Нынешняя заруба антикоррупционных органов, конечно, огорчает. Им бы дружно впрячься да подналечь, а соболезнующее население угощало бы детективов НАБУ и аудиторов НАЗК молоком да пирожками. Не потому что им купить не за что, зарплата и фуагра позволяет, да просто некогда. Но они не впряглись, не подналегли, а вместо дружбы взаимные кукиши и подлянки. Сидят теперь без молока с пирожками, фуагра в горло не лезет.

Сейчас очень модно словечко «токсичный» для описания человеческих отношений. Так вот, нет ничего токсичнее власти. Она завораживает и обольщает, принадлежность к ней словно вырывает из круга простых смертных. И это, может быть, было бы еще и ничего, если бы эта избранность означала допуск к решению необычных по дерзости задач. У нас это означает влиться в ряды высокомерных жлобов с предельно размытыми понятиями порядочности. Как ни странно, многим такая включенность льстит.

А есть другой тип власти, связанный с презрением к этим жлобам и принятым в их среде порядкам. Ненависть со стороны представителей другой власти гарантирована.

«- Ты сказал, что хочешь взять Капоне. Ты действительно хочешь его взять? Ты понимаешь, о чем я говорю: что ты готов сделать для этого?.. Если ты откроешь банку с этими червями, ты должен быть готов идти до конца. Потому что они не прекратят драку, пока один из вас не будет мертв.

- Я хочу взять Капоне! Я не знаю, как это сделать.

- Ты хочешь знать, как взять Капоне? Они вытащат нож – ты вытащишь пистолет. Он отправит одного из твоих людей в больничку, ты отправишь его человека в морг. Это по-чикагски. Вот как ты возьмешь Капоне. Ты все еще хочешь сделать это? Ты готов это сделать? Я предлагаю тебе сделку. Ты готов к ней?

- Я поклялся схватить этого человека с помощью всех законных ресурсов в моем распоряжении и я сделаю это.

- Что ж, Бог терпеть не может трусов. Ты знаешь, что такое кровная клятва?

- Да.

- Хорошо. Потому что ты только что ее дал».

Это знаменитый диалог из фильма «Неприкасаемые», в котором рассказывается о деятельности специальной группы федеральных агентов США, рискнувших бросить вызов чикагской мафии. Неприкасаемость была следствием и условием успешного решения этой самоубийственной задачи. Связываться с агентами было во всех смыслах опасно, но и для них дистанцирование от прочих означало дополнительную свободу и неуязвимость, если не от пуль, то от взяток и других попыток сломать их решительность. Политических властей Аль Капоне не боялся, он с ними всегда мог найти общий язык. Эти же парни на договоренности не шли. Они были прочнее власти.

Проблема наших антикоррупционеров в первую очередь в том, что им либо комфортно среди нынешних властных жлобов, а нынешняя деятельность лишь имитация и пропуск в элитный клуб, либо они просто хотят заменить нынешних жлобов собой. Они подозрительно «прикасаемы». Нет ощущения, что кто-то из них дал кровную клятву и готов идти до конца.

В то же время не стоит и раньше времени слезы лить по всем этим новым структурам, призванным следить за чистотой рук в украинской политике. Будучи однажды созданы, они постепенно и неизбежно с холостого хода перейдут к реальным действиям, к этому подталкивает их внутренняя логика и необходимость, пусть для кого-то и прискорбная, давать результат. И вполне ожидаемо, что сейчас создаваемую антикоррупционную систему трясет и колотит: глубоко отравленная система норовит и отторгнуть чужеродные элементы, и одновременно заразить их и тем самым себе подчинить.

Итог этой борьбы пока непредсказуем. И все пошло бы куда уверенней и быстрее, если бы нашлись неприкасаемые. Бог терпеть не может трусов.