Одним из самых охраняемых секретов самой человечной власти за всю историю Украины является руководящая и направляющая роль Лысого. Считается, что непубличный Лысый до сих пор не получил высокой государственной должности из-за того, что его приберегают напоследок, однако это предположение в корне неверно: как сообщают наши источники в высших конспирологических кругах, Лысый активно действует уже с первого дня прихода к власти Владимира Зеленского, по поручению партии исполняя роль личного летописца великого вождя. Сегодня мы начинаем публикацию избранных глав будущей книги Лысого-Летописца «Рассказы о Зеленине», а дальше как пойдет.

«Мы с Володей сидели на скромной кухне президентской резиденции в Гуте, ели бутерброды с Ермаком и смотрели в окно на беспилотник журналиста Ткача, бившийся в стекло, как ночной мотылек. Стекло было бронированным, но по нему уже начинали ползти трещины. Я, признаться, был этим несколько возмущен, потому что на подоконнике стояла свечка, зажженная Володей в знак памяти о жертвах Голодомора, и я боялся, что она может упасть на пол и наделать дел. Однако Володя, как и полагается истинному главе государства, был исполнен спокойствия и самообладания.

- Не горячись, Женя, — сказал он мне с человечной улыбкой. — Это всего-навсего его работа. Мой долг — обеспечить Михаилу все условия для того, чтобы он мог достойно исполнять свои профессиональные обязанности.

Сидевший рядом с ним Ермак согласно кивнул.

- Скажи, Володенька, вторую розетку тут прикрутить или тут? — спросила Ленка, теребя отвертку. В заляпанной краской рабочей спецовке она была чудо как хороша.

- И тут, и там прикрути, — посоветовал Володя. — История будет серьезная, сюда съедутся 150 послов, 300 людей, никто с ними никогда не встречался, один я, и всем будут нужны розетки, очень много розеток, слышите, прокурор Михайло?

Ермак опять кивнул.

- Я не Михайло, — обиделась Ленка. — Давай еще вот тут плафон прикрутим.

- Конечно, сейчас только чай допью, на что я, между прочим, имею право, и пойдем обои клеить, — заторопился Володя. — Раз вам, Михаил, все равно на репутацию нашего государства, то я скажу, можно я скажу?

- Можно, — сказал Ермак.

- Спасибо! — Володя иронически поклонился дрону. — Вот такая резиденция у президента Украины, послов собрать нельзя, все засрано, а ДУС денег на ремонт не перечисляет, потому что не дай бог государство на президента хоть копейку потратит, все сам, вот этими вот руками! Вы, случайно, не Бутусов?

- Я не Бутусов! — возмутилась Ленка. Мне показалось, что она начала закипать.

- Ткач не Бутусов, — эхом отозвался Ермак.

- Слава богу! — Володя снова иронически поклонился дрону.

Дверь с грохотом открылась, и внутрь помещения заглянул цыган с медведем.

- Удалая голова, кудри смоляные, табор, ночь, полынь-трава, кони вороные! — зычно крикнул цыган. — Позолоти ручку, милок, все скажу, что на сердце у тебя, петь будем, гулять будем!

- А ну-ка иди давай отсюдова! — возмутился Володя. — Цыган не приглашали.

- Зачем так говоришь, красивый, — укоризненно сказал цыган. — Ты еще не видел, как мой медведь водку с балалайки пьет.

- И медведей не приглашали! — решительно отрезал Володя. — И тебя, Миша, тоже не приглашали, между прочим.

- Раз так, то я уйду! — решительно сказала Ленка.

- А ты чего, ты же не Миша, — удивился Володя.

- Дааа? Ну слава богу! — сказала Ленка и тоже иронично поклонилась дрону.

Ермак не поклонился никому, не такой был человек.

- Я президент, Миша, — сказал Володя устало. — Я имею право иногда отдыхать...

- Двадцать четыре на семь! — вставил я, чтобы Ткач не думал, будто я всегда молчу. — Двадцать четыре на семь!

- Можно, я скажу? — спросил меня Володя. — Можно?

- Конечно, — сказал я торопливо.

- Спасибо, — сказал Володя, бросая ироничный взгляд на дрон. Я поймал себя на мысли, что Ткач сейчас должен просто сгорать со стыда. — На один день отдохнуть полетел, на один день! Так пострадала наша держава от этого, прямо обосралась вся, чтоб ей пусто было. Можно я скажу, спасибо, на второй день у меня был законный выходной, на который я, между прочим, имею право, как и на третий, а на четвертый день я уже к вечеру был на работе!

- Скажи, Володенька, а клейстер мне как размешивать, к себе или от себя? — спросила Ленка, утирая молотком пот со лба.

Володенька резко повернулся к ней, сжав губы, затем опомнился, виновато улыбнулся, подошел к жене, страстно обнял ее и поцеловал в уста.

- Ну, Вова, ну не здесь же, — замялась Ленка. — Я не могу, когда он смотрит.

- Кто? — спросил Володя.

- Ткач, — сказала Ленка.

Володя, бормоча невнятные ругательства, подбежал к окну и захлопнул ставни перед носом дрона.

- Ермак, — сказала Ленка.

- Да он не смотрит! — отмахнулся Володя.

- Хочу чтоб смотрел, — сказала Ленка.

Володя развел руками, рухнул на стул и с ненавистью погрозил ставням кулаком.

- Панибратство вот это все, панибратство! — крикнул он невидимому Ткачу. — Я президент Украины, Миша! Соки и энергию из меня хватит тянуть. Кровь, пот и слезы из меня хватит!

- Он уже улетел, — заметил Ермак, украдкой бросая на Ленку разочарованный взгляд. — Слышите, уже не жужжит.

Володя на цыпочках подошел к ставням и заглянул в щель.

- Точно, улетел! — обрадовался он, заботливо поправив свечу на подоконнике. — Тогда начнем, пожалуй!

Мы все засмеялись и радостно загудели. Ленка с отвращением сбросила с себя рабочую спецовку, Володя смел со стола обветрившиеся бутерброды, я накинул любимый шарфик 'POHUI', который до тех пор на всякий случай прятал от дрона под столом, Ермак сгонял в холодильник и стал вываливать на стол выпивку, закуску и нюхательные соли. В помещение весело ввалился медведь и под крики цыгана „хоп, хоп!“ ловко опрокинул в рот первую рюмку водки с балалайки.

- Голодная туса объявляется открытой! — объявил Володя и первым сел за стол.

Вдалеке грохнула пушка черного пропагандиста Бутусова, но никто не обратил на это внимания».