде, изданном во многих сборниках документов:
ПСЗРИ. Т. 1. — СПб.,1830. — С. 318
Предвижу возражение: единство Руси в этом документе подтверждается упоминанием Великой и Малой "Руссии". Это так, но не забывайте, что составлял его российский боярин, а не кто-либо из старшин Войска Запорожского.
Надеюсь, эта небольшая подборка цитат из документов, вместе с другой ("О якобы едином русском народе"), позволит любопытным немного разобраться в истории XVII века и критичнее воспринимать шовинистическую пропаганду.
