Шаббат уже был, жыдопанство. Шото запустили мы традицию шубботников, а это нехорошо. Такшо, нумо за лопаты и микроскопы.
В моем детстве вопрос: «Ты шо, самый умный?», обычно являлся риторической увертюрой перед побоями. Но я был с рождения резкий как ситро, кроме того, с детского сада понимал, что истинный коллективизм – это всегда корпорация законченных эгоистов (иначе получается муравейник – а это уже не коллективизм, а поглощение коллективным разумом). И всегда отвечал утвердительно, отслеживая периферическим зрением, как к месту пацанского коллоквиума тихими акулами скользят мои друзяки, разъяснить, шо вопрошающий подобное – точно не самый умный, ибо неосторожно заплыл в чужой фьорд, не сняв драконью голову со своего драккара.
Это абсолютно правильное устройство жизни, когда мальки от начала дыхания сбиваются в стаи, где один – самый умный, другой – самый сильный, третий умеет играть на гитаре, у четвертого есть игровая видеоприставка, а вместе они – космос. Позитивные качества суммируются и получают синергию (потому что самый умный тоже может зарядить в челюсть в нужный момент, а самый сильный помнит номер скорой и хорошо считает сдачу с пива), а негативные качества взаимно редуцируются, или дружески прощаются.
В истинно прочных коллективах на традиционную иерархическую конкуренцию приматов ставится мягкий демпфер, в итоге коллектив разгоняется до третьей космической, безголосому Ринго Старру друзья дают спеть в микрофон, верная Рипли вытаскивает Ньют из ксеноморфного кокона за секунду до взрыва станции, а ЗОО-спартанцы с прибауточками держат ущелье. Нам в компании нужны все. Не можешь рубиться – вытаскивай раненых. Ты никогда не обуза для нас, и даже мертвый – ты память и прапор для живых.
Безусловно, в такой компании можно быть самым умным, и не стесняться этого.
***
Мы много рассуждали о мохнатом российском антисемитизме, рассматривали причины рациональные и трансцендентальные. Сегодня покрутим в лапах еще одну причину.
Имперское устройство лоскутной снигерийской империи в принципе не предусматривало какой-либо синергии разных сил. Излишние мощности могли бы порвать этот гнилой цивилизационный концепт в разные стороны на лашпорты, как семисотлошадиный авиационный мотор, установленный на картонный кузов детской машины. Иди, работай, заноси – вся история российской цивилизации сводилась к контролю за ясаком и умножения численности подъясачных вместо увеличения их качества и их производительности. Именно этот рептильный рефлекс заставляет современную кацапню, вместо благоустройства собственного Омска, разрушать чужой Донецк. Там же вилланы, как в Варкрафте! Каждая ходка пейзана на шахту — десять пойнтов золота! Собственная гигантская карта, покрытая мраком fog of war, московитов не интересует, их интересуют точки, обозначающие чужие юниты — как клеща манит тепло чужого тела, а не лесная сень.
Впрочем, мы об этой особенности народца-паразита уже говорили. Тераз не о том.
Традиционно, московские ханы, вместо синергического сложения сил культур и наций, использовали их вычитание, меняя синергию на снигерию – взаимное уничтожение уникальных способностей. Стандартизация была обязательна, причем по самому нижнему критерию способностей – мокшанскому, и традиционным условием вхождения в имперскую номенклатуру служили а) безусловное православие; б) русский язык; в) отказ от национальной культуры.
Жыды всегда стояли особняком от этой системы, будучи абсолютно самодостаточными в любом обществе, в которое имплантировались. Не требуя ништяков от центрального провода, они вполне успешно организовывались в собственные структуры, полноценные как культурно, так и финансово – что и вызывало бешенство с пеной у двухголовой гиены. Ну что ты с ними поделаешь? Шить хорошие сапоги можно и без целования попа в сраку. А сапоги всегда нужны, в отличие от попа.
Семейная, корпоративная и соседская взаимовыручка туристов моисеевых стояли поперек горла у казенного ордынского порядка, для которого любой элемент мог быть усвоен в организм, только растворившись в желудочном соке империи, и будучи снигерирован до изотермы.
Иногда жыды велись на плюшки и делали рейды во власть.
«Михайла Шафиров не иноземец, но жидовской природы, холопа боярского, прозванием Шаюшки, сын, а отец Шаюшкин был в Орше у школьника шафором, которого родственник и ныне обретается в Орше, жид Зелман»
А иногда и не делали, скрываясь в каменном бастионе своих кагалов. Тогда их донимали чертой оседлости, квотой на образование, а, в крайнем случае, штурмовали погромщики.
Вещающим в России про засилье евреев во власти надо понять – эта формальная власть им нахуй не вперлась, она у них есть в силу продвинутого скилла шитья сапог и костюмов, защиты в суде, торговли зерном, банковского дела, игры на скрипке и умения шунтировать сердце. Этого вполне достаточно, чтобы, как мистическая косточка луз, оставаться неразрушимым в любом обществе, не прибегая к пошлым сионистским заговорам.
И еще – держаться друг за друга. Потому что, когда тебе говорит твоя мама, жена, дети или друзья детства: «Ты что, у меня самый умный?» – это просто вопрос. Может, ты таки и не самый умный под Луной, но в этих словах нет лжи, угрозы или глума, а только надежда. И за этим не последует удар по очкам. Потому что все здесь свои, и хорошо, если бы ты на самом деле оказался самым умным!
Это искренняя радость для самых сильных из твоей стаи – если рядом с ними самый умный. Правый фланг нашей фаланги прикрыт.
***
Любая осознанная национальная идентичность – опасность для лоскутной ордынской империи. Особенно, если идентичность превращается в самодостаточность. Как только у национальности появляются свои внутренние, неконтролируемые имперским центром нервные узлы и синапсы, ордынскую ставку в Кремле начинает колотить в эпилептическом припадке. У паразита отваливаются кормильцы же! Идеальное положение для тюрьмы народов как при шмоне: лбом в стенку, руки в стороны, ноги раздвинуты, штаны спущены. Чтобы было все видно, и ничего своего на теле – только казенное или переданное с воли после осмотра контролером.
Евреи в этом плане были самыми проблематичными продуктами для имперского ненасытного желудка. В основном, из-за их древней национальной идентичности, осознанной ими еще тогда, когда еще не произошла та обезьяна, от которой произошла кикимора, от которой произошла мокшань. Позорное клеймо «тышо-самых-умных» несмываемо, и попытки отдельных евреев стать более русскими, чем сам Джугашвили, заслужить для России Нобелевскую премию по литературе и хакнуть теорему Ферма не помогают стать «своими» народу в целом. Ну, этот еврей, допустим, старается... а остальные, небось, мацу на крови жрут под хаванагилу.
Еврей – это одно, еврейство – это другое. Украинец – это одно, украинство – это другое. Татарин – это одно, меджлис – это другое. А как вы думаете – почему слово «украинствующий» стало ругательством в России, но ничего против ирландствующих или бразильствующих они не имеют? Потому что не кормятся с них. Почему больше всего кацапа, с тещей из Полтавы, бесит «свідомисть»? Потому что одна теща из Полтавы не прокормит консервацией. Прокормит Украина, покупающая у России природный газ по цене кокаина.
Отдельного соседа Рому Бронштейна, хорошего мужика и сантехника, кацап терпеть готов, но проклятое суффиксное окончание «- ство» приводит русского паразита к пониманию, что и руки в имперском организме не его, и ноги не его. А он сам просто нарост, как омела, на этом множестве стволов «ство», и выделяется своей сочной зеленью исключительно зимой, когда питающее его дерево спит. Роме Броншейну, потерявшему предков на фронтах – одного деда под Ленинградом, второго на Балатоне – кацап из Читы скажет: «Скажи спасибо, жыдяра, что мы тебя от Гитлера спасли». Хотя у самого кацапа дед-урка сидел с тридцать восьмого по сорок шестой за взлом продуктового ларька.
В этом разница отношения кацапа к еврею и еврейству. Еврею он еще простит лично распятие Христа, так и быть, а вот консолидарному еврейству – никогда. По самый ковчег оно москалю обязано. Потому что Русь-матужная всем благопупница кокошником березовым. Постоянная инъекция бытовой национальной розни – это и есть та сыворотка, которая не позволяет развалиться грубо сшитому кацапскому франкенштейну на части. Ебать всех косоглазых, жыдов и чурок, оставляя форточку имперского шанса для выкрестов. Но если забалуют – не забыть напомнить: «А у тебя же бабка жыдовка была!» Этот ржавый кастет в кармане паразит никогда не выбросит.
Пусть дерутся скуластые дураки друг с другом за право быть русским, наирусским, перворусскими, как дураки за билеты «МММ». Подправляя в документах отчие фамилии, и забывая родной язык.
***
Такшо, панство моцне й зацне жыдовське, у меня нет для вас хороших новостей – антисемитизм в России неискореним ровно до тех пор, пока в ней существуют евреи, или пока русские не научатся работать сами, не паразитируя на чужих открытиях и победах. Иван Резерфорд, Иван Тесла, Иван Форд, Иван Глушко, Иван Берест, Иван Джобс, Иван Маск. Иван, например, Эйнштейн.
Что случится раньше неизвестно – компьютеры нашей кафедры при обработке запроса выдают в мониторах «синюю смерть». Антисемитизм в России будет всегда, в разном диапазоне – от змеиного тихого шипения «ж-ж-ж-жыдяра» в спину до прямого удара по зубам после вопроса: «Ты шо, самый умный?»
Не, а хули ты такой умный? Жыд штоле?
Отринув форсаж синергического сложения национальных талантов, которым так удачно воспользовалась Америка, кацапня пошла по снигерическому пути вычитания, установив стандартом мордовский минимум «Светы-из-Иваново». Слишком умный жыд, слишком независимый хахол, слишком дерзкий чичен, слишком рано клубника у армяшек на рынке поспевает. Слишком дохуя вы о себе мните. Кремлевские бояре, последовательно избираемые отрицательной селекцией уже восемьсот лет, брадатые гномы в пробздевших потом вшивых бобровых шубах, полагают на своих думных прениях предел всему, что не помещается в медный ведерный самовар их сознания.
***
Батискабль «Садко» еще тралит глубины ада, и в наших сетях бьются чудовищные октопусы мрачьего сознания. Но есть и прекрасные находки, вселяющие надежду – мне, например, написал на чистой, як та вода, украинской мове письмо бурят, и об этом будет следующая лекция.
Держитесь с полным доверием за своих, уважайте осторожно чужих, а на вопросы левых людей: «Ты чо, самый умный?» — отвечайте как Будда: «Пока не знаю». Или, как завхоз нашей кафедры пан Янкель: «А шо вы за такое интересуетесь у случайных прохожих людей, вы шо — застрахованный на мильон журналист, или не верите шо у жыда может быть есть машинпистоля?»
Штрель ту курву до дзябла, друже жиде, якшо ты умный.
