На фоне недавнего резонансного ареста генерала Марченко следует напомнить, что он был далеко не первым из генералов, подвергнутым политически мотивированному уголовному преследованию. До него по столь же «странным» обвинениям были привлечены к уголовной ответственности экс-начальник Генштаба Замана и экс-командующий Нацгвардии Аллеров. Но самым первым и знаковым стало резонансное «дело генерала Назарова», которое уже сейчас изучают в Национальной школе судей Украины.
Пять лет Назаров борется, практически в одиночку с «правоохранительной» и судебной системами, для которых не существует войны. Как утверждает он сам, уже тогда это был политический заказ.
Источник http://mediarnbo.org/
Генерал Назаров. 18 ноября 2014 года ему было объявлено о подозрении в преступлении, которого он не совершал. (см. материал ИАЦ «Дело генерала Назарова» – спецоперация ГРУ МО РФ?)
Виктор Николаевич Назаров. Генерал-майор ВСУ. В 2014 году — начальник штаба АТО. Под руководством генерала Муженко вместе они смогли сделать практически невозможное – организовать отпор российской агрессии и освобождение части оккупированной территории Донбасса. 18 ноября 2019 года исполняется пять лет со дня вручения ему подозрения в «служебной халатности в боевой обстановке». Суд в приговоре 27 марта 2017 года пошел еще дальше и сделал вывод, что «Назаров совершил тяжелое преступление с непрямым умыслом…» А также обвинил в том, что «действия начальника штаба АТО привели к совершению террористического акта».
событии, которое легло в основу обвинения — гибели военно-транспортного самолета в результате теракта написано достаточно много. Наиболее полный его разбор сделан в публикации Борт 76777. Разбор прерванного полёта. С боевым опытом генерала Назарова можно ознакомится, прочитав цикл его воспоминаний Менеджмент гибридной войны.
Виктор Николаевич, когда и как вы узнали о том, что против вас начато уголовное преследование?
Изначально дело было возбуждено по факту катастрофы самолета и гибели военнослужащих. На предварительном следствии меня лишь дважды допросили в качестве свидетеля. Я дал показания по вопросам которые считал и считаю совершенно очевидными – собственно все «крутилось» вокруг того, кто и когда получал информацию и принимал решения. Но с июля «возрожденная» военная прокуратура рьяно взялась за расследование, и как выяснилось позже, делала все для выполнения «политического» заказа.
Летом 2014 года несколько действующих в то время народных депутатов, при встречах со мной неофициально предупреждали: «Виктор, тебя хотят сделать крайним!». Но я не верил и удивлялся. Трудно было осознать, что подобное происходит на самом деле. Тем более, что уже были готовы материалы Министерства обороны Украины о выяснении обстоятельств и причин катастрофы.
Первой ласточкой политизации следствия по гибели самолета стало выступление главы военной прокуратуры Матиоса в эфире " 5 канала" третьего сентября 2014 года, где он прямо заявил, что виновные установлены:
"Я не хотів би забігати наперед, але коло осіб, коло, до компетенції якого входило планування, контроль, виконання і досягнення бойової задачі, до обов'язків яких це було віднесено, визначено, зараз залишилися деталі – хто ж все таки прийняв те чи інше рішення, яке потягло такі наслідки, хто не передбачив загроз, які дійсно на той момент існували, що доведено було у встановленому порядку працівниками СБУ".
Дело по сбитому малайзийскому Боингу, которое расследует международная комиссия идет уже шестой год. И это обычная мировая практика для крупных авиакатастроф, даже "гражданских". Украинской же военной прокуратуре на "поиск виноватых" понадобилось всего две недели…
Почему вы считаете, что это был политический заказ?
Для начала давайте припомним общий фон осени 2014 года. Завершились парламентские выборы, но еще не была сформирована коалиция. Тогда "БПП" неожиданно для них проиграл "Народному фронту". Почему проиграли – отдельная история, почивали на лаврах после президентских выборов, руководитель штаба был человеком далеким от этих процессов, рассчитывали, что въедут в парламент по инерции без усилий. В то же время приближалась годовщина событий на Майдане, начиная с разгона мирного протеста 21 ноября 2013 года. Общество ожидало реакции от нового руководства страны, обещанных результатов расследования. Военной прокуратуре и ее главе Матиосу требовалось продемонстрировать эффективность работы и "преданность" президенту, выдать "громкое резонансное дело". Кроме того, в блогосфере и средствах массовой информации в то время если помните была развернута "зрадофильская" кампания по дискредитации руководства Вооруженных сил. Новая (тогда) власть не понимала военных, боялась их, а потому стремилась обесценить в глазах общественности роль и место Генштаба в событиях на Донбассе.
Но это объективные факторы. Многочисленные неофициальные подтверждения того, что мое дело — это "заказ", я начал получать позже.
К примеру, сослуживец, ссылаясь на источник "близкий к кругам" в Администрации Президента, еще до приговора, сообщил мне, что я "буду осужден, но президент меня помилует".
Еще пример, имевший место до приговора. На одной из встреч Генерального прокурора Украины с ветеранами, волонтерами и военнослужащими Луценко прямо сказал, что "Назарову дадут восемь лет, но его помилуют". По его словам это якобы необходимо, "иначе другие генералы будут бояться отдавать приказы". Об этом написала газета "Факты" 2 февраля 2017 года.
Следующий пример. Один из участников уголовного процесса в 2017 году, уже после приговора сказал, что на свой вопрос, как можно так судить генерала в военное время, получил ответ: "Не волнуйтесь, это согласовано на всех уровнях, поэтому можете мочить по полной".
"Шедевром" попрания презумпции невиновности может служить выступление генерального прокурора Украины Луценко в мае 2017 года в Верховном Совете Украины, где он с гордостью докладывал о том, что "они посадили генерала Назарова". И это при том, что приговор не вступил в законную силу и находился на рассмотрении в апелляционном суде Днепропетровской области!
Как не прискорбно это осознавать, но это далеко не полный перечень нарушений и свидетельств заказного характера дела.
А кто по-вашему был заказчик?
Понятно, что генералов не привлекают к уголовной ответственности "просто так". А в 2014 в таком действии был очень большой риск. Трудно было предугадать как поведет себя армия и общественность. На такое преследование непременно должно быть "политическое решение", и оно сто процентов было — об этом свидетельствуют множественные откровенно-циничные публичные высказывания главного военного прокурора Матиоса.
Совместить в один день "накачку" в СМИ, вручение подозрения, попытку ареста высокопоставленного военного – такой комплекс "согласованных мероприятий" у нас в Украине никто не рискнет организовывать по собственной инициативе. Это делается только с согласия (если не по указанию) из Администрации Президента. Дальнейшее развитие событий это лишь подтвердило.
Ну вот мы и подошли к 18 ноября. Расскажите, как это было
Около 10 утра ко мне в рабочий кабинет зашел следователь военной прокуратуры и начал задавать какие-то малозначительные вопросы. Вообще вел себя странно, как-то "не так"… Потом вдруг приложил палец к губам: "Соблюдайте тишину!" и жестом спросил: "Нас не прослушивают?" Затем написал на листе, "Вам объявляется подозрение".
Я прочитал, он говорит, нам нужно проехать в прокуратуру. Я попросил подождать, звоню начальнику Генштаба. Говорю, что мне какое-то подозрение вручать собрались, вы в курсе? Он говорит, нет не в курсе. В общем непонятно.
Я не испугался и в обморок не упал, вызвал служебную машину, забрал следователя, поехали.
Прибыли в военную прокуратуру. Там возле двери в кабинет, где меня ждали, стояли какие-то две "мутные личности", вели себя, как мне показалось, странно. Возможно они были из "группы поддержки" или представители медиа, потому что на плечах у них висели какие-то гаджеты в чехлах – то ли камеры, то ли что-то еще.
Зашли в кабинет. Предложили мне ознакомиться с подозрением. Я начал его читать и удивился. И в мыслях не было, что события, вполне очевидные для всех тех, кто о них знал, можно представить в таком извращенном свете. Говорю, что вы тут написали, это же "шито белыми нитками"!
Они сказали, что они люди маленькие, подневольные и над нами есть начальство.
То, что это все в этот день было заранее спланированной операцией, я понял чуть позже. Там на сейфе стояла камера, рядом разложенная тренога. Вероятно, собирались записывать для суда и СМИ, если я начал бы проявлять бурную реакцию или отказываться подписывать. Но я отреагировал спокойно, не дал им никаких поводов.
А как вели себя сами правоохранители?
Думаю, что они понимали неоднозначность ситуации и боялись. У прокурора, который вручал подозрение побелели губы. Когда он мне передавал документ, руки его тряслись. Я сказал им, вы совершаете очень большую ошибку. То, что вам придется за все это отвечать – вопрос времени.
После этого они вручили мне повестку в Печерский районный суд, где оказывается уже было назначено заседание по определению меры пресечения! Спрашиваю, на который час? На 15.00. А за какое время я должен быть уведомлен? За три часа. Уже было за двенадцать, а это нарушение.
Они в ответ, что заседание уже назначено и там будет Генеральный прокурор… Я спросил, где мой адвокат? Отвечают, что вам назначат. А когда он будет знакомиться с подозрением? Его же тоже должны уведомить за три часа? Ответа не последовало, поскольку законность их не интересовала. И, как позже выяснилось, в то же самое время началось распространение в СМИ информации о задержании "виновного".
Что происходило дальше?
Естественно, я был шокирован таким развитием событий. В глазах потемнело… Вернулся на службу, зашел к врачу, давление резко подскочило. С гипертоническим кризом меня госпитализировали. И вот с этого момента началось то, что постсоветские "правоохранители" называют на своем сленге "кошмарить клиента". Это такая накатанная схема, которой пользуются все органы. После того как жертва получает процессуальный статус "подозреваемый", на нее начинают давить психологически но как бы в рамках закона. Обыск, задержание, арест имущества, публикации в СМИ, давление на близких людей.
При этом зачастую законность не соблюдается даже внешне. Человеку дают понять, что он "никто" и с ним можно делать что хочешь. Так ведут себя именно в тех случаях, когда "сверху" понимают, что в деле нет доказательной базы, но исполнители получают негласный приказ: "получить результат любой ценой". Собственно так и выразился в одном из своих интервью тогдашний глава военной прокуратуры Матиос.
Чтобы добиться поставленной цели – признания вины, сделки со следствием, готовности "решить вопрос" жертву деморализуют, делают "токсичной". Человека, не имевшего ранее опыта общения с этой системой, быстро загоняют в состояние, когда он готов избавиться от кошмара даже ценой взятия на себя вины в преступлении, которого он не совершал.
И как же вас "кошмарили"?
Примчались в госпиталь, с пристрастием взяли показания у лечащего врача. Доктор подтвердил диагноз. Потом появились какие-то непонятные люди под окнами, которые якобы "сторожили" меня, чтобы не убежал. На следующий день, когда я еще был в госпитале, рано утром пришли домой в сопровождении бойцов "Альфы". Вручили жене определения на обыск и арест имущества. Эти определения вынесла судья Волкова С. Я., на которую, как выяснилось позже, в прокуратуре было заведено уголовное дело… Вишенкой на этом "тортике" беззакония стало наложение ареста на земельный участок, который был продан девять лет назад… В последующем все эти определения были отменены судом апелляционной инстанции.
Кто вам оказывал юридическую помощь?
Суд по избранию меры пресечения состоялся 25 ноября. От Министерства обороны никакой юридической помощи я не получил. Адвоката на тот момент у меня не было и мне был предоставлен адвокат государственного центра бесплатной правовой помощи. Он оказался человеком адекватным и компетентным, я заключил с ним договор.
Как прошел этот суд?
Перед поездкой в суд мне неофициально "довели" из Генштаба "пожелание сверху", чтобы я прибыл в гражданской одежде, зашел в суд с черного хода, не давал интервью, не делал никаких политических заявлений. Из этого стало очевидно, что меня собираются "закрывать".
Прокуратура потребовала в качестве меры пресечения содержание под стражей без права выхода под залог. Это опять же говорит о том, что дело заказное – была поставлена задача не осуществить правосудие, а просто показательно "отправить генерала за решетку".
Присутствовавшие друзья и коллеги были просто шокированы поведением судьи, который вальяжно развалился в кресле, смотрел на меня как на нечто, не заслуживающее серьезного внимания. За пару дней до этого именно этот судья принял решение по снятию ареста со счетов Арбузова. Неудивительно что наличие семнадцати поручителей, среди которых был замминистра обороны, действующие генералы и офицеры, генералы запаса, представители СБУ и РНБО не возымели никакого действия на суд.
Но вас все же не задержали? Почему?
Как выяснилось позже, произошло то, чего не смогли предвидеть "правоохранители в законе", – проявление осторожности со стороны некоторых участников этого срежиссированного действия.
Суд принял "половинчатое" решение: применить к Назарову В.Н. меру пресечения – содержание под стражей и одновременно определить меру пресечения в виде залога в размере 365 тыс. грн. Услышав такое решение, конвой отказался арестовывать боевого генерала и уехал. После заседания я был настолько поражен и раздражен, что вышел из зала заседания через центральный ход, дал короткое интервью представителям СМИ. При этом упомянул и возможный политический аспект дела. А потом поехал собирать деньги для внесения залога.
А что происходило тогда в медийном поле?
Все "посвященные" мне сюжеты на разных телеканалах и на интернет-ресурсах после 18 ноября подавались исключительно в негативном ключе. Вокруг меня намеренно и грамотно формировали "кокон токсичности". Я пытался защищать свое имя, давал интервью, но силы были неравными…
Единственным, кто тогда дал позитивный контекст, был телеканал "1+1", на котором было высказано предположение, что из Назарова делают "крайнего".
Как отреагировали коллеги на обвинение?
Это для меня самый больной вопрос. Многие их тех, кого я считал друзьями и товарищами, фактически от меня отвернулись. Всех словно парализовало. Руководство Минобороны и Генштаба дистанцировалось от процесса. Почему? Знаю, но до сих пор не понимаю. Не исключаю, что на них было оказано давление. Впрочем, время покажет…
Показательным в этом плане является интервью на одном из телеканалов экс-заместителя председателя СБУ, который на вопрос ведущей, что он думает о деле Назарова, сказал, что не понимает, какое Назаров имеет к этой катастрофе отношение. Но еще больше его поразило то, что за Назарова не вступились генералы и офицеры Минобороны. И что он не разделяет "наивный оптимизм Муженко" по поводу "справедливого правосудия".
Тем не менее, в полной изоляции я не остался. Из действующих генералов и офицеров открыто встали на мою сторону и приходили поддержать на суды многие. Я их всех помню поименно и благодарен им по гроб жизни.
Все это были люди, которых не только возмутила нелепость обвинений, незаконность процедуры. Они понимали что создается крайне негативный прецедент, который в дальнейшем повлияет не только на боеспособность армии, но и на все общество.
Так оно и вышло. Есть огромное число случаев, когда старшие офицеры просто отказывались принимать важные решения, прямо заявляя: "Не хочу, чтобы со мной поступили потом так, как с Назаровым"…
С вами пытались "договориться"?
Прокуратура со мной лично, напрямую — нет. По сделке со следствием о признании мной вины были какие-то разговоры с моими адвокатами. Однако я свою позицию о невиновности озвучил с самого начала процесса. Это было бы предательством не только по отношению к себе, но и к тем генералам и офицерам, которых могли подвергнуть аналогичным преследованиям…
Запомнился такой случай. В январе 2015, когда я находился в суде, звонят из Министерства обороны раз двадцать – срочно прибыть, надо ехать на доклад Президенту! Сразу после трехчасового заседания поехал в чем был на Банковую. Все кто там был вместе со мной то ли боялись, то ли не подготовились, но по обсуждаемому вопросу несли ахинею. Пришлось самому все пояснять.
Докладываю Президенту, а сам думаю: "Как такое может быть. Те же самые люди которые в военных вопросах без тебя обойтись не могут, руки жмут как ни в чем ни бывало одновременно организовывают против тебя уголовное преследование…"
В каком состоянии дело сейчас?
Дело с июня 2017 года находится на рассмотрении Днепровского апелляционного суда. Невзирая ни на какие заявления так называемых "экспертов" и прокуроров, человек у нас может быть признан виновным только после вступления приговора в законную силу. До этого по Конституции и Криминальному кодексу он пользуется теми же правами, что и любой гражданин. Это называется "презумпция невиновности", которая в моем, да и не только, деле, трансформировалась в "презумпцию виновности".
Последние пять лет и до недавнего времени, я находился на службе. Исполнял обязанности первого заместителя Начальника Генштаба. Все это время "сражался" на двух фронтах – применение ВСУ, поддержание боеготовности, в первую очередь органов управления и, одновременно, вел и веду свою личную войну в суде, защищая честь и достоинство, которые для меня важнее, чем сама жизнь. Как бы пафосно это не звучало.
Как вы оцениваете перспективы?
Не сомневаюсь в одном – по закону я должен быть оправдан.
На сегодняшний день дело находится на экспертизе, которая длится почти два года. Собственно, ее вывод является для суда ключевым. Почему так долго? В 2014-2015 гг. экспертизу с обвинительным уклоном написали за два месяца, а тут уже два года прошло. Вопрос риторический. Наверное потому, что правду всегда писать тяжелее. Ну и фактор "политического давления" до недавних пор никуда не исчезал.
Уверен, что в конце концов закон восторжествует, независимо от того, как долго мне еще предстоит бороться с системой. И надеюсь, что судебная реформа, получившая новый виток развития после недавно принятого Верховным Советом закона, поспособствует этому.
