Бывает страшно. И тогда я убегаю. Сколько бы я не бежал, а все равно стою на месте. Это место не ровное и не косое, оно просто неподходящее для жизни духа свободы. Конечно, я могу сказать, что иметь много работы и быть успешным, или не иметь работы вообще, это про одно и то же, про то, насколько же мне хреново, что я погружаюсь в работу и успех, или в полное оцепенение и не вижу выхода. Как и своих чувств. Я их не вижу. Такая жуткая бесчувственность утопающая в безобъектном страхе, укрывшись в тени Чужого мне человека, который принес с собой в мою жизнь отсутствие чего либо во мне. Да, я могу рассмотреть свою внутреннюю пустоту как нечто существующее и наполненное отсутствием меня, и, возможно, это и будет теневая сторона захваченности архетипом Тени, кто знает, кто знает, ведь одно дело ощупывать слона с завязанными глазами, и совсем другое дело быть проглоченным внутри слона с завязанными глазами. Гигант чувств под толстой кожей бесчувственного страха.
Пространство отзывается острой болью спазмированых стенок на мой страх, вытесняет на меня фигуры моего подсознательного безумия, страшные мумии моих мыслей идут ко мне облаченные в поджарые тела, их мало, но они есть, кто-то из них боится сильнее меня, кто-то напоминает мне о толстой коже слона, а кто-то темный как черная тьма без времени и сожалений. И так страшно представить себе, что все это может быть только так, а не иначе, и все мои попытки «исправить ситуацию» вкладываются в это «никак иначе». Обречены ли мы на проживание своего смысла? Нет шансов для нет, сегодня не его день, впрочем, как и всегда. Творение рук моих отсекает их, восстает в эдипальном эдипе и тешит себя надеждой на право иллюзировать Бога из себя. Это все так необыкновенно печально, я ведь просто хотел тихо ощутить свое счастье и бережно положить его на место, но этот грохот заставил меня увидеть слона. Я ужаснулся от его нелепой величины и вспомнил, что охотники на слонов ложатся в кучу слоновьего говна с ножом в руках и ждут когда слон будет переступать кучу, тогда охотник сможет перерезать слону брюхо. Это так метафорично, ведь так охотник сможет освободить того, кто в слоне, но при этом он должен смешать себя с говном. В говне и с ножом, хм… достаточно гомосексуально. Ну что ж, ну что ж.
По всей вероятности не удастся выйти сухим из воды. Чувства кроются под бесчувственной защитой, медленно бредущей в безжалостной красоте вопиющего хаоса мироздания. Чувства second hand это все что есть в моем распоряжении. Я беру их у других или они наделяют ими меня, мы постоянно меняемся ими, видим, что мы с явно использованными чувствами, но делаем вид что они ново смотрятся на нас, придаем им новый блеск своим наполнением, а они кроют нас. Кроют и кроют. А вокруг этот прекрасный прекрасный мир, и кучи слоновьего говна, и охотники с ножами в руках, и слоны, и страх. Ведь я скажу, что мне страшно, возможно даже заволнуюсь от этого, возможно, у меня начнут дрожать руки и я побегу прочь, но в это так мало верится смотря из слона с завязанными глазами.
Лучше я пойду поработаю, сделаю себя успешным и выполню свой план продаж себя, так будет менее заметней, что мои руки испачканы чем-то что ранее было в слоне.
Напоследок, вспомним о тех кто уснул в куче говна с ножом в руках в ожидании слона. Жаль, очень жаль.
