Ушел в мир иной последний советский генсек, наверное, самый интеллигентный из плеяды вождей: садистов, любителей кукурузы и поцелуев в засос. Он пришел к власти в трудное для СССР время, когда цены на нефть и газ стали резко падать и страна развитого социализма вдруг поняла, что социализм вроде и есть, а с развитием — проблемы.

      Горбачев ввел понятия гласности, плюрализма мнений, начал демократические реформы, которые должны были, по его мнению, сохранить союз республик, даже при отсутствии денег в  Кремле.  Поэтому, когда рванул Чернобыль, страна оставалась в неведении о ядерной катастрофе,  «хлопок» на реакторе скромно замолчали, Возмущенных демонстрантов в Баку, Тбилиси, Вильнюсе уже не давили танками, их просто били саперными лопатками, заряженные перестройкой десантники.

        Пастухам, которым за 10 лет изнурительных боев так и не удалось доказать прелести коммунистического будущего в горах Афганистана, дали возможность спокойно заняться выращиванием опиумного мака и вывели войска от наркоты подальше. А с выводом советских войск из ГДР, восточным немцам представилась возможность выбросить из головы дурные мысли о коммунизме  и объединить Германию, разделенную после войны, Как по мне, напрасно. Там лишился тепленького места, один завклубом, зловредный подполковник КГБ, который через десяток, другой лет, получив власть, этого не простит.

    Если на Западе Горбачев прославился разрядкой напряженности, то в Союзе он ее создал своей непримиримой борьбой с пьянством, любимым занятием советских людей. Серьезные проблемы с опохмелом, и не только в низах, привели к путчу, ГКЧП и  развалу СССР.

    В рф сухой закон ему не простили, лишившись должности, он уехал жить в Германию, где его с благодарностью приняли, с надеждой на возвращение во власть в России и возврат Кенигсберга .

     В истории Михаил Сергеевич останется все же светлой страницей, которая стала последней в книге утопических надежд и неимоверных страданий, под названием СССР. 

      Ложные цели дают ложные результаты, но  мы это понимаем уже слишком поздно.