я родился и вырос в екатеринославской губернии.
я знаю всё про днепропетровских жлобов. я вырос среди них. это моя родная среда обитания.
когда мне было лет 5-6 в наш двор и даже в наш подъезд переехала семья с західної.
у них был единственный ребёнок — мальчик моего возраста. естественно, подружились. интересно же.
тогда я впервые услышал как он говорил маме и папе: «Вы».
мальчик такого же возраста как я, такой же, как я, говорил своим родителям «Ви, тато, Ви, мамо...».
у меня был шок.
это были какие-то непонятные для меня отношения. я видел, что он их любит, я видел, что они ОЧЕНЬ его любят.
в этом «Вы» было что-то, чего не было ни у одной моей знакомой семьи, ни у одного из моих приятелей
в этом было какое-то, укутанное в мягкое, железо. какой-то внутренний стержень, ты чувствовал присутствие чего-то, что нельзя согнуть, изменить, уничтожить, сломать. что неизменно и не подлежит переоценке при всей любви.
середина 60-х, урановый впк, город с огромным количеством итр.
я думаю, что это «Вы», это отголосок того, что несмотря ни на что, ни на голодомор, ни на советизацию, ни на чудовищную русификацию, оставалось всё равно где-то на западе в теле народа, носителя культуры.
и это то, что в самой глубине разделяет украинский этнос от российского.
вне «лучше-хуже».
просто другое.
и когда я представляю гулаг, который к 52 году забили такими украинцами, как эта семья, когда я представляю этого папу, эту маму и этого мальчика в гулаге, я понимаю, почему гулаг сломался.
«Тато, Ви..»
«Ви, мамо..»
