Некоторое время назад в одно ветреное октябрьское воскресенье пришлось мне поехать в соседнюю область — Николаевскую. Меня попросили — поезжай, очень надо: евреи будут сажать деревья на месте Холокоста, это же наша тема — «Зеленого Листа», поможешь посадить деревья, поснимаешь. «Балаба, надо».
Балаба еще тот старый солдат. Надо — значит надо.
Мы долго ехали, дороги на севере Николаевщины — ужасные, потом переплавлялись через Южный Буг: бусики — на пароме, мы, пара журналистов и пара десятков «детей войны» — на лодочке.
По урочищу в Богдановке, где погибли 54 тысячи человек — детей, женщин, стариков, надо написать отдельный рассказ.
Это страшная незаживающая рана.
Мы посадили деревья, которые закупил для Богдановки Митя Быков — пожилой человек, выживший двухлетним мальчиком при расстреле в этом самом селе. Он рассказал, что всю их семью — 33 человека пригнали из Одессы туда зимой 41-го. Гнали 28 дней.Из 33 человек выжили только четверо. Чудом. Их засыпало телами мертвых. И мама Мити, выбравшись сама из-под завалов, их потом откопала, а местные — спрятали.
Митя выжил. Выжили его мама, бабушка и братик. В 70-х остатки некогда большой семьи перебрались в Штаты.
В 90-х стали приезжать в Украину. Тянет.
У Мити бизнес в Америке. Успешная карьера. Красивая молодая жена.
Но всю жизнь он помнит о том, что выжил в том страшном овраге. Из 54 тысяч погибших.
И вот он в очередной раз приехал сюда, купил эти деревья и посадил в честь того, что произошло. 127 саженцев.
Это было трогательно и грустно. Все плакали.
Потом мы сидели за поминальным обедом в столовой большой красивой Богдановской школы, где везде на стенах — украинская символика, а снаружи — памятная мраморная доска погибшему бойцу 28-й омбр — Ивану Кучмию, который погиб под Марьинкой в июне 2015 года.
И вот сидим мы в школьной столовке. Справа от меня — главный ребе Николаевской области, слева — Митя Быков с женой Иветтой. Напротив — Роман Маркович Шварцман из Одессы, который и организовал всю нашу поездку — он уже 25 лет занимается тем, что восстанавливает память о Холокосте и его местам по всему югу Украины. Одесский музей памяти жертв Холокоста — его детище... Рядом еще какие-то николаевские чиновники, которые тоже сажали... деревья.
Разговор уже светский и зашел об искусстве.
Иветта, похожая на молодую Барбру Стрейзанд, только еще красивее, сказала, что сейчас украинское современное искусство переживает подъем. Что она, когда приезжает в Киев, всегда посещает мастерские художников и подбирает что-то интересное — для выставок в Штатах или просто для интерьера. Что это для света — новое, интересное и незамыленное. Роман Маркович тихонько заметил, что современное искусство — да, интересно, но некоторые вещи он, например, до сих пор не понимает. Например, «Черный квадрат» Малевича:
- Что он этим хотел сказать? Для меня это как-то и не искусство.
Тут я тихонько вмешиваюсь, хотя начинаю волноваться:
- Просто на тот момент, когда он писал картину — это было состояние художника. Он передал свое переживание, которое поняли и поддержали десятки тысяч его современников. Он так почувствовал время — черный квадрат, пустота. И смог передать. Ну вот сами подумайте, это была Первая мировая война. Очень страшная по тем временам. Это было потрясением для людей, живших тогда.
Смотрю: у собеседников вытягиваются лица. Продолжаю:
- Кто-то пишет ради конъюнктуры и за деньги. Кто-то — чтобы выплеснуть свое переживание и пережить стресс, или наоборот — рассказать эмоцию, или сильное потрясение. У меня есть подруга-художница Maria Mostovchuk, она во время Иловайского выхода писала картину. Переживала, плакала и писала. Это очень сильная картина. Она стоит у нее в мастерской, занавешенная холстом. Потому что показывать ее можно не всем. Только один раз Маша отдавала ее на выставку — в Ивано-Франковск. Потому что болит.
И тут включается красивая Иветта:
- Да-да, я понимаю. Я сама была в Киеве в мастерской Матвея Вайсберга. Знаете такого? — Это известный украинский художник. Он был на Майдане. У него такая же «Стена» — много работ, объединенных в одну стену. Он ходил на Майдан, потом возвращался в мастерскую и писал картину. А потом все соединил. Очень сильно.
И все за столом кивают. И даже, кажется, начинают понимать современное искусство.
Да, забыла сказать. Все евреи, с которыми я познакомилась в эту поездку — тысячу раз клятые украинские патриоты.
Без выводов. Пост был про #современное_искусство
