Тема о соседях, которые согласились в своей стране на статус бесправного раба «мы эту власть не выбирали» и которые теперь искренне не понимают, за что их наказывают недопуском на территорию Украины — как и ожидалось, получила продолжение. Буквально через пару дней после публикации украинские пограничники развернули и отправили назад в Россию нескольких гражданок. А так как ими оказались журналистки, то возвращались домой они громко и «под грохот канонады», то бишь возмущенные комментарии сочувствующих соотечественников.

Что, собственно, и заставило вернуться к теме и немного шире развернуть свои же мысли.

Дословно:

- Но ведь надо остановиться! Когда-то надо остановиться! Помните, об эре милосердия, что говорил в фильме «Место встречи изменить нельзя»… Нам нужна сейчас эра милосердия, нашим детям и внукам. Но нас все глубже и глубже затягивает в адскую воронку войны и раздора.

Это предлагает остановиться одна из коллег «пострадавших», тоже российская журналистка. Знаете, что она предлагает остановить и чему ужаснулась? Непрекращающиеся смерти наших парней на фронте? Или незаконные заточения в тюрьму схваченных на родной земле Сенцова, Балуха, или арестованных украинских моряков? Или разрушения и грабеж Донбасса? Или, может, оккупацию Крыма остановить?

Нет, ужас и шок у них — не от того, что творит их страна на нашей земле. Ужас и шок у них от того, что их теперь на эту землю не пускают.

-Я родилась на Украине. И всегда моя мама говорила об украинцах, как о замечательных людях. Правда, я родилась в советское время. Тогда было совсем другое время, не лютующее. И меня ужас берет, как быстро все стали врагами.

-А раньше я ездила туда на выходные, казалось, Киев вот он тут, рядом и никуда не денется...

Они не заметили войны.

Они просто не заметили войны.

Крымнаш, хунту, фашистов, мотороллу, мальчика в трусиках, санкции, украинские катера – они все это, конечно, видели, слышали, замечали и обсуждали в лучшем виде, а вот то, что все это – хоть и гибридная, но война — их страны против Украины – они не заметили.

Но даже те, кто правильно ответит на вопрос — «что моя страна делает в Украине?», все равно безнадежно зависнет на следующем вопросе — «виноваты ли мы в этом?».

Более того, они искренне не понимают, почему им его задают:

-Кто все эти люди из Украины, которые моментально перешли на личности и частную проблему слили с общественной?

«Частную проблему слили с общественной». Их возмущает сама постановка этого вопроса.

Мы эту власть не выбирали, у нас нет выборов, а значит, ответственности не несем — они этим не то, что бравируют, но думают, что вполне оправдывают.

А ведь и на самом деле, как же феноменально послушно они проголосовали за спущенную им кандидатуру Путина в 2000-м году. И вопрос пораженных американцев «Ху из мистер путин?» на самом деле был тогда не столько о Путине, сколько о населении, послушно проголосовавшим за человека, на которого ему указали пальцем и фамилию которого оно услышали только пару-тройку месяцев назад.

А потом так же послушно проголосовало и за спущенного им Медведева, а потом – снова и снова за Путина.

Вот почему им так легко зашло – и нацизм на Майдане, и рука Госдепа, и русофобия, и зомбирование, и распыливание чего-то там над Майданом – поверят во все что угодно, но только не в желание и умение народа контролировать свою власть, отвечать за то, что происходит в его стране. Другими словами, быть гражданами своего государства . И добиваться от власти – признания ошибок, если таковые она совершает.

Вот в это они никогда не поверят.

Они знают, что власть:

а) надо бояться;

б) надо слушаться, то есть быть властепослушными (не путать с законопослушностью — в их стране это почти всегда взаимоисключающие понятия);

в) надо показывать, что любишь/ хотя бы уважаешь ее;

в) на самом деле ее нужно ненавидеть/не любить/ хотя бы обманывать. Но делать это тихо и скрытно, чтобы власть не дай бог об этом не прознала.

Но нигде в их мировоззрении не прописано, что власть надо:

а) выбирать;

б) нести и разделять ответственность за ее действия.

И вот когда они по-барски так, знаете, признают: да, мы — стая, мы убиваем, грабим и калечим, твари, конечно, но вот лично я, именно я — хороший, ты меня не боись… То искренне удивляются, почему это вдруг не работает. Все годы работало, а тут вдруг перестало работать.

И к себе домой пускать перестали, и верить перестали.

По-фашистски как-то оно получается.

Америка поссорила, не иначе.