Гога брёл по пустой улице. В районе Чечеловки стояли холода. Он поёжился и увидел скамейку. Переступив через собачью какашку, он подошел и сел на край. Вытащил бычок — спичек не оказалось. Пока он стучал по пустым карманам, слева на скамейке обозначился парнишка в клетчатой кепке с бубоном. Под кепкой лицо, как морда тыквы. То есть, без всякого выражения. Стало холоднее и Гога застегнул все пуговицы куртки, включая и верхнюю.
-Огоньку не найдётся? — спросил он у парня в кепке.
-Да-да. Бывают отвратительные дни. — Тот не пошевелился. — Иногда эти дни тянутся месяцы, а то — и по нескольку лет…
Гога показал пальцем на незажженный окурок. Паренек в ответ вытащил из кармана маленькую черненькую книжечку с крестом на обложке, тоже показал ему на неё пальцем и продолжил:
-Вы пытаетесь изменить ситуацию, ничего не выходит. Вы теряете друзей, веру, любовь. Вы смотрите ужасные события в новостях. Вам страшно. Вы, — он указал на его куртку, — застёгиваетесь на все пуговицы. Иногда на всех нас опускается темнота. Так как нам всем нужен свет. Но вы не можете его найти. — В ответ Гога вздохнул и поднялся.
-Но что, если ВЫ свет? — Продолжал паренек в кепке. — Что если вы можете стать источником света — внутреннего огня…
В этот миг Гога (бац!) дал ему коленом в подбородок. Паренёк слетел со скамейки, и Гога добавил ногой в промежность. Человек хрюкнул. Тогда Гога хотел ударить его ещё раз, но парень в кепке больше не шевелился. Голова лежала неестественно, и под бубоном проступило тёмное пятно. Он потянул за бубон. Реакции не последовало.
-Кровь. — Будто в полузабытом сне прокомментировал он. Всё это было очень странно. Гога не очень соображал, взаправду это происходит, или нет. Он опустился на колени, проверил карманы. В одном он нашел коробку спичек… В отвращении он вернул кепку на место. Ему вечно не хватало спичек. Всем людям не хватает спичек и, наверное, шариковых ручек.
-На хуй, всех этих христосиков. — Он поднялся, закурил, переступил через тело и пошел дальше по улице…
В дверь постучали. Гога открыл. Пришли сын и Клавка. Клавка молча ушла на кухню.
-Слышь, батя, я хочу поговорить.
-Валяй. Но, не долго.
-Почему?
-Наливать мне нечего.
-А у Клавки?
-Я устал. Весь день проверял баки. Повторю один раз – НАЛИВАТЬ МНЕ НЕЧЕГО!
-Хуёво.
-Хуёво. Денег нет. Жратвы — тоже. Ты чего приперся — иди работай!
-Просто…блядь, не знаю. Понимаешь? Никуда приткнуться не могу. Начать даже не выходит. Всё заперто. Все классные карты разобрали.
-Епть. Нашёл чем удивить. Жизнь — игра в одни ворота. Но, тебе же только двадцать пять. Ещё, может, повезёт как-то.
-А ты чё делал в моём возрасте?
-Мне тогда было хуже, чем тебе сейчас. По ночам я обычно валялся пьяный в темноте, на улице. Всё надеялся, что меня кто-нибудь переедет. Не повезло.
-А другого способа не мог придумать?
-Труднее всего придумать первый шаг.
-Ну. До того всё никчемное…Но, вот ты тут сидишь в рваных трусах, всегда пьяный. Но уверен, батя, здравого смысла в тебе больше, чем у всех моих знакомых!
-Эге, мне нравится… Постой, у тебя есть знакомые?
Сын пожал плечами.
-Батя, ну должен же быть какой-то выход? Хоть какой-нибудь?
-Нет. По телевизору в таких случаях советуют заняться шахматами или завести кошку.
-В шахматы скучно.
-Всё скучно. Никуда не денешься. Мы в молодости от скуки делали наколки: «не забуду мать родную», или «рожден чтобы подохнуть».
-Но, это всё как-то слюняво.
-Но, в этом главная мудрость.
-Ладно. Слышь, батя. С тобой всегда приятно побазарить. Мне чёт полегчало.
-А, всегда, пожалуйста.
Сынок встал, открыл дверь, закрыл и пропал. Гога спустил трусы, почесал задницу, покопавшись поглубже.
-Ушел? — Из-за двери выглянула Клавка.
-Геморрой, Клава. — Гога повернул к ней голую задницу. — И зачем его лечат. Всё ж лучше одиночества.
-Так я наливаю?
Гога переместился к зеркалу. Глянул на зубы. Какое уродство — надо бы молотком повышибать. Сколько дрался на улице, а передние уцелели.
Клавка занесла пластиковую бутылку, два стакана и тарелку солёных огурцов.
-Ты, Клава, умеешь произвести на меня впечатление.- Прокомментировал он натюрморт на столе.
Они выпили. Выпили — ещё.
-Я сегодня разговаривала с соседями. — Затараторила Клавка, повеселев. — Они улыбались и кивали. Сплошь улыбочки, кивки. Рожи желтенькие, как у нарцыссиков. Я им говорю, а они только улыбаются. Думают, что я чокнутая. И чтобы от меня избавиться, всё улыбались и всё нервничали. Понимаешь?
-Клава — всё в тебе хорошо. Только нудная ты, как сто танков.
-Не начинай…
-Не переживай! Я сегодня добрый, раз позволяю нагонять тебе тоску. Любой другой уже б давно тебя послал подальше.
-Я думала тебе интересно.
-Ну, да…
-Ты что не хочешь моего общества?
-Я, правда, сегодня устал очень…
Потом они пили молча. По крайней мере, есть чем заняться, пока ждешь, как оно обернётся, — думал он.
Наконец, он захотел курить. Вытащив из пепельницы окурок подлиннее и нащупав спички, Гога посмотрел на обложку с надписью: «Берегите спички от детей!».
-Что ж. Тут всё правильно написано. — Произнёс он и вдруг понял, что эти спички забрал у парня-тыквы. От этой мысли он вздрогнул. Чиркнув спичкой, он смотрел на горящее пламя и не понимал, было это на самом деле, или нет.
-А вот и свет... — Наконец, поджег он окурок и глубоко затянулся.
