Abstract
О развратном профессоре и его лучшем ученике, об ужасной блохе с Востока и об алхимической теологии
Конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет.
(с) М. Булгаков «Собачье сердце»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЕРМАНИЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. TERRA GERMANICA
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (1)
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (2)
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. САМЫЕ ТЁМНЫЕ ВЕКА
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. БОЛЬШОЙ ОТТО
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ПРИНЦЕССА НА ЭКСПОРТ
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ПАПА МОЖЕТ, ПАПА МОЖЕТ...
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ПОСОХ И КОЛЬЦО
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. РЫЖАЯ БОРОДА
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. АНТИХРИСТ НА ТРОНЕ
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. СИЛА В ГРОШЕ
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ. ПОТОМУ ЧТО МЫ – БАНДА!
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ЛУЧШЕ БЫТЬ УБИТУ ОТ МЕЧЕЙ, ЧЕМ ОТ РУК ПОГАНЫХ ПОЛОНЁНУ!
Если кто и сделал важные выводы из увиденного на поле Креси, то это был сын Иоанна Слепого, 30-летний Вацлав, находившийся рядом с отцом вплоть до его последней самоубийственной атаки. И выводы эти не понравились очень многим современникам.
Вацлав, сын своевольной Эльшбеты Пжемысловой, оказался на самом острие войны между отцом и матерью, каждый из которых пытался использовать младенца в качестве аргумента для перетягивания чешской знати на свою сторону. Закончилось всё тем, что Иоанн-Ян взял штурмом замок, в котором находился его сын, и отвёз его в Париж.
Елизавета Богемская (Эльшбета Пжемыслова) (1292–1330)
Так и получилось, что Вацлав, также известный под немецким вариантом имени, Венцлав, вырос настоящим французом и при конфирмации выбрал имя в честь своего дяди, короля Франции Карла Красивого. В Париже он вёл обычную жизнь знатного подростка: изучал правила придворного этикета и куртуазного общения, а также науку конного боя и пешей схватки. Однако, следуя новейшим веяниям моды, Карл-Вацлав также стал студентом знаменитой Сорбонны, где среди прочего был любимым учеником одного из тамошних преподавателей, Пьера Роже, епископа Арраса.
В 1342 году случилось так, что этот самый Сорбонский профессор и бенедиктинец был избран папой под именем Климента VI. Едва ли не с первого дня понтификата он провозгласил своим неофициальным лозунгом мемчик «Наши предшественники не знали, как быть папой» – и принялся жить хорошо(с). В промежутках между украшением своего авиньонского дворца роскошными гобеленами и раздачей кардинальских шапок землякам из южной Франции новый наместник Св. Петра не забывал и о главной политической задаче Священного Престола – курощании императоров Священной Римской империи.
Пьер Роже (1291–1352), он же папа Климент VIVI (1342–52)
Именно Климент в рамках новой стратегии по борьбе с Людвигом IV Виттельсбахом предложил выдвинуть против него «анти-короля». Тем более, что подходящий кандидат был: молодой, красивый, богобоязненный и негордый, – сын короля без королевства, бывший студент понтифика в его бытность Сорбонским преподавателем, Карл Люксембург. Вот так и получилось, что 11 июля 1346 года собранием оппозиционных принцов-электоров Империи отиравшийся при дворе французского короля Вацлав-Карл был избран германским королём. О том, насколько всерьёз восприняли это событие современники, свидетельствует хотя бы тот факт, что в описании битвы при Креси, состоявшейся через полтора месяца, он упоминается именно как «сын короля Богемии», а не как король Германии. Да уж, никто не верил, что комнатная собачка Климента, «папский король», сможет что-то противопоставить великому и могучему Людвигу Виттельсбаху.
Но ещё через год Людвиг перенапрягся на охоте и оставил сей мир. И тут выяснилось, что наличие даже не очень легитимного титула – это таки козырь на выборах, тем более, что Виттельсбахи за 33 года многих достали. Особенно в свете новых обстоятельств...
Людвиг Виттельсбах (1282–1347), герцог Баварии (1301–47), король Германии (1314–47), король Италии (1327–47), император Священной Римской империи Людовик IV (1328–47). Надгробие в мюнхенской Фрауенкирхе
В 1345 году войска Джанибека, могущественного хана Золотой Орды, вторично взяли в осаду Кафу, главную генуэзскую крепость в черноморском регионе. Как и в первый раз, затея не удалась, потому что в татарском войске началась эпидемия чумы, принесённая по Шёлковому Пути из далёкой Центральной Азии. Отчаявшись выморить подлых гяуров, хан приказал забрасывать тела умерших через стену внутрь города, но и это не помогло – свои продолжали умирать с куда большей скоростью, чем враги. Джанибек плюнул и ушёл, а генуэзцы на радостях разослали весть о своём чудесном спасении на быстроходных кораблях.
Экономические мир-системы XIV века и путь проникновения Чёрной Смерти на запад
Летом 1347-го генуэзские галеры из Кафы зашли в Константинополь. В октябре – на Сицилию. В январе 1348-го – в Пизу и Венецию, а под конец месяца – в Марсель. К лету эпидемия уже охватывает всю западную Европу, а в 1349–51-х захлёстывает Германию, Скандинавию и Русь. Умирает, по разным оценкам, от 30 до 60% населения Европы, в основном городского. За чумой следует не менее опасная волна безумия, проявлявшаяся как в погромах и поджогах любого, на кого указал бы толпе какой-то маньяк (естественно, в первую очередь попали под раздачу евреи), так и в массовом религиозном фанатизме, всяких процессиях самобичевания и прочих БДСМ-развлечениях, о которых даже весьма фривольный папа Климент VI быв вынужден выпустить разъяснительно-запрещающую энциклику с напоминанием о том, что садомазо – смертный грех. (Но поскольку папик забыл упомянуть стоп-слово, то все подумали, что это часть ролевой игры).
Это была знаменитая Чёрная Смерть.
По каким-то чудесным причинам единственными регионами, не затронутыми пандемией, оказались экономически недоразвитые и оттого не склонные к обмену чумными блохами страна Басков, лесные районы Бельгии, горная Швейцария, Венгрия и... Чехия.
1349 год. Флагелланты изгоняют Чёрную Смерть, оставляя воду и кремы перед телевизором
Но не чумой единой. Поражение под Креси сразу же поставило огромный знак вопроса напротив пункта о могуществе французской короны, за которым последовал ещё более вопросительный знак после увенчавшегося пленением короля Пуатье. В общем, Франции надолго стало не до гегемонии в Европе, а, следовательно, некому теперь было указывать германским князьям, что им делать, а что нет.
Летом 1349 года Карл Люксембург избирается и коронуется германским королём заново, «по-настоящему» (и, что куда более важно, успевает сбежать от надвигающейся Чёрной Смерти из Аахена в Прагу), после чего принялся править... по своему разумению.
Первым, кого разочаровал новый король, стал его патрон, Климент VI. Внезапно «папская собачка» заимела своё мнение, весьма... нетрадиционное, как для середины XIV века. Карл откровенно плюёт на все «благородные заморочки» и начинает цинично строить в Чехии государство по лекалам, усвоенным в Париже: с чиновниками, светской судебной системой, образовательными центрами, – но без их груза традиций. Фактически Карл сделал ровно то же, что до него начали делать Габсбурги в Австрии и Виттельсбахи в Баварии – развивать собственное королевство на основе Богемии и Праги (самого большого города Империи, 77 тысяч населения). Только «модерно», в духе приближающегося Возрождения.
Ещё в 1344 он выбивает из своего покровителя апгрейд пражского епископства в архиепископство. Вам это, наверно, ничего не говорит, а для средневекового человека ничего и объяснять не надо было бы: Богемия теперь стала настоящим королевством, со своим архиепископом, и не зависела от далёкого Майнца, к чьей архиепископской кафедре Прага принадлежала раньше.
Да, для него Богемия была частью Империи, но частью, ради которой делается всё. Например, именно по его указанию Библия впервые переводится на чешский, а возле Праги открывается первый монастырь «на славянах» – с проповедями на родном языке.
Ещё в 1348 году по его указанию (ещё даже не законно избранного короля) свежеиспечённый архиепископ пражский основывает университет, а уже очень скоро Карл «пробивает» открытие в нём самого козырного факультета тех времён – теологического. Пражский университет становится ПЕРВЫМ в империи (Италия уже не в счёт) и принимается бодро клепать образованные кадры уже собственной, а не итальянской, французской или английской выпечки.
При этом всём Карл откровенно покровительствует чернокнижникам и алхимикам. По его приглашению около десятков таких гонимых представителей «нетрадиционной науки» собираются в Праге, в квартале, который так и стал называться Горой Алхимиков. Более того, эти же люди преподают в университете, вызывая неистовый баттхёрт у папского престола и заезжих инквизиторов (Инквизицию, кстати, Карл так к себе и не допустил). Что и говорить, Прага при Карле стала столицей оккультистов. А для пражан «люксембуржец» Карл до сих пор является самым любимым монархом.
Карлов мост, Карлов университет, Карлов град, Карловы Вары, Монте-Карло – это всё он, Карл Люксембург
Не менее важной характеристикой Карла является его непомерная любовь к женскому полу. Король был женат четыре раза и наплодил 20 детей (в основном девочек). С одной стороны, браки эти были очень удачными ходами: первая жена, Бланка де Валуа, была сестрой первого из королей младшей линии Капетингов; вторая, Анна Баварская – дочь одного из могущественных рейнских графов из клана Виттельсбахов; третья, Анна Свидницкая из рода Пястов (самый скандальный из браков, на 14-летней вдове собственного сына), принесла мужу в приданое Силезию и Свидницу; четвёртая, Эльшбета Померанская, помогла расколоть союз Габсбургов, Венгрии и Польши против Богемии. С другой, жён Карл явно подбирал, стремясь к разнообразию: от хрупкой и миниатюрной Бланки до статной Эльшбеты, гнущей руками подковы. С третьей, если верить современникам, все его браки были счастливыми. Причём для обеих сторон. Ну а уж о любви Карла к простым румяным горожанкам пражане рассказывают байки и поныне.
И это всё, кстати, на фоне того, что болезни преследовали Карла по пятам, откусывая одну жизненную функцию за другой. В 33 года его на 10 месяцев разбил натуральный паралич, скорее всего из-за травмы позвоночника во время анонимного участия в турнирах. Потом ущемление шейного нерва, из-за которого он до конца жизни ходил с головой, наклонённой набок (так что на картинах это не баг, а фича). И под завес жизни – аномальная хрупкость костей, которая постоянно приводила к переломам.
Кстати, сливовица – тоже наследие Карла. Именно при нём сливы были завезены из Лотарингии и акклиматизированы в Чехии
Но главное, чем запомнился Карл в истории, – это, конечно же, своей имперской политикой. Начнём с того, что до самой смерти своего покровителя Климента VI в 1352-м, пусть и сильно разочарованного в бывшем протеже, он не смел заявлять права на имперский титул. Лишь в конце 1354-го, без войска, как все его предшественники, он с одним лишь эскортом пересёк Альпы и принял корону ломбардских королей в Милане, а затем был коронован императорской короной в Риме (естественно не папой, который по-прежнему сидел в Авиньоне, а простым кардиналом). Впрочем, особого значения этому событию сам Карл не предавал, коронация фактически была лишь способом заявить папам и всему христианскому миру, что никаких претензий на заальпийские земли у него нет.
А ещё Карл был не только бабником, но и реалистом, и понимал, что хвастаться можно сколько угодно, но всех баб в Европе не пере...иметь. То же самое касалось и власти в Европе. Поэтому после возвращения из Италии он собрал рейхстаг (напоминаю, это совет высшей знати Империи, а не то, что сейчас), чтобы утвердить на нём радикальную реформу устройства Империи. Получившийся на выходе документ был скреплён не просто восковой печатью, буллой, а золотой, от чего и пошло его название – Золотая Булла.
Золотая Булла фактически закрепляла идеи Рензеской декларации 1338 года, только в строгой юридической форме (чувствуется влияние Ренессанса и, через него, античности и римского права, на которое реально подсели многие передовые мыслители Европы тех времён) и с некоторыми существенными нюансами. Однозначно определялась процедура избрания императора и список князей-электоров, курфюрстов. В их число входило три церковных князя: архиепископы Кёльна, Триера и Майнца, – и четыре светских: граф рейнского Палатината, герцог Саксонии-Виттенберга (не путать со старой доброй Нижней Саксонией), маркграф Бранденбурга и – па-бам! – король Богемии. Собственно, добавление последнего и было одним из главных нюансов. Теперь избирателей становилось семеро – нечётное число, и впервые утверждался принцип избрания большинством (в противовес прежнему консенсусному). Кроме того, совершенно ненавязчиво из списка курфюрстов выбрасывались главные конкуренты Люксембургов: баварские Виттельсбахи (род был представлен младшей, рейнской линией, бывшей на ножах со старшей, баварской) и Габсбурги. Теперь пройдёт не одно десятилетие (а для некоторых и столетие), пока те смогут вернуться в высшие круги имперской политики.
Каждый из князей Империи провозглашался неприкосновенным государем, а голоса курфюрстов – неделимыми. В Булле скрупулёзно и с несколько издевательской точностью прописывалось, каким путём должен следовать каждый из электоров к месту голосования (обязательно в Франкфурте-на-Майне), чем их кормить в случае неудачных попыток достичь компромисса, какие регалии и в каком порядке должны следовать в процессии после акта волеизъявления, в какой срок должна пройти коронация (обязательно в Аахене), а когда должно произойти первое заседания рейхстага (в Нюрнберге).
(Среди прочего запрещались все союзы городов. Впрочем, юристы быстро нашли лазейки, и юридическое оформление Ганзы вскоре после этого – тому лучший пример).
Но самое главное в Булле – это, что в ней не упоминается. Папство. Его вообще нет в пространстве документа. Империи стало совершенно пофиг на Рим, и Карл официально дал право всем германским князьям играть в германскую игру без оглядки на посторонних доброжелателей (пока те не заговорят языком пушек). Парадокс, но этот скандальный документ практически не вызвал возражений в высших сферах. Франции, как уже говорилось выше, было немного не до того (писать возражения из английского плена как-то несолидно). Очередной папа нуждался в Карле из-за очередных проблем с непокорными итальянскими князьями. А больше ничьё мнение в Европе достаточного веса не имело.
Что характерно, за 23 года своего императорского правления Карл ни разу не воевал, и при этом стал самым влиятельным человеком Европы, чьего совета и покровительства искали и политики, и поэты (Петрарка, правда, не получил желаемого ответа и обиделся).
Империя в 1356. Возьмите лупу, без неё никак
Мы ничего не знаем о мотивах Карла. Не знаем, как именно он видел ситуацию и чего хотел достичь. Но фактически он отпустил на волю нарождающиеся европейские нации.
О нациях тогда, конечно, ещё никто ничего не знал. В смысле, слово было, но означало оно совершенно другое – землячества студентов или дворян. Зато термин «абсолютус» – «неограниченный» монарх – появился уже в XIV–XV вв. Подразумевал он, что французский или кастильский король – единственный суверен в своих владениях, и ни Император Священной Римской Империи, ни папа не имеют права ему указывать, что где и как делать. Именно в рамках монархий и возникли современные европейские нации (впрочем, это долгий разговор).
Из нашего далёко не всегда понятна разница между королём и императором – всё затмевается понятиями «монарх» и «самодержец» (что характерно, все они 4 имеют очень разное значение), сближение между которыми произошло аж в XIX веке, на фоне становления национальных государств (для которых разницы между людьми в коронах, действительно, не было). Не вдаваясь во все подробности, подчеркну лишь, что королей (rex) могло быть много – так уж повелось с самого падения Рима, а вот император в христианском мог быть только один (точнее, два, восточный и западный, но их подданные друг друга за настоящих христиан не считали). Это и определяло их стратегии: императоры пытались быть главными во всём христианском мире, а короли – единственными в своём королевстве. Как мы видим, первая стратегия провалилась: ни императорская, ни папская власть (которая строилась по той же модели) не смогли подмять под себя всю Европу, как хотели. А власть королей (точнее, королевских корпораций), утвердившаяся в роли «вторых после императора в Европе, но главных в своих землях», пережила все взлёты и падения Средних Веков и сформировала европейский модерн таким, каким мы его знаем. Каждый из королей был слишком слаб, чтобы претендовать на гегемонию в христианском мире, но достаточно силён, чтобы удержать свой удел или, по крайней мере, сделать необоснованно дорогой попытку захватить его кем-то другим.
Именно так сложилась многонациональная Европа – уникальный феномен во всемирной истории, модель которой с XIX века стали копировать практически все страны на земном шаре.
Как ни парадоксально, но XIII–XIV века – это период наибольшего единства Европы. Не потому, что её объединил кто-то один, а потому что её не было кому сильно разъединять. Наличие тысяч субъектов власти различного уровня, объединённых лишь общими моральными принципами, делало ситуацию более-менее равновесной (этакой идеал анархо-синдикализма).
Венгерские рыцари приезжают служить рейнским герцогам. Польские ратоборцы встречаются с кастильскими идальго на турнирах в Лотарингии. Немецкие воины отправляются в крестовый поход в Испанию и бьются при Лас-Навас-де-Толоса под знамёнами Альфонсо VIII из Бургундской династии, а безземельные третьи сыновья из Гаскони принимают крест и заканчивают свою жизнь в Пруссии. Анжуйцы становятся королями Англии и Сицилии, а потом теряют вторую корону в пользу Арагонцев. Король Богемии из рода Люксембургов гибнет при Креси, сражаясь вместе с королём Франции против короля Англии (о французах и англичанах речь ещё не идёт – только вассальные связи). Саксы приезжают учиться в Прагу, а падуанские профессора отправляются преподавать в Париж. Такого фактически не было аж до конца XIX века, а потом, после Первой Мировой, и до образования ЕС.
Уильям Маршал, граф Пембрукский на турнире сбивает с коня Бодуэна де Гин, кастеляна замка Бурбур. Первый родился в Нормандии, был рыцарем без наследства, попал ко двору королевы Элеоноры Аквитанской, стал тамплиером, отправился в Святую Землю, по возвращению поддержал короля Иоанна Безземельного в войне против баронов, а после его смерти стал одним из регентов при малолетнем наследнике. Второй был фландрским графом, воевал за Филиппа Августа, потом участвовал в заговоре против его сына Людовика VIII и его матери-регентши Бланки Кастильской, сбежал в Англию, где возглавлял наёмников в Уэльсе и участвовал в династической войне, проиграл, вернулся во Францию и служил в Италии
Но этот период наибольшей политической гомогенизации Европы уже нёс в себе все предпосылки для централизации, ведь потихоньку короли стали пригребать всё под себя. Как мы видим, даже императоры, начиная с Рудольфа Габсбурга, начинают вести себя как короли: не тратят ресурсы своего домена для утверждения власти над Империей, а наоборот, используют императорские привилегии для усиления своего дома. И на основе немногочисленных (около полутора десятков) королевских домов начинают формироваться новые сущности – нации.
...кроме двух стран Европы. Тех, где правили формальные её властители – папа и император. То есть в Италии и Германии. В первой, потому что викарии Христовы сами претендовали на светскую власть, а наличие любого короля под боком означало, что рано или поздно тот захватит Рим. Во второй – потому что титул короля Германии был всего лишь вспомогательным, промежуточным на пути к имперскому, а сильный император практически никому не был нужен, и Золотая Булла закрепила этот консенсус на законодательном уровне.
Требовался лишь импульс, чтобы динамическое равновесие в европейской политике было нарушено. И их прилетело целых два: снаружи и изнутри
продолжение следует ЗДЕСЬ
