Abstract
О национальных усиках, трансгендерных великанах и пухленьком принце с флейтой
How does a ragtag volunteer army in need of a shower
Somehow defeat a global superpower?
How do we emerge victorious from the quagmire?
Leave the battlefield waving Betsy Ross" flag higher?
(с) Lin-Manuel Miranda "Hamilton"
Если я скажу, что история создания США начинается 17 сентября 1730 года в Магдебурге, то меня во всём мире поймёт от силы кучка профессиональных историков и не менее профессиональных фанатов. Но это, пусть и немного гипертрофированный, но факт :)
Начнём мы, как поручик Ржевский, издалека.
Когда 17 января 1701 года курфюрст Бранденбургский Фридрих, третий сын Великого Курфюрста Фридриха-Вильгельма, провозгласил себя королём в Пруссии, при европейских дворах это восприняли довольно иронично. Нет, по документам у Его Новоявленного Величества всё было нормально: во-первых, королевство Пруссии действительно существовало – точнее, существовал титул, которым именовал себя король Польши и Пруссии. Во-вторых, право на такую коронацию подтвердил не кто-нибудь, а сам император Священной Римской империи Леопольд I Габсбург в обмен на предстоящее голосование за своего наследника (все понимали, что старику осталось недолго) и союз против Франции в приближавшейся войне за Испанское Наследство. Леопольд ничем не рисковал: Бранденбург по-прежнему оставался вассалом империи, а королём этот непомерно амбициозный Гогенцоллерн считался только за её пределами, но... Хотя со времён окончания Тридцатилетней войны имперская власть над немецкими землями, не входившими в личный домен Габсбургов, была чисто номинальной, но и куриальные выборы, и признание формального светского главы христианского мира по-прежнему значили немало для европейских политиков.
Фридрих Гогенцоллерн (1657–1713), курфюрст Бранденбурга (1688–1701) Фридрих III, король в Пруссии Фридрих I (1701–13). Специально проверил, усики натуральные, а не пририсованные современными шутниками
В общем, всё законно, однако... Ну подумайте сами. Короли Франции, Испании, Англии, Германии и... пфф... король... какого-то прусского болота, да и то не всего, а лишь его половины (вторая по-прежнему являлась коронными землями Польши). Но так или иначе курфюрст Фридрих III Гогенцоллерн короновался в своём родном Кёнигсберге, и счётчик обнулился – теперь он стал королём Фридрихом Первым.
Получить признание он не успел: Европа погрязла в трясине войны всех со всеми и потому отложила вопросы легитимизации до лучших времён, а до мира в Утрехте 1713 года, где за Гогенцоллернами таки утвердили королевский титул, Фридрих не дожил буквально три месяца. Таким образом, первым фактическим королём в Пруссии (на этой уничижительной формулировке настояли старые монархии) стал его сын и наследник Фридрих-Вильгельм I, прозванный Королём-Солдатом.
Фридрих-Вильгельм Гогенцоллерн (1688–1740), король в Пруссии Фридрих-Вильгельм I (1713–40). Отсель грозить мы будем австриякам!
И если вы думаете, что эту кличку он получил за свои ратные подвиги, то вы сильно ошибаетесь – за 27 лет его правления Пруссия воевала лишь один раз, да и то всего несколько месяцев (против Швеции на стороне Московского государства). Армия была ему нужна не для войны, а чтобы получать от неё восторг. Армия должна была маршировать по плацу и радовать сердце своего повелителя безукоризненным "гусиным шагом". Армия должна была выглядеть красиво и грозно: в напудренных дешёвым мучным отсевом париках, в узких белых чулках и таких же узких синих мундирах с начищенными до блеска пуговицами. Особой страстью Фридриха-Вильгельма была гвардия – его "гиганты", которых он, как лошадей, выменивал по всей Европе. Естественно, поговаривали, что король-солдат питал к своим "великанам" не только чувство эстетического восторга, но, как говорится, не пойман – не гей.
На этом, в общем-то, функции прусской армии заканчивались. Но и этого было достаточно: невоюющая армия была 4-й по численности в Европе (это при том, что по площади Пруссия занимала 10-е место, а по населению – аж 13-е) и отжирала 80% бюджета бедного даже по германским меркам государства. Были забыты роскошь и эстетика барочного Берлина, слава Прусской академии наук, к которым так неравнодушно относился великий дед короля; не ремонтировались дороги и мосты, налогами было обложено всё и все – зато вся страна покрылась однотипными серыми казармами. В общем, как язвительно выразился позже Мирабо, "в Пруссии у армии была страна"(с).
Потсдамские гиганты
Были ли в Пруссии влиятельные люди, которым это не нравилось? Конечно же были, но о них чуть позже.
А пока что стоит остановиться на одном важном моменте. Солдат в прусской армии, действительно, было over дофига, но не солдатами сильна армия, а теми, кто этих солдат ведёт в бой. И тут Фридрих-Вильгельм, даже сам, скорее всего, того не подозревая, заложил фундамент будущей славы своего королевства, потому что офицерского корпуса, равного прусскому, не было нигде в Европе.
Его основой были люди, чьё самоназвание вскоре станет знаменитым даже за пределами Европы – die Junker, юнкеры (достаточно вспомнить "юнкерские училища" в одной знакомой нам империи). Часто их называют дворянами или помещиками, но эти слова не совсем точно передают все оттенки, присущие исходному термину. Дворяне и помещики были много где в Европе, а юнкеры – только в Пруссии, и дело вот в чём.
Как я уже отмечал ранее, Пруссия была экстремально бедной страной. Болота и леса не сильно способствовали сельскохозяйственной продуктивности, а природных ископаемых вроде золота или серебра или хотя бы железа в наличии не имелось, и оттого потомки славных рыцарей или придворных бранденбургского курфюрста и прусского герцога (2 в 1), получившие "в кормление" какую-то деревушку, очень скоро становились внешне неотличимыми от своих же крепостных (кстати, крепостное право ввели тоже не от хорошей жизни), и их домашний быт был связан, скорее, с маханием лопатой, чем с распиванием чая на веранде.
Единственным выходом из этой безнадёги была военная служба. Король, правда, не мог дать своим военным денег (денег не было), но зато он давал то, чего не давал ни один из европейских королей – принадлежность к единой касте военных, в которую сам суверен входил на равных. Да, и это не было преувеличение. Если где-то в Париже огромной честью считалось подтереть Его Величеству зад (и нет, это не фигура речи), а в Вене за взгляд императора велись ожесточённые схватки между придворными кликами, то в Берлине любой корнет мог напрямую, без предварительной записи или протекции обратиться к своему королю со своим делом. (Естественно, это не исключало возможности попасть в немилость, если король сочтёт это дело пустой тратой времени, но в других странах и такой возможности не было). Где обратиться, спросите вы? А прямо на плацу. Ведь король в буквальном смысле слова жил среди своих офицеров, ел с ними за одним столом и даже носил обычную офицерскую форму – с генеральскими знаками отличия, конечно же, но не более того. И такому королю не нужны были рекомендации от министра двора или какого-то другого придворного – он всё решал на свой взгляд, судя по увиденному лично. Да, денег было катастрофически мало, продвижение по службе было ужасно медленным (седые лейтенанты не были диковинкой), но где ещё вы могли сделать карьеру без всесильных покровителей? В общем, по всей Европе юнкер мог гордо сказать "я офицер прусского короля" – и любой военный с уважением пожал бы его руку.
Одеть прусского офицера – ещё та задачка
Правда, при Фридрихе-Вильгельме было несколько проблем. Во-первых, он не желал воевать и прямо заявлял, что перо сильнее штыка, – а значит шанса отличиться и заслужить продвижения по службе могло не подвернуться за всю жизнь. А во-вторых, нрав у Его Величества был, мягко говоря, не подарочек, особенно под конец жизни, когда его стали одолевать подагра, ожирение и боли в животе. Нередко он приходил в бешенства от малейшего намёка на неповиновение или попытки задать вопрос, касавшийся его решения – и тогда в ход могли пойти не только кулаки, но и столовые приборы (которые в те времена, напомню, не затупляли). Слуги вечно ходили с перекошенными от синяков лицами, а несколько раз досталось на орехи не кому-нибудь, а самому наследнику.
И в качестве вишенки на этот яркий портрет можно добавить, что Фридрих-Вильгельм ненавидел Францию и всё, что с ней связано. А что происходило с теми, кого он ненавидел – см. предыдущий абзац.
В общем, когда такой человек стал крёстным отцом первенца одного из своих офицеров, рождённого 17 сентября 1730 года и крещённого Фридрихом-Вильгельмом-Людольфом-Герхардом-Августином фон Штойбеном, то можно было понять, что этого ребёнка ждёт необычное будущее.
Естественно, король-солдат крестил детей далеко не всех своих офицеров. Фон Штойбены никак не были случайными людьми при дворе Фридриха-Вильгельма. Дед новорожденного, Августин фон Штойбен, происходивший из семьи простого прусского юнкера, был видным кальвинистским богословом и королевским духовником. Бабка маленького Фридриха происходила из знатного, хоть и обедневшего, аристократического рода. Четверо из их сыновей стали офицерами, включая младшего, Вильгельма-Августа, который после краткого университетского образования в Халле в возрасте 16 лет поступил кадетом (Fahnenjunker) в кавалерийский полк. В 1729-м он, 30-летний, получил чин лейтенанта в инженерных войсках и женился на Марии фон Ягов, тоже из юнкерской семьи. Инженерные войска, как и артиллеристы, были интеллектуальной элитой армии, потому не удивительно, что таланты Вильгельма-Августа в мастерстве рыть окопы и подводить контрмины во время учений, довольно скоро стали заметны самому королю – и вот, Фридрих-Вильгельм, хоть и не присутствуя лично (всё же не того полёта птица), становится крёстным отцом их первенца.
Все предки Фридриха-Вильгельма погибли сражались за Великий Рейх каких-то немецких князей
Магдебург был лишь промежуточной остановкой во время гарнизонных перемещений Вильгельма-Августа, и в 1731-м, когда сыну не исполнилось даже года, его, уже в чине капитана, отправляют в... Россию. Там на трон лишь недавно взошла царица Анна Иоанновна, племянница Петра I и бывшая герцогиня Курляндская. Русской знати она не доверяла (вскоре поголовье оной будет значительно сокращено стараниями Тайной Канцелярии), поэтому практически все придворные и министерские позиции (включая позицию любовника) заняли остзейские немцы, а для управления армией был отправлен дружеский запрос в Пруссию – и вот фон Штойбены отправляются в Северную Империю, где глава семейства обязан обучать искусству работы сапёрной лопаткой безграмотное мужичьё, не отличающее rechts от links.
Так и получилось, что первые 9 лет своей жизни маленький Фридрих провёл в Петербурге, Кронштадте и Риге, среди жестоких морозов, непролазной грязи и жуткой антисанитарии, унесших жизни пятерых его младших братьев и сестёр. Он ещё не знает, что этот период ещё сыграет важную роль в его жизни. Обрадовался ли его отец, когда в 1739 его отозвали обратно в Пруссию? Не ручаюсь, но скорее всего "обрадовался" – это слишком слабое слово. Конечно, он получил награды за успехи в войне за Польское Наследство, но стоило ли это жизней его детей и вестей о том, что оба его родителя умерли на родине без верного сына рядом с их постелью...
Большой Пожар в Петербурге 1737
Причин для отзыва фон Штойбена, наряду со многими другими прусскими инструкторами, было две. Во-первых, всем было понятно, что дни Анны Иоанновны сочтены, а младенец-наследник Иоанн Антонович (её внучатый племянник) – не жилец, с перспективой острого отравления сталью немедленно после смерти матери. На пороге дворца, сдавленно дыша, стояла Елизавета Петровна и поддерживающая её гвардия, в которой ненавидели "немцев". А во-вторых, и сам 51-летний Фридрих-Вильгельм уже дышал на ладан, и теперь многое зависело от его наследника...
Кронпринц – образованный, остроумный собеседник, талантливый флейтист, франкофил, увлекающийся Вольтером и масонскими идеями об усовершенствовании человечества через просвещённую деспотию – считал, что его отец глубоко заблуждается, и не боялся высказывать своё мнение вслух. Его фрондёрство стало настолько скандальным, что Фридрих-Вильгельм был вынужден посадить своего наследника в крепость – чтобы немного угомонился и не развращал умы молодых офицеров. Но даже в крепости сын не успокоился и продолжал заниматься чтением французских книг вместо присталого его статусу изучения устава караульной и гарнизонной службы.
Кронпринц слева, с флейтой. Какой позор...
И вот 31 мая 1740 года король-солдат отдал душу Богу, и теперь Пруссия оказалась в руках его наследника, коронованного под именем Фридриха Второго. Для большинства, впрочем, он известен под именем Фридриха Великого. И да, он считал, что его отец глубоко заблуждается: армия нужна не для парадов, а для войны. Чем Фридрих и занялся, едва взойдя на трон.
продолжение следует ЗДЕСЬ