Ее позвали сначала просто поговорить.
Но вместо разговора, взяли в цепи, напялили на голову терновый венок — вы же, хохлухи, любите веночки — бичевали публично, сорвав рубаху, под хохот вежливой солдатни, которой нигде никогда нет.
А потом прибили к дереву за руки и ноги.
Она не хотела умирать и билась на кресте, вырывая ладони через гвозди. Отдельные части выходили, но русские их ловили и прибивали обратно.
Чтобы она больше не дергалась, ее проткнули копьем под грудь, разыграли ее порванные одежды в карты, выпили, закусили и разошлись.
Когда палачи делили ее тряпки, она была еще жива, и все видела. А потом она вздохнула и умерла.
И, согласно писанию, три дня она пребывала в аду. Где проповедовала спасение непосвященным, грешным и даже бесам. И тот кто ее услышал, тот поднимался из ада.
Так поднялся и я, затесавшись между бесами и грешными.
На третий день после казни три ихтамнета пришли проверить ее могилу. Но камень склепа был отвален в сторону, а на граните лежал только саван цвета жита и неба.
Один ихтамнет уверовал и застрелился на месте, второй стал кричать «а докажите, ваш доказательства не доказательства», вошел в свинью и прыгнул с обрыва, а третий куда-то позвонил по черному телефону, и ему сказали в ухо: «Денег нет, но вы держитесь».
А она, себя воскресив, явилась среди своего народа, и сказала ему: Народ мой! С сатаной не о чем разговаривать. Собирайте бронь и оружие, мужи. Жены пусть берегут очаг и детей. А дети пусть учатся полезному.
Мужи народа ответили: Ты ли это? Ты должна быть мертва! Дай нам тебя потрогать, и вложить персты в язвы твои, чтобы убедиться в твоем воскрешении.
***
- За хуй себя потрогайте! — сердито сказала она. — Есть ли он у вас, мужи? Если есть — вы знаете что вам делать после Иловайска. А если нет, так вам кацапы вложат от души в ваши язвы по самые персты. Не найдете у себя уда и ятр в шароварах — пойду к вашим женам, они защитят свой очаг когтями. А потом к вашим детям, чтобы встали на пороге хаты с деревяными саблями.
- Неньо! — сказали с обидой мужи. — Ну что же ты с нами так. Мы уже все поняли. Уже берем бронь и зброю. Какой сегодня день?
- Иловайский день, — сказала она. — Красный на черном.
- А если нас убьют? — спросили мужи народа уже на пороге, застегивая хрустящее велькро на брониках.
- Ну меня же много раз убивали, и ничего, — ответила Неня.
- Так то ты, а то мы.
- Так то вы и есть я. Не, ну если кто не хочет, то может остаться...
- Тьху на тебя!- сказали мужи. — В смысле не как на родину тьху, а воопще то на косяковое предложение. Ну, мы пошли, чилишоли?
- Идите, — одними губами неслышно сказала Неня.- Я только пол вымою, дзеркала затулю, дверь зачиню и с вами пойду. Разом уйдем, разом вернемся. Нет со мной смерти.
***
Иловайск — кровавая Пасха нашего народа.
Смерть отважных воскресила робких.
Мы всей нацией, всей Неней с трудом вырвались из Иловайского котла мышебратства, адиннарода и гадючьего гипноза. Но кто-то там остался лежать телом, а не буквой.
Не забывайте о них, когда кончается лето.
