Украина верит в Европу куда больше, чем Европа верит в саму себя. На фоне регулярного торжества евроскептиков на выборах в ЕС, официальный Киев всматривается в Брюссель как в единственную путеводную звезду. И не случайно в Украине столь остро переживают неготовность Европы вовремя исполнять взятые на себя обязательства. Как, например, это произошло с безвизовым режимом, который ЕС обещал предоставить Киеву в обмен на пакет реформ. В итоге, свое домашнее задание Украина выполнила, а Брюссель – до сих пор нет.
То, что сегодня происходит, – куда значимее, чем может показаться на первый взгляд. Потому что мечта о Европе была главным наполнением «нероссийской» повестки в Украине. Именно ЕС воспринимался как некая сверхцель и сверхценность – пространство идеального настоящего и не менее идеального будущего. И нынешняя неготовность Европы вовремя выполнять свои обязательства может привести к моральному поражению главной украинской мечты.
После аннексии Крыма и вторжения на Донбасс впервые за четверть века украинская публичная повестка стала монопольно прозападной. Официальный Киев лишился возможности пугать Брюссель тем, что «сбежит к Москве» – отныне он вынужден был брать транши финансовой помощи вместе с обязательствами по проведению реформ. Все это совпадало с ожиданиями украинского гражданского общества — того самого, которое долго и последовательно росло на проевропейских настроениях. И именно 2014-й год был поворотным моментом в украинской истории.
Во многом, он был годом обретения Украиной реальной независимости. Той самой, за которую приходится сражаться. Той самой, ради которой приходится идти на жертвы. В свою очередь, Украина ждала взаимности – примерно такой, на которую могли рассчитывать бывшие страны Варшавского блока, получившие в 90-е годы большой объем финансовой помощи. Но Киев не учел того, что изменилось время. Момент прозрения Украины совпал с жестким внутренним кризисом внутри самой Европы. Украина сегодня оказалась в ситуации запоздавшего гостя, который пришел на ужин в тот момент, когда остальные уже настроены разойтись по домам.
Любопытно, что 2014 и 2015 годы были для Украины периодом растущего еврооптимизма. Этому во многом способствовало введение Европой санкций против России, заморозка активной фазы боевых действий с помощью международных переговоров и перспектива безвизового режима для украинцев со странами ЕС. Последний пункт вдобавок активно продвигала украинская власть, раз за разом говорившая об этом как о фундаментальном прорыве. В итоге, в этот вопрос было медийно проинвестировано так много, что он и впрямь стал в Украине определенным символом.
Украинцы выходили на демонстрации, требуя от депутатов принять необходимые антикоррупционные законы для безвизового режима. В итоге, украинские власти выполнили всю назначенную им домашнюю работу и никаких преград на пути введения «безвиза» более не осталось. Но тут выяснилось, что сам ЕС не готов исполнять свою часть сделки – и, в итоге, в 2016 году долгожданное для Киева решение так и не было принято.
Brexit, референдум в Голландии о приостановке Соглашения об Ассоциации между ЕС и Украиной, конфликты с Польшей о спорных страницах истории стали понемногу размывать еврооптимизм украинцев. Возможно, ожидания изначально были завышены – это правда. Но, в значительной мере, все происходящее происходило по причине усиления популистов в самых разных странах Европейского Союза. Которые собирали голоса избирателей, в том числе, при помощи антииммигрантской риторики. В рамках которой безвизовый режим с Украиной тоже не пользовался успехом.
Европа все больше начинает становиться для Украины источником разочарования, а не надежд. Ее образ в сознании граждан страны начинает понемногу тускнеть и из белоснежного становится серым. А это чревато тем, что императив «европейских ценностей» и «европейского общества» тоже начинает терпеть имиджевые потери.
Все украинские реформы последней четверти века происходили лишь потому, что страна пыталась быть похожей на запад. Пыталась ему подражать, копируя его модель социального общежития. Европа выступала в роли некой «земли обетованной», куда украинское общество рано или поздно обязательно придет – пусть даже после сорока лет скитаний и лишений. Но нет смысла идти, если пункт назначения не является для тебя мечтой.
Если Бога нет – то все можно. Если «небесной Европы» нет – тоже. Если Брюссель утратит образ того морального авторитета, к которому привыкла апеллировать Украина, то это рискует ударить по самой идее реформ и внутренних трансформаций. И если сегодня украинские популисты из оппозиции продолжают по инерции произносить проевропейские лозунги, то завтра при такой динамике их не будет сдерживать ничего.
Нет ничего более устойчивого, чем мечта. И нет ничего более сокрушительного, чем ее крах.
«Крым.Реалии»
