Алешковские пески вселяли необъяснимый страх. Своей массовостью, отчужденностью от внешнего мира, грустной тишиной одиночества. 15 километров внеземных пейзажей вширь, сошедших со страниц научно-фантастических романов, кремовых песков с редкой россыпью низких сосен. Пустыня Украины. Бывший военный полигон, растерзанный бомбардировками. Кое-где еще можно отыскать осколки, старые шины, выложенные крестом, как напоминание о былых временах. Метафизическое зрелище.
Их было двое. Организатор «сафари», представитель компании «Госпенсстрах», занимавшейся обеспечением счастливой старости путем отмщения людям когда-либо испортившим жизнь старикам, Анатолий и ветеран Второй мировой войны, старший сержант 57-ой гвардейской стрелковой Новобугской орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизии, герой Советского Союза, Николай Иванович.
- Николай Иванович, — высунул голову из окна пикапа Анатолий.
- Секундочку, — ответил ветеран.
- Николай Иванович!
- Минуточку!
- Николай Иванович!!!
- Ну, чаво тебе, пристал попугай проклятый. Дай стрельнуть!
Старик стоял на кузове черного пикапа. Одет он был в парадную военную форму, как всегда выглаженную, не потерявшую свой черный цвет с годами. На груди красовались медали, позвякивающие от ветра в окружающей тишине. Благодаря препарату "Z-10" выглядел он на 20 лет моложе своего возраста. К плечу была плотно приставлена винтовка Мосина. Ветеран был уверен — он не промахнется. Его цель с глазами полными отчаяния бежала на расстоянии двухсот метров где-то впереди, пряталась за кучугурами, поэтому Николай Иванович не всегда мог увидеть белое тучное пятно, которым была главный работник почтового отделения одного из районов Николаева. Вот-вот, сейчас промелькнет, палец ложится на курок, за 70 лет не отвык, — выстрел. Громкое эхо пролетело над пустыней. Впереди вздымалось небольшое облако песка.
- Ай, Николай Иванович, мимо, — прокомментировал выстрел, смотря в бинокль, Анатолий, — говорю же, ближе надо.
- Молчи, малец, ещё от сиськи не отлез, — хрипло проговорил Николай Иванович и, прокашлявшись, продолжил, — Не таких коров отстреливал, неся на себе товарища, изнашивая свой человеческий мотор-сердце, находясь под дождём вражеских пуль. Откуда вам знать молодым?
Николай потянул на себя затвор, выбрасыватель выплюнул гильзу. Перезарядил. Приставил свой подслеповатый глаз к оптике.
Валерия Никитишна сидела, прислонившись головой к кучугуру, одетая в белые брюки и блузку с эмблемой «Укрпошта», которые были изрядно покрыты песком и грязью. Как она здесь очутилась? Воспоминания туманны. Надоевшая работа, где каждый будний день она делала одно и то же: оформляла посылки, продавала конверты и марки, принимала оплату квитанций, выдавала пенсию. Старики и старухи. В печенках сидят. Постоянно стоят и что-то требуют, недовольно бурчат себе под нос, плямкают, кашляют и ужасно пахнут. А дома что? А дома готовка, уборка, дети, диван и вечно уставший муж. Но лучше дома, чем работа на почте. Особенно в дни выдачи пенсии, ведь тогда концентрация стариков на один квадратный метр превышает все допустимые нормы. Больше всего раздражает этот ветеран — Николай Иванович, никак богу душу не отдаст. Приходит вовремя, всегда живо выглядит, как её бесит его живость, старый внешне, но молодой внутри, и вежливость его противна. А ведь 92 года ему. Подумать страшно. Она не раз нарочно закрывала перед ним окошко выдачи, находя самые различные причины: вынужденный перерыв, срочный звонок, плохое самочувствие. Уходила к себе в коморку, где пила кофе, болтала с подругами и наблюдала сквозь щель приоткрытой двери, когда исчезнет надоедливый ветеран, а также остальные, стоявшие за ним в новообразовавшейся очереди.
«Ветеран, подумаешь, когда та война была, и так пенсия у него огромная, а у меня что — обыденность и звон мелочи в карманах», — думала Валерия.
И вот очередной день, пришла домой, выполнила семейные обязанности, погрузилась в сон. А очнулась здесь, в пустыне. Палящее солнце и песчаные дюны, тянущиеся на километры вперед. Лишь участки, где росли сосны, давали прохладный тенек. Она не понимала, где она находится и что ей делать дальше. Решила брести вперед с надеждой добраться до ближайшей дороги, поселка, магазина, чего-нибудь, где оставил след своего существования человек. Приблизительно час она бесцельно шла по пути, подсказанному интуицией, наполняясь до краёв страхом за собственную жизнь. Как вдруг она заметила, что впереди, выезжая из-за курганов и подымая песчаный туман, мчался автомобиль. Валерия закричала, замахала руками. Похоже её заметили. Автомобиль остановился на равнинной местности. Почувствовалась некая радость — она не останется здесь покинутой, её спасут. Она побежала что есть сил, хотя усталость и палящее солнце давали о себе знать. Последующий звук, а это был громкий хлопок, заставил её застыть на месте. Ещё секунда, очередной хлопок, свист — и возле правой ноги песок взлетает вверх, оставляя в земле небольшую ямку. Неужели по ней стреляют? Ещё один хлопок, и ямка возникает слева от неё, обдавая ноги песком. Нет, она не ошиблась, по ней действительно стреляли. Настоящая охота, она почувствовала себя животным, скотом, которого загоняли на убой, живой мишенью. Но кто эти сумасшедшие? Кому мог переступить дорогу обычный работник почты? Требовалось бежать, не оглядываясь, в поисках укрытия. Валерия плакала, слёзы лились обильным потоком по пухлому лицу, соединялись с потом, стекали с подбородка на грудь. Еще пара выстрелов, пули пролетают совсем близко. Одна была в сантиметре от ноги. Валерия спотыкается, падает всеми своими увесистыми формами в песок, с усилием подымается и продолжает бег. Кучугуры — единственные укрытия. Вот один довольно неплохой, высокий, сможет её защитить. За ним она и спряталась. Присела, тяжело дыша, обхватила голову и с выпученными от ужаса глазами стала думать, как быть дальше, понимая, что загнана в ловушку. Может быть, удастся скрыться? Перебежать к следующему холму. Он совсем близко. Но хватит ли сил? Валерия Никитишна поднялась на дрожащие ноги и...
- За что вы её так ненавидите, Николай Иванович? — спрашивал Анатолий.
- Да в общем-то, за что-то серьезное нет повода ненавидеть, но одну козу застрелить надо, чтоб остальное стадо могло нормально простых людей обслуживать. Власть, даже мелкая, она балует людей. Казалось бы, пенсию на почте получить, что может быть легче, ан-нет, не хотят тебя по-человечески обслужить, «я устала», «сегодня уже все», когда ещё 10 минут рабочего времени осталось, «пенсии нет ещё», и ты приходишь вновь, ковыляешь старческими ногами за очередным кукишем. Так, не отвлекай.
Николай Иванович снова прижался к прицелу, вдохнул поглубже. Скоро она выбежит, долго там не просидит. Снова знакомое белое круглое пятно появилось из-за кучугура и побежало вперёд. Николай Иванович выстрелил. Теперь точно попал. Пятно плюхнулось вниз, застыло, а через секунду начало издавать дикий вопль.
- Ну, вы даёте, — присвистнул Анатолий.
- А то, поехали дичь посмотрим, — улыбнулся Николай Иванович.
Подъехав на место, они обнаружили Валерию Никитишну, лежавшую лицом в песке, который набился ей в рот, нос, запорошил глаза. Она неистово кричала. Правая штанина брюк была залита кровью, пуля точно угодила в икроножную мышцу.
- Так метко попасть, — с завистью проговорил Анатолий.
- Ну что, Валерия Никитишна, как оно, когда ножки болят? Хуеватенько, не так ли? Вот так вот. Лежите-лежите, вам двигаться противопоказано.
- Гниды, ненавижу. Убью, убью! — кричала Валерия Никитишна, пуская сопливые пузыри из носа.
- Добивать будем? — справился Анатолий.
- Хай живёт. Я человек добрый. Всех прощаю. Завтра жду вас на работе, пенсию приду получать. Поехали, новой дичи хочу. Эх, полеее, где растут цветыыы.., — запел Никита Иванович.
Пикап поехал дальше, оставив Валерию Никитишну с болью и проклятиями. Никиту Ивановича изрядно трясло в багажнике машины. На каждом ухабе он подпрыгивал вверх, громко ругался и винил во всем современную власть, поскольку она должна была позаботиться о дороге в пустыне. Вставные зубы все норовили вылететь из обиталища.
Через некоторое время они выехали на низменную местность. Изредка перед взглядом мелькали прижимающиеся друг к другу валуны. Подул ветерок, неся прохладу вместе с песком над пустыней. Впереди мелькали две фигуры — парень и девушка. Он — одетый в узкие чёрные джинсы, клетчатую рубашку и поношенные кеды, она — в яркое разноцветное платье, красные сандалии, на шее и на руках висели различные кришнаитские бусы, а в ушах торчали серёжки с «пацификом», через плечо висела сумка из парусины. Лицо парня заросло густой бородой, из-за чего он напоминал турка.
- Стас, Стас, сыш, Стас, где мы, Стас? — спрашивала девушка.
- Бля, откуда я знаю, — отвечал девушке Стас.
- Ну, Стас, Стас, надо что-то делать.
- Ну, мы идём, разве этого мало?
- Вот ты знаешь, я недавно такое читала в фейсбуке, что можно в верблюде жить, когда в пустыне заблудился. Ты понимаешь, что нам надо?
- Где я верблюда тебе найду тут?
- Стас, мы умрем?
- Не отрицаю, бля.
- Хочу смузи.
- Заткнись.
- Стас, Стас, ты знаешь, что я у Оли на странице читала? Это была катастрофа. Я там чуть не плакала. Она увидела, как лисица ворует яйца.
- Чьи?
- Стас, ты тупой? Ну голубей, наверное. Короче, там шок. Она пишет: девочки, я плачу, вот прям сейчас сижу и плачу, мучения и боль, это круговорот жизни, боже мой, скажи хоть что-то, это ведь жестоко. Мы её утешать понятно, там смайлики грустные, говорили: «Представь обнимашки», и она представляла и говорила, что тепло, тепло разливается по телу, потом снова плакала, а мы ей: «Они сейчас смотрят на тебя, каждый из них».
- Из кого из них?
- Из голубей.
Где-то в воздухе зарокотало. Песок взлетел перед лицами молодой пары.
-Стас!!! Это вообще не чил нифига.
- Бежим, — Стас схватил девушку за руку и помчался что есть сил назад. Рокот прерывался и возобновлялся вновь. Они бежали мимо валунов. Каменная крошка, образовавшаяся от попавшей в валун пули, больно ударила в щёку девушки. Она кричала, страх наполнял горло, проваливался вниз, в живот, оседая там тяжёлым камнем.
АК-74 пах оружейной смазкой, на вид он был абсолютно новым. Сначала Анатолий предложил Николаю Ивановичу пострелять из Форт-221, якобы попробовать что-то экзотическое, но старик был принципиален и хотел видеть в своих старческих руках лишь отечественного производителя. Песок клубился от пуль, догонявших бегущую пару.
- Вот хорошо, подавай магазин, — протянул руку вниз Николай Иванович.
Анатолий сидел на корточках возле кузова. На земле лежала чёрная сумка, наполненная десятком магазинов для АК. Шел уже третий рожок. Парень выглядел нахмуренным и курил сигарету. В голове вертелись сомнения насчёт происходящего.
- А за что вы их ненавидите? — поинтересовался Анатолий.
- Сколько раз в троллейбусе езжу, постоянно их встречаю, — рассказывал, пыхтя, Николай Иванович, — Стою я над ними, весь уставший, покашливаю невзначай, мол, вот он я, ветеран Второй мировой войны, за вас кровь проливал, а вы тут задницы свои развалили, мудачные вы фекалии. Эгоисты. И в наушниках «бум-бум-бум», ездить в тишине не дают. Я каждый день, когда их встречал, специально подходил, даже если место свободное было, и стоял рядом, сверлил тела глазами насквозь, в душу путь пробивал. Однажды они морды подняли и поинтересовались, почему я стою и чего хочу. Я сказал, что хочу место. А они мне отвечают, что весь троллейбус пуст, мест вон сколько. Ну, я и сказал, что теперь я стану их совестью, которая будет стоять над ними и место постоянно просить, ведь они раньше не додумались уступить. Потом мне надоело, и я решил пристрелить гадов.
- Странная идея, если честно.
- Меньше вопросов, кури папиросу. Поехали! — Николай Иванович нажал на курок.
Девушка оступилась и упала. До огромного валуна оставалось пробежать всего несколько метров.
- Стас! Помоги!
Стас развернулся, стрелой бросился спасать девицу. Подхватив под руки, он быстро поставил её на ноги, десяток юрких движений — и девушка уже за камнем. Прошло секунд шесть, не больше, но и этого хватило, чтобы пули нашли своё предназначение — краешек головы Стаса, не успевший спрятаться за укрытием, попал в прицел Николая Ивановича. Стас упал лицом в горячий песок, который начал окрашиваться в алый цвет.
- Стаассс!! — закричала девушка. — Стас, очнись, — девушка стала трусить Стаса за плечи. Потом она перевернула его бездыханное тело. На одной стороне лица Стаса красовались два пулевых отверстия с обгоревшими краями: одно — в щеке, второе — в виске. На другой — развороченная челюсть и черепная коробка, с лежащими рядом мозгами.
- Стас, это небольшие царапины. Харэ валять валялки. Давай, поднимайся. Стас, ты больше не поднимешься? Не хочешь со мной домой идти? Ну и иди к черту. — Не могла угомониться девушка. — Тогда держи на память "Skittles". Я знаю, что ты их очень любил. Девушка открыла красную пачку конфет и высыпала их на лицо Стасу. Конфеты падали на мозги и застревали в ранах Стаса, где утопали в крови. Девочка поднялась на ноги, отряхнула одежду от песка и побрела прочь.
- Её тоже оставите в живых? — спросил Анатолий, смотря на уходящую прочь девушку в бинокль.
- А как же. Баба есть баба. Хай сидит дома. Рожает. Уму разуму набирается, — пожевал волос на своей нижней губе Николай Иванович. — Поехали, дадим пропиздоха министру соцполитики.
Они проехали с десяток километров в северо-западном направлении в сторону скрывавших горизонт лесов. Машина остановилась при въезде в чащу. Анатолий вышел из машины, залез в кузов к сидящему на мягком сиденье Николаю Ивановичу, открыл лежащий под сидением громоздкий черный ящик и достал огнемет отечественного производства «Прометей-100». Рядом с ящиком лежала тренога, на которую огнемет и был установлен. Анатолий опустился на колени и открыл в полу кузова металлическое отверстие, к которому присоединил шланг для подачи огнесмеси. Баллон со сжатым воздухом и два баллона по 100 литров с огнесмесью размещались под кузовом автомобиля. Возле отверстия для подключения шланга находился рычаг для открытия клапанов подачи зажигательного вещества. Его и повернул на себя Анатолий.
- Ну что, Николай Иванович, у вас будет 40 секунд, чтобы поджарить ублюдка. На корпус огнемета установлен радар, который покажет перемещение цели. Мы толстяку ввели в кровеносную систему жучок. Он его никак не вытащит.
- Спасибо, сынок. Езжай. Давай завершим дело, — старческие глаза Николая Ивановича задумчиво посмотрели вдаль.
Степан Васильевич проснулся в лесу. Его голова раскалывалась. В воспоминаниях крутился какой-то шумный корпоратив. Неконтролируемое количество выпитого. Потом ощущение холода и мокрого тела. И вот он здесь, среди мха и сосен. Наверное, глупая шутка сотрудников. Решили начальника выбросить «фиг пойми где», а потом такие посмеются на работе, извинятся и станут рассказывать, как они его весело разыграли. Но он им покажет, как это начальство подкалывать. Надо только набрать Оксану, его услужливую секретаршу. Степан достал телефон, который демонстрировал отсутствие сигнала, а на экране отображалась надпись "INDE IRAE ET LACRIMAE". Степан понажимал на клавиши — экран был заблокирован. Со злостью он выкинул телефон куда подальше в глубину леса. Снял влажную рубашку с галстуком, высморкался в последний, выкинул одежду и побрел вперед, цепляясь за кусты и царапая голое тело.
- Николай Иванович, радар показывает, что уже приближаемся, — высунулся из окна Анатолий.
- Да-да, вижу.
Белая точка мигала на зеленой карте местности. Николай Иванович внимательно следил за стрелкой, обозначавшей их передвижение, которая постепенно приближалась к точке.
- Совсем рядом, — выкрикнул Анатолий.
Николай Иванович заметил спокойно бредущего по лесу Степана Васильевича.
- Толя, тормози, — сказал Николай.
Автомобиль остановился на просеке.
- Эй, жиробасина, — крикнул Николай Иванович. Министр соцполитики обернулся, присмотрелся.
- Оооо, ну слава яйцам, а я-то думал, что уже все, потерялся тут на веки вечные. Мужики, довезите до города. Заплачу нормально. Был корпоратив, сотрудники решили посмеяться.
- Стой, где стоишь, — грозно крикнул Николай Иванович.
- Мужики, вы чего? Дедушка, послушайте, — замялся Степан.
- Кто говном стариков кормит? А? — спросил Николай.
- Слушайте, я не знаю, что здесь происходит...
- Кто старческую кровь пьет? А?
- Да кто вы такие? — со злостью спросил Степан.
- Ты что думал, что тебе долго жить приказано или чё? Думал, к ответу за воровство не приведут. За то, что деньги наши старческие на удовольствия спускал. За то, что душу нашу пожилую рвал.
Николай Иванович нажал на спусковой крючок огнемета. Пламя вырвалось из стальной гортани, осветило тенистую лесную чащу и окутало огнем сухие ветви сосен. Огненный язык лизнул голое тело Степана, который взвизгнул от боли и кинулся бежать в густой лес.
- Догоняй, — скомандовал Анатолию Николай Иванович.
Проехать через сосновый лес на машине, не двигаясь по просеке, оказалось заданием не из легких. Анатолий ехал медленно, объезжая рытвины или ища новые пути для минования участков, плотно заросших соснами.
- Быстрее, ядрить твои ноги через запястья, — ругался ветеран.
- Да я стараюсь, стараюсь, — пыхтел Анатолий, выворачивая руль.
- Сейчас убежит.
Действительно, Степан, подгоняемый адреналиновым течением в крови, бежал что есть сил, выбирая самые сложные пути для проезда машины. Кусты бьют ветками по глазам. Наконец-то, Степан выбегает на поляну, окруженную со всех сторон соснами. Он смотрит вверх, на пробирающееся между соснами солнце. Он запыхался и сгибается пополам. Его рвет. Кровь стучит в висках. Голова идет кругом.
- Давай, Толя, видишь впереди поляну? Там он и спрятался. Застанем неожиданно. Вон там насыпь. Езжай по ней, — кричит Николай Иванович.
- Николай Иванович, какая насыпь? Мы разобьемся к чертовой бабушке.
- Слушай команду, за это я тебе деньги плачу.
Степан слышит звук мотора. Приближаются. Они приближаются. Он видит их сквозь деревья. Но бежать больше не хватает сил. Машина влетела на поляну, проехав по земляной насыпи как по трамплину. В воздухе авто врезалось левой фарой в дерево, из-за чего её раскрутило по горизонтальной оси. Приземлившись, машину в развернутом состоянии протянуло несколько метров по земле к дрожащему Степану. Во время полета Николай Иванович упал на жестяной рифленый кузов, разбил себе нос и потерял вставные зубы. Но как только они приземлились, он встал на ноги и быстро ринулся к огнемету. Так сильно в нем бурлила ненависть. Дуло оружия как раз было направлено на бледное лицо Степана.
- Встретимся на том свете, гнида, — сказал Николай Иванович и нажал на спусковой крючок. — Аххахахах, — злобно засмеялся он.
Те 30 секунд, пока лилось пламя на потное толстое тело министра соцполитики, показались ему бесконечными. От крика и дикого смеха ветерана у Анатолия заложило уши, и он отвернулся, чтобы не видеть процесс казни. Когда все закончилось, он вышел из машины, закурил сигарету и посмотрел на обугленное тело Степана. Шмыгнул носом и развернулся в сторону Николая Ивановича.
- Пора менять работу, — сказал спокойно Анатолий.
- Спасибо тебе, сынок, — заплакал Николай Иванович. — Когда я жег его, я боялся, я сомневался, думал, правильно ли я все делаю. Потом вспомнил мучения наших стариков, почувствовавших весь идиотизм реального мира и понял, — Николай Иванович смачно затянулся и плюнул на угольки бывшего чиновника. — Поехали домой.
А еще я выпустил книгу, вобравшую в себя лучшие мои сумасшедшие рассказы. Всем спасибо за то, что помогали, читали и благословляли. Благодаря вашей поддержке мне выпала возможность подарить этому миру частичку постмодерновости. Что в ней? Сатира на украинскую политику и социум времен Майдана и после него. Несколько фантастических рассказов. Несколько эссе и одно объемное интервью с людьми, которые были центральными персонажами украинско-российской войны. Много моментов являются крайне антиправительственными, антироссийскими и ударно-юморными. Поэтому меня Шерманом и называют. Стараюсь разрушать цели танковыми снарядами.
Книги свежие, хрустящие, сочные и полномасштабные. Кто хочет помочь автору, тот может купить. Для связи пишите в лс на фейсбуке: https://www.facebook.com/sherman.drozd
