А гигиена? Как вот объяснить, что даже такая мелочь, как прокладка, она нужна. А её не было. Ни с крылышками, ни дышащей, никакой. Была вата и бинт. И булавка, чтоб это всё к трусам пристегнуть. И почти панический страх, что вся эта грёбаная конструкция тебя в один прекрасный момент подведёт. Для сравнения: в Америке прокладка зашла на рынок в 50-х. У нас в 90-х.
А школьные стоматологи? Их же лечить надо было, у психиатров, через одного уж точно. Вот почему мой ребёнок идёт к стоматологу спокойно, а я впервые перестала бояться до всирачки этих визитов уже в 2000-х.? Из кабинета доносился вой пломбируемой жертвы, а добрый врач кричал, что бабам рожать больнее и нехер тут выёживаться!
У нас лидокаина в стране не было? Да нет, просто совок должен страдать. Причем страдать молча.
Горький Лук писал про школьные осмотры…Но он был мальчик, ему повезло. Девочкам меньше. Нас запускали по три штуки, нужно было прилюдно раздеться, залезть на это кресло. Причем ты же не умела, не знала, как там залезать, куда ноги совать. А на тебя орали врачи и ржали более опытные залазильщицы.
Когда я стала старше, меня никто, включая директора, не мог заставить это проделать. У меня просто забрало падало и никакие угрозы ничего не значили.
Какая там деликатность,анонимность, интимность процесса, выбор врача, согласие родителей…Как скот сгоняли и расщеперивали.
А вскрытые посылки из Германии? От девочки-ровесницы, подруги по переписке. Помните был такой Клуб Интернациональной Дружбы?
Мою звали Анна и жила она в немецком городишке Нидердоделебен.
Она писала мне и присылала посылки. С конфетами, жевачками, какими-то сувенирными штучками. Их вскрывали на почте и вытрушивали всё, что было насыпом и могло высыпаться. Сытые, добрые совецкие почтальоны 3,14здили у детей конфеты.
А мы с родителями парились, что же прислать в ответ. ЧТО? Кисель в брикетах? Зубную пасту «Ягодка»? Стакан газировки за 3 копейки?
И даже в голове не возникало- вот почему так чисто в этом немецком городишке, а наш промышленный гигант засран и разбит по самые аденоиды?
Почему наши ириски не жуются, наши жевачки пахнут гудроном, а карандаши мы точим лезвием Нева, кромсая себе пальцы.
Мне тут в коментах про неломающуюся технику писали… Чуваки, вы долбаные дятлы.
Вятка-автомат, чудо советской техники, которая стоила полугодовой зарплаты инженера и стирала одну партию половину светового дня…Папа ж её чинил вот ровно столько, сколько она у нас была. А мама плевалась на качество стирки. Там можно было прилично выстирать только белый хлопок и папину робу. Точка. Всё остальное превращалось в пятнистое, серое, гофрированное навечно говно.
Где-то на стадионах рвали крыши Роллинги и Пинк Флойд, наше мироздание сочилось Пугачёвой и Кобзоном.
И я даже не сравниваю качество музыки, я пишу о ВЫБОРЕ. У нас его не было. Он был не предусмотрен конструкцией системы.
Папа по ночам крутил свою Любаву, выискивая крупицы информации, как живут там, чем дышат, что слушают, о чем читают.
Ладно мы, дети, детство всегда легче и кайфовее.
А наши родители…
Большой, кирпичный дом моего деда по маминой линии, с виноградником и садом, сломали к херам, чтоб построить многоэтажки. И за это им дали двушку на окраине. Право собственности? Эквивалентность? О чем вы?
Папа, который в конце 60-х рисовал в блокноте тризуб и пёрся по Dire Straits с Битлами. Он же всю жизнь жил во враждебной среде, говорил на чужом языке, работал на заводе инженером, потому что выучиться на историка- это было странно и малокалорийно.
Тётя, которая помнила послевоенный голод.
Бабушка, которая вспоминала, что впервые сытно поела, когда её на работу до пана угнали немцы. Это при том, что они, подростки, РАБОТАЛИ в колхозе, на полях. Работающие дети голодали. И это ДО войны, ребятки. ДО.
Квартиры давали, говорите? О да. Догоняли и давали снова. Моя подружка по школе, дочь мента и воспитательницы, ждали квартиру ВСЮ жизнь, живя вчетвером в малосемейке. Это такая масенькая однушка, без балкона, с микро-кухней и сидячей ванной. Когда мы закончили школу, квартиры у них ещё не было. Дальше- не знаю, мы потерялись.
Надо заканчивать, потому что писать можно долго.
Тоскующие по совку всё-равно будут тосковать и я никак не повлияю на марш их тараканов пенсионного возраста. Эт факт.
Но меня радует хотя бы только то, что моя дочь имеет выбор.
Выбор, которого не было вовсе у моих родителей.
Выбор, который у меня появился не сразу.
Слушать Кобзона или Дорз.
Читать «Над пропастью во ржи» или «Тихий Дон».
Учиться всю жизнь или просто занять вільну касу.
Носить коричневую шерсть или покрасить волосы в синий цвет.
Они у нас не боятся стоматологов и знают английский.
Перед ними весь мир.
Хороший, плохой, любой.
Выбирай.
