Был в СССР и постсоветской России замечательный историк — Руслан Скрынников, умерший в 2009-м. Впервые я узнал о нём ещё в начале 80-х, когда попалась в руки его монография «Россия накануне смутного времени».
Книга резко выпадала из всего того, к чему мы тогда привыкли, и я впервые осознал, что история может быть не только пропагандистским списком мифов, но и честной наукой. Скрынников вообще являлся самым авторитетным исследователем времён смуты на русских землях. И его интересовали не только события сами по себе, но и их истоки. А интерес к трагической фигуре Бориса Годунова Р.Г. Скрынников пронёс через всю жизнь.
Сейчас я хочу предложить почитать 4-ю главу его книги
«Борис Годунов» (книга в открытом доступе, ссылка ниже). Эта глава интересна тем, что события, о которых там
идёт речь, очень сильно резонируют с событиями сегодняшнями. В
частности, с получением от Патриарха Константинопольского Варфоломея
томоса на автокефалию и начала объединения двух Украинских Православных
Церквей. Московский патриархат объявил решения Константинополя
«юридически ничтожными», сославшись на абсолютную законность и якобы
невозможность отмены томоса 1686-го года для Москвы. И потому имеет
смысл заглянуть в историю. Сфокусировавшись на самой истории появления в
Москве патриарха. Которая не такая уж и светлая для РПЦ МП. Изложу вкратце канву тех событий.
Патриарший пост был вытребован у константинопольского патриарха фактически шантажом и угрозами физической расправы. После приезда патриарха Иеремии II в Москву в 1588-м году совсем с другими целями, он сразу же был полностью изолирован от мира, оказавшись в золотой клетке под негласным арестом. И начались изматывающие переговоры, в ходе которых ему предлагалось перенести патриархию в Московское государстве и самому остаться там. При этом резиденцию ему предлагалось сделать в захолустном тогда Владимире. Иеремия отклонил предложение, сказав, что патриарх должен быть при царе. А кандидат на пребывание рядом с царём уже и так был найден — московский митрополит Иов, недалёкий разумом, но преданный Годунову и обладавший способностью с выражением и не сбиваясь читать длинные молитвы, чем нравился слабоумному царю Фёдору.
Переговоры шли трудно. Иеремия не раз «молил об отпущении его домой», но разрешения под разными предлогами не давалось. Все эти «переговоры» с патриархом в «золотой клетке» длились почти год. И уже получили огласку в мире. И Годунов просто не мог позволить себе отпустить патриарха, не добившись нужного документа. Под конец с греками заговорили языком диктата. Когда митрополит Иерофей (помощник Иеремии) отказался подписать грамоту «о поставлении» Иова, дьяк Андрей Щелкалов пригрозил утопить его в реке. В конечном итоге, нужный документ был таки получен. Хотя даже этим не удовлетворились. Уже сломленного патриарха не отпускали домой до тех пор, пока уже в 1589-м он не подписал все предлагаемые документы о других назначениях и переподчинениях.
Обращаю внимание, что в книге идёт речь не о коварстве Годунова (эти качества были вполне типичны для того времени), а о его способностях вершить государственные дела. Скрынников не даёт оценок моральной стороне той истории. Однако сегодня, когда так остро стоит вопрос о легитимности или нелегитимности тех или иных исторических решений, знание условий их появления в высшей степени важно для всех нас.
На всякий случай: книга Скрынникова, о которой идёт речь, опубликована в 1978-м году в издательстве «Наука». Т.е. задолго до сегодняшнего раскола, и потому точка зрения автора ровно никак не может быть объявлена политически мотивированной.
