Украина открыла для себя крымских татар три года назад – после того, как Крым был аннексирован. С тех пор именно этот народ стал главным фигурантом новостей с полуострова. Украина следила за тем, как крымские татары кормили заблокированные воинские части, как они выходили на митинги с украинскими флагами, как Кремль запрещал меджлис и вламывался с обысками в дома к активистам. Из всех политических дел в Крыму на крымских татар приходится половина – хотя их доля в населении полуострова не превышает одну шестую.
Последние три года Украина договаривается о самой себе, но оккупация полуострова вывела крымских татар за скобки. Они оказались наедине с Россией – и Москва вот уже тысячу дней проводит операцию по «принуждению к лояльности». Но в том и особенность, что между империей и крымскими татарами взаимопонимание возможно лишь на условиях капитуляции. Вопрос лишь в том, чьей именно.
Гудбай Ленин
Нынешняя война идет не только между двумя странами. Она идет между ценностями: по одну сторону просоветская этика, а по другую – постсовесткая. И нет ничего удивительного, что Крым и Донбасс оказались самыми уязвимыми регионами Украины – на советское время пришелся «золотой век» их существования и просоветская ностальгия тут необычайно сильна. А крымские татары оказались самыми несоветскими жителями полуострова. Потому что не получится принять этику и эстетику того государства, которое отправило твой народ в депортацию и навесило на него клеймо «предателя».
Крымские татары поддерживали оба Майдана именно потому, что эти протесты вытаскивали украинский поезд из того постсоветского депо, в котором он оказался. Но в тот самый момент, когда состав сдвинулся с места – пришла Россия и отцепила от поезда крымский вагон. Народ, который поддержал этику и логику Киева теперь вынужден жить в государстве, которое на всех парах движется в прошлое. То самое, в котором семьдесят три года назад этому народу уже не нашлось места.
Победители и побежденные
Вдобавок история крымских татар разрушает главную духовную скрепу современной России – миф о «Великой Отечественной». Потому что в современной РФ история той войны стала настоящей религией – со своим пантеоном апостолов и великомучеников. Любые рефлексии на тему ВОВ в России недопустимы: единственно возможная трактовка тех событий должна укладываться в формулу «борьба абсолютного Добра с абсолютным Злом».
А депортация крымских татар разрушает это патриотическое уравнение. Потому что если признать ее преступлением и трагедией, то получится, что для Крыма освобождение от нацистов не стало триумфом Добра. Что Добро, победив Зло, само совершило злодеяние. И любой адепт этой гражданской религии оказывается перед выбором: либо признать, что это было не вполне Добро – либо заявить, что оно совершило не вполне злой поступок.
Именно поэтому любой просоветский человек сходу заявит, что депортация крымских татар была логичным наказанием за коллаборационизм. Что покаяние должно быть не перед крымскими татарами, а со стороны крымских татар. Причем, в советской традиции все народы – от беларусов до казахов – объявлялись народами-победителями, среди которых попадались отдельные предатели. И только крымским татарам отказано в этом: их объявляют народом-предателем, среди которого были отдельные герои. И это та самая ситуация, в которой компромисс невозможен.
Сами по себе
Россия – это государство победившего этатизма. Страна победившей вертикаль: государство здесь единственный субъект и любой, кто эту субъектность пытается оспорить – враг. Несистемная оппозиция разгоняется, ростки свободомыслия выкорчевываются, а любые акции могут быть только с санкции начальства. Когда в апреле в Санкт-Петербурге взорвали метро – Кремль собирал официальный траурный митинг, не решаясь отдавать на самотек даже скорбь.
А крымские татары имеют долгий опыт борьбы за свои права. Это началось в Центральной Азии, где родилось их национальное движение, боровшееся за возвращение в Крым. Затем этот опыт пригодился в Крыму, когда Киев предпочитал заигрывать с просоветским электоратом, отдавая полуостров на откуп «регионалам» и коммунистам. Крымские татары имели свой курултай (неофициальный этнический парламент) и меджлис (неофициальное этническое правительство), которые, не имея юридического статуса, были теми игроками, с которым остальные вынуждены были считаться.
Последние три года Москва занимается именно тем, что пытается лишить крымских татар их субъектности. Запрет меджлиса, изгнание политических лидеров, обыски в поселках компактного проживания крымских татар – это все та же попытка заставить коренной народ полуострова шагать в ногу и петь хором. Потому что любой внесистемный игрок для Москвы – это угроза, с которой нужно не договариваться, а уничтожать.
А еще крымские татары для России – это главные разрушители мифа про «исконно русский Крым». Потому что российская история полуострова – это лишь небольшой исторический промежуток с 1783 по 1954 гг. И если вы взглянете на карту Крыма, выпущенную до депортации крымских татар, то названия населенных пунктов дадут недвусмысленный ответ на вопрос, у кого больше исторических прав.
И вся трагедия крымских татар именно в том, что они оказались с Россией наедине.
Они не могут покинуть Крым – в отличие от украинцев и русских у них нет родины вне полуострова и сама идея добровольной депортации после пятидесяти лет жизни в изгнании кажется им недопустимой.
Они не могут вести переговоры с позиции силы – их лишь 15% от численности населения полуострова и они вынуждены сопротивляться попыткам Кремля себя ассимилировать и растворить.
Они оказались ситуации, когда окружающая их реальность живет поперек всего того, во что они верят.
И главное, что мы можем сделать — не забывать об этом.
