Abstract
О вечной борьбе свекрови с невесткой, об интриге с долгоиграющим переподвыподвертом и о сеансе общения с мёртвыми на высшем уровне
Здравствуй, Федя!.. Ты да я -
Мы теперь одна семья.
Я жена твоя, Маруся,
Я супружница твоя.
Что молчишь, мил-друг Федот,
Как воды набрамши в рот?..
Аль не тот на мне кокошник,
Аль наряд на мне не тот?..
(с) Леонид Филатов «Про Федота-стрельца, удалого молодца»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЕРМАНИЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. TERRA GERMANICA
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (1)
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (2)
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. САМЫЕ ТЁМНЫЕ ВЕКА
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. БОЛЬШОЙ ОТТО
22-летняя Теофано (Феофано) была женщиной умной, красивой, скромной и красноречивой, свободно говорила на греческом и латыни, вышивала крестиком и гладью, а также имела поразительные способности к языкам и интригам: за считанные месяцы она научилась шпрехать на саксонской шпрахе так, что дала фору всем благородным фрейлинам императорского двора. На свою новую родину она привезла вилку, шахматы и дурацкую привычку мыться раз в неделю. Вилку благородные франки немедленно признали орудием пытки, шахматы – развратным бездельем, а мытьё – богопротивным сарацинским обычаем, но буквально за пять лет императорский двор Отто Второго стал единственным местом в христианской Европе, где мясо перестали рвать руками, спальни приобрели отличный от бомжатника запах, а игра в забавные фигурки на чёрно-белой доске стала формой флирта между образованными молодыми людьми.
Византийские вилки IX–XII века
Не знаю, то ли у потомков Генриха Птицелова было своё странное везенье, то ли это просто наследственность, но Отто Рыжий попал под каблук жены так же, как в своё время и его отец. На этом поле молодая Теофано, естественно, встретилась с не менее властной женщиной – своей свекровью, вдовствующей императрицей Адельгейдой (которой лишь недавно стукнуло 40), и пока император безуспешно тягался с сарацинами и византийцами за власть над Италией, при дворе разыгрывалась куда более серьёзная партия – за власть над самим императором.
После смерти Теофано традиция шахмат в Империи прервалась, но очень скоро возродилась вновь – в Италии и Испании. Трудно в это поверить, но вскоре шахматы были приравнены к азартным играм и запрещены как церковными, так и королевскими законами
Хотел бы я рассказать в подробностях о всех прелестях жизни в этом змеином кубле, но, увы, это не имеет смысла, так как в 983 году 28-летний Отто II умер во время очередного похода в Италию. В качестве причин называют яд, непривычный для поросших шерстью германцев гадкий итальянский климат и глубокое огорчение от восстания славян, истребивших всякий намёк на христианство к востоку от Эльбы, но не стоит исключать и банальной задолбанности такой жизнью. Так или иначе, теперь бабка и мать стали бороться за право управлять восточногерманским королевством от имени единственного наследника мужского пола, тоже Отто. Впрочем, их довольно скоро помирил общий враг – двоюродный дядя покойного императора, Генрих Баварский, который решил, что не бабское это дело, править страной. Это он зря, конечно. Комбинированная мощь бургундки и византийки, помноженная на влияние имперских архиепископов (которым Генрих Баварский с его призывами вернуться в славное вольное прошлое сто раз сдался) – и вот уже герцог, прозванный на века Строптивым, возвращает выкраденного 3-летнего короля и просит сделать вид, что это было случайно.
Так в очередной раз восторжествовала справедливость. Ну а Адельгейда же с Теофано поделили власть по-честному: первой – всё на юг от Альп, второй – на север.
И было бы всё хорошо, да оставалась одна проблема: призрак бродит по Европе – призрак Каролингов. Да-да, вы-то о них, небось, и забыли уже, а они продолжали существовать, последние, бессильные, безвольные, но являющиеся козырной картой в руках любого, кому не нравилась власть этих наглых выскочек из Саксонии. Поскольку на территории восточнофранкского королевства с Оттонами тягаться было сложно, то последние из Каролингов шебуршились в старинной Нейстрии, землях по Сене и Луаре. Воевать с тамошними графами было дорого и опасно: не столько из-за возможности проигрыша, сколько из-за последствий возможно победы; ведь женщины войско в бой не поведут, а давать команду кому-то из герцогов – это всё равно что признать их власть во всём королевстве.
И Теофано идёт другим путём – византийским. На пару с епископом Вормса, имперским канцлером, они задумывают диверсию, и епископ Реймса, кореш покойного императора, надоумливает западных франков избрать себе нового короля вместо доставшего всех последнего из Каролингов, Карла Лотарингского. Им становится верный вассал Оттонов, один из немногих истинных франков в галльских землях, герой войн с норманнами, граф Парижа Гуго Капет, которого собрание знати единогласно провозглашает королём франков, rex Francorum, в 987 году. Его легитимность весьма сомнительна, избравшие его графы откровенно отказываются исполнять королевские повеления, южная половина государства (за Луарой) попросту его не признаёт – и это прекрасно, теперь с запада угрозы для маленького Отто III нет. Правда, возомнивший себе невесть что Гуго отказывается принести вассальную клятву и признать своё государство частью возобновлённой Империи – но это мелочи, в будущем всё вернётся на круги своя...
Кем друг другу доводились Каролинги, Оттоны и Робертины-Капетинги
На фоне такой замечательной победы Теофано внезапно заболевает и умирает, прожив едва 31 год. Адельгейда немедленно возвращается из своей Бургундии и быстро напоминает, кто в имперском курятнике главный, так что герцоги решают не затеваться с увядающей красавицей, впадающей в старческое благочестие. Ещё три года спустя, в 994-м, Отто, прозванный mirabilia mundi, Чудо Мира, достигает совершеннолетия (в смысле, 14-летия, возраста посвящения в рыцари) и официально берёт бразды правления в свои руки. Бабушка Адельгейда устало вздыхает и со словами «Ну всё, теперь можно и на покой» удаляется в монастырь, откуда ей светит прямая дорога в святые.
Правление Отто III было недолгим, но ярким. Взращённый в дивной смеси имперского величия, византийского цинизма и христианского рвения, он делал вещи, которые просто не умещались в головы современников. Например, именно в его правление (точнее, от мамы Теофано) прямолинейное «дранг нах остен», завещанное прадедом Птицеловом, сменилось коварным «пускай славяне уничтожают славян» (не заметить в этом след константинопольской школы невозможно) – и, к возмущению как римского, так и германского клира, в Праге учреждается епископская кафедра, а в Гнезно – столице Польского княжества – архиепископская. Это означало, ни много ни мало, что чешские князья теперь становились официальными герцогами империи, а польские – и вовсе королями. Принося вассальную присягу императору Священной Римской империи, конечно же. Теперь эти два самых могущественных славянских государства стали союзниками императора в борьбе против упорных полабских князей – лужичей и ободритов, которые сделали ставку на возвращение к языческим ценностям. Результат нам известен – Чехия и Польша выжили, став католическими, а об остальных западных славянах знают разве что специалисты по средневековой Европе.
Отто III. По бокам, как положено, стоят два столпа Империи – паладины и цлерики
Наглость и самоуверенность, с которой юный Отто раздавал коварным язычникам короны, не могла не разъярить папу Римского, который считал, что эта привилегия принадлежит исключительно ему (и в качестве ответного хода венгры получили своё архиепископство и королевский титул без присяги императору, напрямую от папы). И император решил проблему радикально – сместил римского понтифика, посадив на его место – дико даже представить! – немца (тогда же в письменных источниках впервые, с возмущением и презрением, упоминается немецкий язык). После чего принялся каяться, носить вериги и держать пост, чтобы искупить свою вину перед Господом. Но короны не отнял и старого папу назад не вернул. Вот такой противоречивый мальчик.
Отто переехал в Рим, выстроил там дворец на Палатинском холме, а часть камней от старых дворцов приказал увезти в рейнские земли, чтобы там возвести ещё одну резиденцию из тру-римского материала – так в германских землях появилась территориальная единица под названием Палатинат, более известная нам под искривлённым варварским именем Пфальц. Да и вообще, юного императора тянуло на юга, воевать с сарацинами и восстанавливать Римскую империю хотя бы в её западном варианте. Он даже заказал себе из Константинополя очередную порфирородную царевну.
Но самой дикой эскападой Отто, без сомнения, был визит в гробницу Карла Великого в Аахене. Вероятно, он воспринял метафоры о возрождении Шарлеманя в своём лице слишком буквально, поскольку не ограничился возложением траурного венка и зачитыванием занудной речи, а приказал спустить в крипту лестницу, спустился по ней и сказал слугам его не беспокоить. Через некоторое время император вылез оттуда с синим лицом, покрасневшими глазами и без пульса, прошёлся шаркающей походкой, не отвечая на вопросы и хрипло шепча Brains! Brains!, просидел на троне ещё несколько месяцев и умер. Конъюнктивит подцепил от покойного, не иначе.
Империя около 1000 года
В итоге византийскую царевну пришлось заворачивать с полпути, а герцоги принялись потирать руки в предвкушении драки. Ведь Отто был единственным сыном единственного сына первого императора, и теперь все династические настройки откатывались обратно ко временам Генриха Птицелова. И тут настал момент проверить вас на внимательность. Вы ведь наверняка запомнили, как звали главного бунтаря в дружной Оттоновской родне, не так ли? Ну, вспомните... Имя начинается на Г, а фамилия – на Б... (Упс, нехорошо получилось)...
В общем, младшая ветвь Людольфингов, герцоги Баварские, происходящие от младшего брата Генриха Птицелова, которые бунтовали против Отто I, бунтовали против Отто II, бунтовали против Отто III и наверняка бунтовали бы и дальше, если бы Оттоны не закончились. По счастливой случайности глава этой вечно второй и оттого закомплексованной фамилии, тоже Генрих, находился рядом молодым императором (своим троюродным братом) в момент смерти, возглавляя имперское войско в очередном походе против очередных строптивцев. Дальше дело техники: армия, как в старые добрые римские времена, коронует военачальника rex Teutonicorum, он отбивает у прочих соперников императорские инсигнии (корону, копьё Лонгина и прочие артефакты), а очередной папа провозглашает его императором.
Императорская корона Оттонов
Как можно заметить, к этому моменту система уже устаканилась: города быстро присягнули самому сильному из претендентов; германские и итальянские епископы привычно поддержали того, кто пообещает сохранять церковные привилегии; а герцоги бунтовали не для того, чтобы самим стать императором, а всего лишь требуя больше вольностей в своих уделах. В общем, традиция и представления о том, что Империя – это норма, стали работать в пользу централизованной власти, и Генрих II принялся использовать это по полной.
Из фишек нового императора стоит отметить три. Во-первых, он был не столько воином, сколько клериком, умел читать латинские тексты и знал молитвы не хуже священников, за что был прозван злоязычными современниками «недоепископом». Во-вторых, он трепетно и нежно любил свою жену. Правда, они были настолько возбуждены своим новым статусом, что забыли исполнять заповедь первую Господню, перестали плодиться и размножаться и умерли бездетными, за что были причислены к лику святых (не спрашивайте). Ну, и в-третьих, на итальянские заморочки он откровенно забил и большинство из 22 лет правления посвятил германским делам, став своеобразным антиподом покойного Отто – «домашним королём», а за странное пристрастие к союзникам к востоку от Эльбы прослыл славянофилом.
Не буду в деталях останавливаться на биографиях преемников Генриха II. Скажу лишь, что в 1027, когда линия Людольфингов пресеклась, имперские герцоги без особых выкидонов собрались и избрали новым королём Конрада II, герцога Лотарингского, за которым последовал его сын Генрих III. Империя стабилизировалась, и все события, которыми, без сомнения, были наполнены пришедшие десятилетия, фактически сводились к кризис-менеджменту, без особых изменений структуры правления. Интересные времена(тм) настали уже при Генрихе IV... но об этом уже в следующей части.
А пока что напомню, что за всеми этими династическими выкрутасами мы пропустили важную дату – 1000-й год от Рождества Христова. Тот самый год, в который сердца каждого христианина были наполнены тревогой и смутным ожиданием, что сейчас вот-вот что-то случится: не Конец Света, так хотя бы засуха, саранча и чума египетская... Но шли годы, а архангел Гавриил всё не трубил побудку, и массовый невроз стал постепенно спадать. Понимание того, что впереди ещё целых тысяча лет, и до Страшного Суда можно не только нагрешить, но и отмолить всё назад, стало первым маленьким толчком к тому, что в медиевистике принято называть началом «высокого» или «классического Средневековья», тем самым, где замки с зубчатыми стенами, города с цехами и рыцари с турнирами. Тёмные времена закончились, и Европа вышла из них уверенной, что вот теперь-то возрождённая Империя наведёт порядок и установит вечный мир на своих землях.
Да, проповедники продолжали пугать карой Божьей (иногда это даже действовало), учёные монахи со 100%-й уверенностью предсказывали Конец Света в 1033-м, 1037-м, 1260-м, 1492-м и ещё бог знает когда, но всё это уже было не то. Для гарантии люди подождали ещё 33 года, а потом принялись за свои грешные дела со всем присущим роду человеческому рвением.
И на фоне этой благости как-то затёрся один мелкий факт – в «обновлённую империю франков»(тм) так и не вошли земли Нейстрии и Аквитании, где теперь формально правили потомки герцога франков и графа Парижского Гуго Капета. Но кому они, собственно были нужны... Как выразился по их поводу один из германских архиепископов, отговаривая овдовевшего короля Генриха III от планов жениться на наследнице графа Анжуйского (самого могущественного дома западнофранкского королевства): «Ваше Величество, дались вами эти франциски! Неужели мы не найдём вам достойную пару среди дочерей нормальных германских князей?».
Франциски – это уменьшительно-презрительное от «франков», и большего унижения для наследников Хлодвига придумать было трудно. Никто и не мог предугадать, что в тот день на бумаге был зафиксирован исторический момент: впервые в отношении Капетингов упомянули эпитет, который 150 лет спустя будет принят теми в качестве своего официального титула – rex Franciae, король Франции.
Голубеньким – это всё, что фактически принадлежало королям из дома Капетингов на 1030 год. А то, что на юг от Луары, даже не признаёт их королями. Понятно, почему императоры могли относиться к ним с таким пренебрежением
продолжение следует ЗДЕСЬ
