В рамках проекта «Я – значит язык».
Их
презирали, обижали, игнорировали. Как минимум к ним относились с
недоумением, как к визиту Николаса Кейджа в Казахстан. Как максимум –
считали необязательной преградой. Но они тем не менее сумели прорыть
свой путь к успеху. Сегодня вспомним об аутсайдерах и андердогах
лингвистики – знаках препинания.
Все же помнят легенду про персидского царя Дария I и СМСку, которую ему прислали скифы – птицу, мышь, лягушку и стрелы? Вот как только человеки перестали общаться таким странным способом, у пунктуации появился хотя бы шанс заявить о себе.
Как говорил Шелдон Купер, «именно здесь в Древней Греции начинается наша история». А если точнее, в одном из важнейших центров эллинистического мира – Александрии. В местной библиотеке в 3 в. до н.э. известный древнегреческий филолог и библиотекарь Аристофан (не тот, что комедиограф, а другой, который Византийский) знатно задолбался. Отчасти, потому что орал на всех, что «тишина должна быть в библиотеке», но в основном потому что перечитывать все эти тексты Александрийского храма книги было невыносимо сложно – ведь в те времена на древнегреческом писали безпробеловизнаковпрепинания.
Аристофан решил, что дальше так нельзя и
предложил читателям не просто бормотать себе под нос тексты
манускриптов, но заодно и проставлять чернилами точки, которые
соответствовали бы устным паузам между словами и предложениями –
посередине (·), внизу (.) или вверху (˙) каждой строки. Ещё не
полноценная система знаков препинания, а скорее комментарии к тексту, но
уже что-то.
На картине не лучший день из жизни Александрийской библиотеки, хотя вины Аристофана тут нет.
Когда
трон главных трендодателей заняли римляне, они поначалу тоже
пользовались точками Аристофана, но, видимо, в тогах писать было
неудобно. Поэтому римляне (не в последнюю очередь Цицерон) сказали: «Мы,
конечно, писать умеем, но самый кайф – это всё же красноречие,
ораторское искусство, интонация, ударение, просодия и вот это вот всё».
Что поделать, в те времена все тексты читались вслух, поэтому в
пунктуации особого смысла не было. Не беда! Не дала ораторская
античность развиться пунктуации, так с этим справилось христианство.
Церковь, в отличие от античников, предпочитала нести Божье Слово в
письменном виде. И если хочешь верных мирян побольше, а еретиков
поменьше, изволь писать так, чтобы люд понимал, о чём идёт речь.
Однако вернёмся к нашим знакам. Итак, на дворе примерно 6 век н.э., а внятной системы знаков препинания все ещё нет. Только в 7 в. старая добрая система Аристофана получает шанс на новую жизнь при помощи архиепископа Исидора Севильского. С этих самых пор точки не просто выступают комментами к написанному, но и получают грамматические функции. Теперь нижняя точка (.) превращается в первую в мире запятую, а верхняя (˙) обозначает конец сентенции.
Дальше процесс было не
остановить. Уже в 8 веке н.э. между словами появляются пробелы, так как
шотландские и ирландские монахи замучались вычитывать «беспробельные»
латинские тексты. И примерно в это же время Карл Великий поручает
учёному и богослову Алкуину изобрести унифицированный алфавит для
общения с многочисленными своими подданными – так появляются строчные
буквы.
По лицу Алкуина видно, как он устал от капслока.
Пунктуация
начинает расти и шириться по всей Европе и даже получает пополнение.
Новые знаки поставляет ей нотная грамота, а именно григорианские хоралы.
На крыльях песни прилетели:
— punctus versus (приостанавливал предложение, сегодня точка с запятой);
— punctus elevatus (обозначал тональные изменения, сначала выглядел как ";" вверх тормашками, а позже превратился в двоеточие);
— punctus interrogativus (выделял восклицательные и вопросительные
предложения; современный восклицательный знак появился аж в 15 в., но
мы позже к нему ещё вернёмся).
В 12 в. нечто абсолютно новое предложил итальянский писатель Бонкомпаньо да Синья, которого несомненно канонизировали бы все школьники, если бы его система прижилась полностью. Система состояла из всего двух знаков: слэша (/) и тире (—). Слэш должен был служить для пауз, а тире, как ни странно, для завершения предложения. Интересно, что похожую на слэш вертикальную черту (|) в большинстве азиатских и африканских языков использовали в качестве точки, но потом пришли колонизаторы и затёрли местное разнообразие. Связь тире Бонкомпаньо и нашего тире выглядит маловероятной, а вот слэш пошёл на ура и прижился. Аристофан бы загрустил – его точки постепенно отодвигались от пунктуационного алтаря.
В середине 1450-х Иоганн Гутенберг начинает печатать Библию, тогда же правила пунктуации оформляются окончательно и не меняются уже до наших дней. Память Аристофана увековечили сохранением его точки (в значении точки), слэш да Синьи рухнул на строку, отхватил себе шикарный хвостище и превратился в запятую. А появившиеся уже в Средние Века двоеточие, точка с запятой и восклицательный и вопросительный знаки составили им компанию на долгие годы.
И только с развитием компьютерных технологий появились всякие эмодзи, которые, кто знает, может, и вытеснят современные знаки пунктуации. Но пока этого не случилось, вспомним происхождение нескольких хорошо знакомых нам символов, которыми мы, часто через «не хочу и не могу», пользуемся каждый день.
Вопросительный знак
? – Поначалу в латыни для обозначения вопроса писали буквально слово
«вопрос» – "quaestio". Это было геморройно, поэтому со временем слово
сократили до "qo". Однако "qo" могли принять за окончание другого слова,
поэтому решили писать букву "q" над "o". Дальше чисто технический
момент – "o" превратилась в точку, а "q" в симпатичную загогулину.
Восклицательный знак
! – По одной из версий этот знак также имеет латинские корни. Поначалу
на латыни писали "io", что означало «возглас радости». С течением
времени "o", как и в случае со знаком вопроса, превратилось в точку, а
"i" в вертикальную палочку. В Европе стал широко использоваться в
современном виде с 15 в. Интересно, что, несмотря на популярность, на
клавиатуре восклицательный знак не имел своей собственной клавиши до
самого 1970 г. До этого стенографисты для обозначения ажитации обязаны
были набирать точку, затем пробел, затем апостроф. Короче, печатать
восхищение было непросто.
Амперсанд
& – Этот знак, придуманный другом Цицерона, римским книжником
Марком Туллием Тироном в 1 в. до н.э., поначалу служил стилизацией слова
"et" (то есть «и»). А в начале 19 в. англоязычные детишки учили его как
27 букву алфавита, но безымянную. Поэтому в конце алфавита говорилось
"and per se and" (буквальный перевод – «и, собственно, „и“»). Затем
прислушались и назвали амперсандом.
Октоторп
# – Да, правильно он называется не решетка, не номер, не диез, и не
хэштег, а октоторп. Благодарите скандинавов за такую странность. Дело в
том, что на старонорвежском языке слово "thorpe" означало «деревня» (это
слово потом, кстати, перекочевало во множество других языков –
например, на нидерландском будет "dorp"). Викингам зачем-то требовалось
обозначать на картах деревни, окружённые восемью полями. "Thorpe" –
деревня, "octo" – отсылка к латинскому «восемь», а сам знак напоминает
эту самую деревню с полями. Вот вам и октоторп.
Сначала
человечество спокойно зубожіло без пунктуации, затем с треском принимало
её новшества, но потом даже стало тосковать без пунктуационного
разнообразия. Да так, что стало придумывать новые знаки, как, например,
эти:
Риторический вопросительный знак
⸮ – Знак вопроса развернул английский печатник Генри Денхэм в 1580 г.
Знак даже употреблялся до 1600 г. Используется для вопросов типа «Ну и
зачем хвастаться тем, что не смотрел „Игру престолов“⸮».
Интерробанг
‽ – Вопроцательный знак (наложение вопросительного на восклицательный)
вполне логичен, и даже когда-то использовался, но со временем интерес к
нему потух. Его оставили в Юникоде, но скорее ради приличия. Применять
стоит в предложениях типа «Подожди, тебе серьёзно нечего сказать по
референдуму в Каталонии‽».
Еще есть иронический знак, знак сомнения,
знак уверенности и другие странные закорючки, которые уже практически
отошли к вечному пунктуационному сну, поэтому мы не будем их тревожить.
«Препинательные» знаки
здорово менялись с момента своего возникновения. И от нас зависит, в
каком виде их встретят наши потомки через следующие 2000 лет, и встретят
ли вообще. Хотя, наверное, не стоит так уж беспокоиться о пунктуации. Во все
времена она была для кого-то ненужной формальностью или даже преградой, а
для кого-то выпестованной драгоценностью. Всегда находился верный паж,
который защищал свою госпожу. Для нас вон навоз тоже, знаете ли, не абы
что, а для навозного жука – зеница ока, his precious. Так что не слушай
никого, жук, кати дальше шарик пунктуации, да простит она нам такое
сравнение. Кати, жучок, кати!
Заглавная пикча взята отсюда.
Больше познавательного и интересного о языках на странице «Я — значит язык». Подписывайтесь!
