«Пусть ваша девочка первая поест. Мы же ребенку будем давать. Должны быть уверены, что все в порядке». Мы с бабушкой продаем, только что собранную, малину. Женщина в очках и соломенной шляпе с подозрением смотрит на ягоды. «А что так дёшево? Она брызганная?». Бабушка уверяет: ни в коем случае. Дама не верит. Это удивительно. Бабушка никогда не обманывает. И мне всегда рассказывает, что вруны, как предатели, а ябед никто не любит. «Доносчику — первый кнут», — это тоже ее выражение. Чтобы доказать бабушкину правоту, беру горсть ягод и запихиваю в рот. Малина на рынке мне кажется вкуснее, чем дома. И я, глядя в глаза зануде — покупательнице, наклоняюсь над банкой с горкой малины, вытягиваю губы трубочкой и захватываю ягоды без рук с помощью воздуха и языка. Я горжусь этим трюком, получается изящно, как у пылесоса. Вместо восхищённых глаз — удивление и испуг. Но малину, неверующая дама, покупает.
Когда нет покупателей я сижу на деревянном ящике и учу стихи. Из-под прилавка иногда мелькает мой, обгоревший на солнце, нос и поцарапанные руки. Стихотворения мне читает бабушка. Я должна запомнить и повторить. И желательно с теми же интонациями, что у нее. Она знает, как правильно. Бабушка в прошлом актриса. Ее зовут Вера и взрослые говорят, что она красивая. Мне смешно:" Как бабушка может быть красивой? Она же бабушка!"
Годом раньше мы отдыхаем в пансионате. Бабушка подрабатывает кастеляншей, а я при ней — Санчо Панса. В ее распоряжении комната с сугробами скрипучих простыней и мягких полотенец. Внутри постоянно пахнет арбузом. Слово "кастелянша" мне категорически не нравится. Оно напоминает Бабу Ягу — костяную ногу. Поэтому я называю бабушку "помощница директора по кроватям". Так и говорю взрослым, когда задают вопросы о нашей жизни в пансионате. Они от этой трактовки в восторге. Повторяют вслед за мной. Мне приятно. Чувствую себя пупом земли.
В пансионате происходит два важных события: меня впервые кусает оса и бабушка снова выходит на сцену. Она читает что-то для отдыхающих в летнем театре. Я сначала боюсь, что ее не будут слушать. Но после первых же слов люди замирают, как статуи. А я перестаю узнавать женщину на сцене. Это не моя бабушка. Я срочно хочу вернуть свою: добрую, домашнюю и любимую. Статная незнакомка с красивым голосом и сильными движениями — чужая. Со мной истерика. Я рыдаю за спинами зрителей и повторяю шепотом, как заклинание: "Хочу к бабушке Вере".
Летом царапины покрывают мою кожу от лба до пяток. Есть даже под глазами и за ухом. Это последствия сражений с кустами малины за урожай. Самые неприятные ранки бабушка мажет йодом и они загораются огнем. Я не сдерживаюсь и ору. Мне всего шесть и терпение не главное мое достоинство. Дедушка называет это "кошачьим концертом", и уверяет, что это "напрасная мазня", на мне все и так заживёт, как на собаке. Бабушке не нравится, что человеческого ребенка сравнивают с животными и она наказывает дедушку молчанием.
Дедушка встретил бабушку в Ростове и сразу влюбился. У ее родителей он снимал комнату с питанием. Такой себе аll inclusive после Второй мировой. Семья бабушки по тем временам считалась зажиточной. Бабушкин папа работал зубным техником, а мама занималась дочками, шила наряды у хорошей портнихи и ходила на рынок в натуральной шубе до пят. Дедушка тогда учился в мореходке. Худой, весёлый и свободный, как ветер в парусах. В съемной комнате он прожил неделю, а потом с гастролей вернулась бабушка. И дедушка — "пропал". Он вздыхал, днями лежал на кушетке и печально смотрел в потолок. Бабушка его не замечала. "Этот худой слишком много ест. Не выгодный квартирант", — единственное, что она тогда сказала родителям.
Мне повезло. Дедушка добился бабушкиной любви. В противном случае меня бы не было. Я была их первой внучкой. Имя мне дала бабушка. Мама собиралась назвать - Ярославой. Но перед бабушкиным напором и силой убеждения не устоял мой папа. "Ребенок уже сутки безымянный. Нехорошо. Надо назвать. Надюша — такое имя красивое. Будет у вас своя Надежда". Любимой теще папа отказать не смог. Пока мы с мамой находились в роддоме меня записали Надей. Когда я была маленькой мама называла меня компасом, и я всерьез думала, что песню, которую поет Анна Герман написали именно про меня: " Надежда — мой компас земной, а удача — награда за смелость..."
