Имеет ли язык значение? По этому вопросу не просто нет единого мнения среди лингвистов, а почти два века идут ожесточенные споры. Поэтому я тоже хочу вставить свои пять копеек, в смысле свой весомый научный вклад.
Сначала на микроуровне. Представляется, что на уровне одного человека этот вопрос не имеет смысла. Правы и те, и другие! Потому, что это микроуровень языкового вопроса это не уровень человека, это уровень популяции! А популяция в процессе жесткого отбора в течение миллионов лет жизни наших предков приходит к дихотомии – противоположным врождённым склонностям разных особей. Причем, это наблюдается не только у людей, т.е. но и у других приматов, т.е. это очень древнее в эволюционном плане приобретение. Моё предположение – в отношение языка тоже наблюдается дихотомия. Проявляется она следующим образом. Как известно у одних людей приоритетной является форма, а у других приоритетным является содержание. Для первых язык имеет гораздо большее значение, а для вторых язык не важен, поскольку они сосредоточены на содержании, а не на способе передачи информации. Разумеется, уровень выраженности всех врождённых предрасположенностей у каждого тоже является индивидуальным. Т.е. правы и те лингвисты, которые доказывают, что язык имеет значение и те, кто не менее убедительно доказывают обратное!
На уровне цивилизации.
Чем больше стабильная популяция живёт на данной территории, чем более важен язык как символ самоидентификации популяции (племени, этноса) в целом. Плюс к этому, имеет значение образ жизни. Кочевой образ жизни предполагает постоянный контакт с небольшим количеством соплеменников. Большие постоянные группы людей не возникают, поскольку животным, которых они выпасают просто не будет корма для больших групп – слишком часто придётся менять стоянки. Поэтому для кочевых народов язык имеет гораздо меньшее значение, чем для полукочевых, казаков, например. А у полукочевых язык имеет меньшее значение, чем у ведущих оседлый образ жизни. Да и сами земледельческие племена начиная с трипольцев и до условных полян/древлян занимались подсечным земледелием. Трипольцы вообще переходя на другое место сжигали свои поселения с которых уходили. Т.е. до внедрения высокоэффективного севооборота, тоже в этом плане их можно рассматривать, как полукочевые.
Ко всему следует добавить огромную инерцию рассматриваемых процессов, когда век, это не срок.
Проверяем это предположение на территории Украины.
На части лесостепной территории современной Украины, задолго до прихода славян жили полуосёдлые племена подсечных земледельцев. Напомню, что генетически славяне не являются потомками трипольцев. Но частота смены племён/археологических культур у подсечных земледельцев по традиционной хронологии была гораздо реже, чем частота смены животноводческих кочевых племён из части лесостепной и степной зоны Украины. Давайте вспомним некоторых, не претендуя на полноту и хронологический порядок. Вспомним, потому, что все они тоже являются предками современного населения Украины, а не только славяне, тоже, кстати, пришлые. Тавры, киммерийцы, скифы, сарматы, готы, гунны, хазары, аланы, черкасы, берендеи, бортничи, печенеги, половцы, кипчаки, татары, караимы, ногайцы. Причем они не просто сменяли друг друга на бескрайних просторах Дикого Поля и Великого Луга, а имели преемственность культурной традиции. Они хоронили своих умерших в одних и тех же местах и по археологическим слоям можно однозначно судить о культурной преемственности всех кочевых обитателей украинских степей от первых палеолитических обитателей Каменных Могил и до ногайцев. Естественно, что все эти кочевники не были привязаны к языку, т.к. жили малыми группами из нескольких семей. Как мало привязаны к языку и казаки, во всяком случае до 1569 года.
Т.е. с одной стороны славянские племена, сравнительно давно перешедшие к оседлому образу на плодородных землях ненькi. Для них язык уже успел стать символом коллективной самоидентифицации. С другой стороны, уходящая в палеолит традиция сменяемости кочевых племён плюс екатериниско-александровско-николаевская-сталинская колонизация степной Украины понавезенными из центральных областей Московии. И для тех, и для других т.е. и для потомков древнейших кочевников и для потомков понаехавших, язык не является средством коллективной самоидентификации. Пока не является. Подождите, каких-нибудь 150-200 лет и это пройдёт само собой без какого-либо навязывания со стороны государства. А пока до следующего Модерна для разных регионов Украины языковое разнообразие является такой же нормой, как и разнообразие культурное или исторических традиций.
В целом, Украинский пример подтверждает сформулированные выше предположения о том, когда и для кого важен язык, а когда и для кого не важен.
Особенно ярко это проявляется сейчас во время войны. Наукообразные агенты влияния как в Украине, та и на болотах так дружно накинулись на понятие украинской политической нации, что в её отсутствие поверил с сам полоумный кремлёвский диктатор, принимая решение о нападении на Украину. Крупнейшим преимущественно русскоязычными городом за пределами России является Харьков. Поверивший в то, что политической украинской нации не существует Путин двинул на Харьков не армию, а Россгвардию, освобождать харьковчан от укронационалистов и нести свет русского мира. Но оказалось, что на практике и язык в русскоязычном Харькове не имеет значение и украинская политическая нация таки сформировалась! Оказалось, что русскоязычные в большинстве своём Харьковчане, жители Николаева и Херсона являются не менее патриотичными, чем галичане! И запылала бронированная техника россгвардии на харьковской окружной дороге. Вот так теоретические концепции проверяются на практике, что бы по этому поводу не говорили агенты влияния.
А мне остаётся только подтвердить прогноз развития языков в Украине, напечатанный ещё в 2011 году.
