Здравствуй, как там? Сильно бумкает, наверно?
Скотч на окна, слышишь, клеила сегодня?
Не набрала воду? Слушай, это скверно.
Нет, в убежище в домашнем не подходит.
Телефон застыл в руке, по окнам тени,
ПВО опять шарахнуло до дрожи,
Помнишь, как салют мы ждали, как хотели?
Непохоже, да, ни разу не похоже.
Что мы знали о войне? Картинки, фильмы.
День победы или памяти — да пофиг.
Даже как-то возлагать цветы ходили…
Но ни боли, ни потерь, ни слёз, ни крови.
Вот война. Сирены воют по столице.
Вот война. Сто пятьдесят убитых за день.
Вот она. Когда обстрел то есть, то снится,
И, сжимая зубы, шепчешь: «Хрен вам, бляди!..»
Помнишь мир? Кафешки, парки, поцелуи?
Это было в позапрошлом давнем веке.
А сейчас читаем новости, психуем,
Только мелким тиком дёргается веко.
У меня? Да то же самое. Тревожный
Я вчера ещё собрал, теперь кукую.
Водки выпил двести граммов. Как бы можно.
Завтра сразу в ТрО — и в степь глухую.
Что ты плачешь? Ты же крепкая, как бивень…
Ладно-ладно, очень хрупкая и в целом -
Победим сквозь ливни «Градов», «Смерчей» ливни
Победим. И я вернусь. Живым и в белом.
Победим. А сколько в будущем убежищ,
ПТУРов, ран, госпиталей, и ломким скерцо
Жизнь по мягкому осколком неба режет,
Киев. Ночь. Горит фонарь. И бьётся сердце.
