Кем надо быть, чтобы разбудить человека, в шесть утра, если он лег в три? Насколько надо потерять совесть и чувство меры? Утратить не то шо все человеческое, но даже обезьянное?
— Фокс, ты ебу дался?
— Два «триста».
— Еб!
Я впихиваюсь в ботинки и выволакиваыю из под кровати бэкпак. Это пизцец и супербол, и Ангелы должы сорваться в броне и свисте. Я прыгаю на одной ноге, потому что снег и белый мультикам поверх зброи.
— Где?
— За Сартаной. Гражданские. ДэТэПэ.
Я перестаю прыгать в зимнем бело-сером нейлоновом мультикаме и и снимаю ботинки. Це вже хуйня. Я присягал служить армии. А не работать мистером Проппером, который все моет через телевизор. Это не включает в себя приемы роды у кошек, покраску заборов и и окучивание картопеля.
— Фокс, за Сатраной гражанские пасут. Мы — военные. Шо за хуйня, может им еще крышу поправить и лампочку вкрутить? Шесть часов утра, сука, ты в двенадцать лег — так ты и езжай. Если тебе не спится.
— БТР машину с граданскими раздавил. Скоряки не едут — зона боевых действий. Первый экипаж с Тайрой уже ушел. Нужен второй. Это прямой приказ.
Я надеваю ботинки обратно. Мне похуй косвенно выданный «прямой приказ», я могу получить его только от командира, а не через вторые руки. Он потому и называется «прямой». Это не бильярд. Но наш бронетранспортер раздавил машину с людьми, и скорая туда не едет. И я знаю почему.
***
Бабку было собирать бессмысленно. Только пылесосом. Деда из машины вырезали электропилой военные, соединив несколько десятков удлиннителей, и откатив машину, бывший синий жигуль, к ближайшему дому.
Ну что, обычное дело, дед даже не знал, что на дороге быают «встречные полосы», и что БТР слепой как носорог. Он всю жизнь ездил по встречным. Это же надо умудриться не просто попасть во встречной, а подставить еще и правую сторону с бабкой.
На бабку мы старались не смотреть. Да там и смотреть особо было нечего
Мы смотрели на деда. Дед был особенно охуителен, напоминая персонажа из «Пиратов Карибского моря». Ему кроме всего, типа мелочей разных переломов всех костей организма, достался «разрыв носогубной складки до глаза». Казалось, что дед над нами смеется. Мы, понимаешь, стараемся, а он скалится.
Вот весело ему!
И тут пришла скорая помощь из Марика.
***
Врачом была женщина.
Я нечасто видел настолько перепуганных людей. У нее тряслись руки и подкашивались ноги. Ведь правда, не все в Мариуполе понимают, что в тридцати километрах от них идет война. Если в одном квартале от твоего дома идет дискотека.
Феерический дед, травма таза, два перелома ноги, два ребра и эта блять улыбка от подбородка до глаза, и здоровые зубы, между прочим, и асфальт, раскрашенный свежесобранной бабкой. И Тайра, которая медленно курит, опираясь на костыли. И врачиха, которая пытается вибрирующими руками поставить деду систему. И не попадает в сосуд.
— Подерждите костыли, — сказала Тайра, отдала мне палки, и похромала к мобилю. Фокс собрал систему, заполнил до протекания. И они втроем поставили деду возмещение кровопотери. А на его голливудскую улыбку положили мокрую анестезирующую салфетку.
Мобиль ушел, увозя веселого деда в больницу.
— От же сучка, — сказал Фокс, глядя вслед скоряку. — Ее бы к нам. Зассала, но приехала. Видели, ее аж типало от ужаса. А все равно приехала! Вот это лекарь!
— Не пизди, Фокстрот, — сказала Тайра. — Ну, приехала. Первый раз. Ничего тут страшного. Тут наши стоят. Вы же тут стоите?
Экипаж шкодливого БТР, сматывающий удлинители, виновато развел руками
— Я о ней в книжке напишу. Как люди наступают на свой страх. Как ее звали вообще?
Экипаж БТР опять развел руками.Никто не знал — как ее зовут.
— От долбоебы! — сказал Фокс. — Куда вы по воде тащите, вы сначала от розетки отключите!
— Не пизди, Фокстрот, — сурово сказала Тайра. — А то он и о тебе напишет. А баба да. Зверь. Даже страшнее. Врач.
