Я все-таки восхищаюсь профессионализмом российской прессы.
Вот напишут они там у себя что-нибудь, придумают какое-нибудь слово броское или выражение, вложат в это словосочетание свой, «росииявстаетсколенный» смысл – и как гвоздь в нашу украинскую стену вбивают. И мы начинаем повторять за ними, употребляя это новое словцо. Ну, разумеется, только в своем контексте и со своими эпитетами, но тем не менее пользуясь именно им, причем и на русском, и на украинском. Кто из нас не произносил, пусть даже за ужином в семейном кругу, слова «вежливые люди», «русский мир», «крымский референдум»?
И вот опять.
Да-да, я именно про референдум. На этот раз в Каталонии. И про массовое обсуждение его украинцами, настолько массовое, что возникает устойчивое ощущение, будто это в Украине референдум проводили, а не в далекой Испании. Но вот интересно, только ли я заметил постоянное сравнение в наших внутриукраинских дискуссиях каталонского референдума с крымским? Потому что без этого сравнения и упоминать сейчас далекую Испанию как-то вроде неловко, даже в разговоре на кухне, я уж молчу про фейсбук.
Ребята, а ведь с подачи кремлевской нечисти мы опять занимаемся легитимизацией ее преступлений! И не важно, сравнивают ли авторы референдумы или наоборот, утверждают, что абсолютно ничего общего в этих событиях нет. Слово уже вылетело.
Вообще-то не полагается цитировать самого себя, но мне уже не до журналистских кодексов. Я подробно писал, причем недавно и без всякой связи с каталонскими проблемами про то, что «референдум» в Крыму таковым не является и почему. И что называть так это представление – значит, делать щедрый подарок Кремлю, легализуя оккупацию и аннексию Крыма.
Получается, что вполне себе адекватные и проукраински настроенные громадяне, произнося раз за разом мантру «референдум в Крыму», на голубом глазу мусолят и обсасывают даже не детскую соску-пустышку, а вообще какой-то виртуальный леденец, который варясь некоторое время в горячем котле внутриукраинских диспутов и ток-шоу вдруг начинает обретать плоть. Так воздушный шарик, на который мастер умело клеит слой за слоем папье-маше, в конце концов превращается в увесистый глобус.
То есть при обсуждении рукотворного, фейкового, совершенно искусственно сварганенного события нашей совсем недавней истории создается обратный эффект, и это событие через некоторое время уже воспринимается в сознании обсуждающих как легитимное, юридически повлиявшее на статус чего-либо, становится как бы имеющим законную природу.
С россиянами все понятно. Когда вроде бы объективная «Новая газета» пишет «…крымский и каталонский референдумы роднит прежде всего то, что оба они незаконны, потому что противоречат конституциям стран, из которых выходят регионы, потому что им не предшествовала нормальная агитационная кампания с участием тех, кто „за“ и кто „против…“ она не просто передергивает факты, уравнивая в нашем сознании крымский умело организованный фейк и национальный протест каталонского народа. Автор, именуя проведенную под дулами автоматов в Крыму акцию „референдумом“, сознательно лжет, причем лжет, реабилитируя страну-агрессора.
И это оппозиционная путинскому режиму „Новая газета“, чуть ли не последнее независимое СМИ России! Вот читаешь и думаешь, а такая ли уж, на самом деле, эта газета оппозиционная и независимая?
Но вот, могут мне возразить, идет где-то в украинском сегменте интернета или в ток-шоу украинского телеканала обсуждение референдума в Каталонии и стороны однозначно считают, что ничего общего между референдумами в Каталонии и в Крыму нет – что тут то может не устраивать украинского читателя, даже такого капризного, как я?
Например, вот хорошая, умная публикация уважаемого мной автора. И слово „референдум“ взято в кавычки, и действительно все очень толково разложено по полочкам. И что Крым это вам не Каталония, и что „Крым и Донбасс – это не отдельные нации со своей отдельной историей, культурой и языком“. И вполне логичное резюме, под которым я полностью подписываюсь: „…это было вторжение [в Крым- авт.], а не местное движение. Поэтому и никаких параллелей быть не может“.
Сам бы так, как говориться, писал, да таланта не хватает.
И все же, как бы ни был согласен с данной статьей, что-то мне в этом тексте режет слух.
Представьте, вот если бы сегодня в украинском телепространстве кто-то сказал не „в Украине“, а „на Украине“. Такой оборот ни один украинец не пропустил бы мимо ушей. И мгновенно всем и все сразу бы стало ясно – кто этот спикер, откуда, чем дышит и чей для него Крым.
А вот слово „референдум“ большинству наших сограждан, сдается мне, дискомфорта не создает.
Чего, в конечном счете, и добивается российская пропаганда, вырабатывая в нас привычку к „новым российским реалиям“, а, точнее, к российскому беспределу.
Не потому ли, что любой другое слово, которым можно обозначить это безобразие, обостряет ситуацию и выставляет все действия России в Крыму в намного более криминальном свете? Поддерживая этим в Украине градус, так сказать, противодействия агрессору.
Терминология в деле пропаганды значит очень многое. И правильно подобранный термин, даже единичный, при умелом употреблении может значительно больше повлиять на аудиторию, чем представляется на первый взгляд.
Вспомните, как еще недавно, практически во всех российских СМИ, на всех российских телеканалах после прилагательного „киевская“ все термины, которыми можно назвать правящую власть – правительство, режим, клика, администрация – заменялись одним-единственным словом „хунта“. Этакая психическая атака на свои российские восемьдесят шесть процентов.
И ведь прием неотразимый!
Одно слово, а какой богатый негативом образ. Этот образ создан еще в Советском Союзе, где с подачи властей хунтой называли только неугодные советскому руководству режимы, будь то „черные полковники“ в Греции или Пиночет в Чили.
А вот диктатура Кастро на Кубе, кстати, намного более людоедская чем чилийская или греческая, именовалась в СССР „народным правительством“.
Почему же мы упорно используем глоссарий все тех же российских авторов для обозначения скоренько организованного весной 2014 года гнусного спектакля? И даже не замечаем „запоребрикового“ акцента в словах „крымский референдум“! Но ведь это словосочетание тоже создает ощутимый образ, только положительный. Мол, было недавно что-то этакое, солидное, юридически обоснованное, народом поддержанное и просто так „это“ уже не отменить.
И мы все это здесь кушаем, не замечая подвоха.
Так что блестящая идея оккупантов назвать наспех организованное и проведенное пасмурным мартовским днем 2014 года противоправное действо строгим и внушительным словом „референдум“ сработала и работает поныне. И мы, повторяя это слово за ними, сами того не желая, помогаем легализовать – и в своем сознании, и в глазах всего мира – это позорное и, еще раз повторяю, нелегитимное, то есть несуществующее в юридической плоскости, мероприятие.
Не было в марте четырнадцатого в Крыму события, которое можно назвать референдумом!
От слова „совсем“!
Что бы там не визжали за поребриком…
Было насилие плюс фарс, шутовство, балаган, цирк, фикция, спектакль – только так и именовать отныне то весеннее творение кремлевских бонз!
Лишь тогда и сами это окончательно поймем, и других убедим.
Ведь победить агрессора можно только преобразив себя. Став из слабого сильным. Ну так начнем хотя бы с того, что будем учиться следить за своей речью.
Так что не называйте то, что произошло в Крыму весной 2014 года, словом „референдум“!
Это не заклинание, не просьба.
Это рецепт.
Доктор прописал.
