Я часто слышу о том, что в Крыму любят не Россию, а только лишь российские деньги. И что люди поддержали аннексию в погоне за длинным рублем, должностями и статусом.

Честно говоря, это полная ерунда.

Это очень удобно – думать о том, что ты Д'Артаньян, а вокруг – невесть кто. Избавляет от рефлексий. Потому что принято считать, что убеждения и идеалы могут иметь одни только Д'Артаньяны, а все остальные обязательно сражаются за бабло.

На самом деле этот мир намного сложнее. И чаще всего по обе стороны баррикад примерно в одинаковом соотношении стоят те, кто «за бабло» и те, кто «за идеалы». Многие мои знакомые в Крыму искренне рады смене гражданства полуострова. А многие мои знакомые крымчане уехали в Украину именно потому, что этой самой смены искренне не приемлют. И сводить все только лишь к «печенькам» Кремля и Банковой было бы наивно.

Майдан и «крымская весна» запустили новый виток противостояния. И это противостояние двух ценностных систем. Одна из которых – просоветская, а другая – постсоветская. На стороне каждой из них могут быть подонки и герои, трусы и аскеты, приспособленцы и романтики. И именно поэтому сравнивать надо не людей по обе стороны баррикад, а сами баррикады.

Кем я стану, когда вырасту

Украинская мечта выглядит довольно приземленно. А именно – вписаться в западный мир. Получить свое место в международном разделении труда. Если возобладает инерционный путь, то постараться стать очередной Румынией. Если победит амбициозный план, то попытаться стать вровень с Польшей.

Попутно речь идет о том, чтобы сформировать в стране внятные правила игры. Очертить полномочия государства и следить, чтобы оно не выходило за рамки дозволенного. Получить безвизовый режим от ЕС и бороться с коррупцией. Сделать жизнь безопасной, а чиновника – эффективным. Закрепить сменяемость власти и работоспособность институтов, чтобы нельзя было систему монополизировать. В общем – довольно скучный перечень, который выглядит вполне себе по-бюргерски. Но в этой приземленности проекта кроется залог его осуществимости.

Российская мечта выглядит куда амбициознее. Это попытка возродить страну как один из альтернативных западу центров влияния. Это попытка стать сувереном – в том виде, в котором был сувереном Советский Союз, чтобы принимать решения исходя из собственного понимания закона и целесообразности. Это идея о создании антизападной коалиции, в которой роль идеологической платформы выполняли бы традиционные ценности.

Но проблема в том, что добиться всего этого в нынешней ситуации невозможно. Советский Союз мог позволить себе быть центром влияния именно потому, что был промышленным и технологическим сувереном. Потому что производил львиную долю товаров, необходимых для внутренних нужд, внутри страны. Его ресурсная независимость была лишь основанием его промышленной независимости. И именно это отличает его от России, которая продает западу нефть и газ, закупая на вырученные деньги все остальное.

Шашечки или ехать

В годы Второй мировой во время войны на Тихом океане американцы строили аэродромы на необжитых островах. Для местных племен американские солдаты были богами, которые не просто спустились с небес, но еще и делились с ними сгущеным молоком, тушенкой и одеялами. И когда война закончилась, а солдаты улетели – островитяне стали сооружать из веток и листьев копии самолетов и аэровышек. И каждое утро они прибегали к своим «самолетам» в надежде обнаружить внутри консервы и вернувшихся «богов». В историю эта модель поведения вошла под названием «карго-культ».

Все, что происходит сегодня с Россией – это тоже своего рода карго-культ: попытка добиться результата без понимания того, как устроен мир на самом деле.

Если десять лет вы продаете на запад углеводороды, привозите оттуда все остальное, а часть денег при этом тратите на армию, то в результате вы получите хорошие вооруженные силы и абсолютно зависимую экономику. Да, эти самые вооруженные силы могут затем аннексировать часть территории соседнего государства. Но эта схема является одноразовой. Потому что после нее вы перестанет быть частью западного мира и воспроизводить модель уже не получится.

И все разговоры о том, что кризис в российско-западных отношениях лишь подстегнет модернизацию и индустриализацию в стране – это тоже иллюзия. Потому что индустриализация в СССР была возможна лишь в тесном сотрудничестве с западным миром. Который в тридцатые годы поставлял фабрики и заводы в обмен на пшеницу. Условно говоря, утром поставки, а вечером – суверенитет. А в обратном порядке никак не получится, как бы кому этого не хотелось.

Можно, конечно, попытаться построить Советский Союз из громких заявлений и военных интервенций. Но только в долгосрочной перспективе эффективность у этого примерно равна полинезийскому карго-культу.

It"s the first day of the rest of your life

И поэтому вновь повторю: я охотно верю в то, что в том же Крыму многие искренне поддерживают Россию. Что дело не в щедрости Кремля и не в жажде конъюнктурной наживы. Проблема лишь в том, что они хотят ту Россию, которая ресурсно невозможна. Они хотят реинкарнации прошлого, которое кануло в небытие.

Белая армия могла желать для России светлого будущего. Ее солдаты и офицеры не имитировали преданность идее. Но это никак не изменило судьбы Белого движения, потому что в Гражданской войне оно было системно обречено. Такая же история и тут.

Более того – крымская история сломала тот шаткий баланс, благодаря которому нынешняя Россия могла позволить себе притворяться Советским Союзом. Просто потому, что до недавнего времени она притворялась им на внутреннем рынке – до которого всему остальному миру не было особенного дела. А после Крыма и Донбасса все изменилось.

Потому что одно дело, если вы решили подражать Брюсу Ли, купили нунчаки и горделиво крутите их перед домочадцами возле зеркала. И совсем другое – если вы вышли на улицу и дали этими нунчаками соседу по голове. Первая история не привлечет к вам никакого внимания. Вторая – заставит остальных соседей объединиться против вас. И ресурсно все эти соседи превосходят вас в разы, до всех нунчаками не дотянешься.

Поэтому проблема пророссийски настроенных людей не в том, что они неискренни. Проблема в том, что они хотят несбыточного. Как говорит один наш современник, если бы у бабушки были вторичные половые признаки дедушки, она была бы дедушкой.

Но их у нее нет.

"Украинская правда"