Младший деткаПокемоновой (десять лет, круглые глаза, румяные щеки) никогда раньше не интересовался, кто какой национальности. Весь мир был у него в друзьях, в глазах — солнце, в попе — ветер ураганной силы. Если и проводил он где-то границу «свой — чужой», то исключительно в плоскости дает или не дает кто-то покататься на велике, делится ли яблоком и обижает ли маленьких.
Сейчас детка первым делом задает вопрос «а ты откуда?»
Ах, ты русский? Тоді скажи слава Україні! Не хочешь? Как хочешь, но тогда заткнись, кацап.
Еще он может, когда играет в интернете в свои танчики, петь во весь голос гимн Украины и хохотать, и дрыгать от восторга ногами, слыша, как звереют в чате граждане одной большой бестолковой страны и пачкают пеной монитор.
Я все еще пытаюсь ему объяснить, что не все русские — кацапы. Но в последнее время делаю это все реже. Наверное, поколению детей, которые рисуют украинским солдатам на войну картинки с надписью «Повернися живим!» и при этом знают, что те, кому они это рисуют, вернутся не все, объяснить что-то про русских и кацапов невозможно.
Возможно, дети этих детей захотят понять, что не все русские — кацапы, как понимаем это мы, взрослые, сейчас. А возможно — и не захотят.
В моей личной нюрнбергской тетрадке очень много вопросов к тебе, Мордор. Но на первом месте там всегда будет стоять «что ты сделал с нашими детьми, сука?»
