Моё отношение к событиям столетней давности однозначное. И складывалось оно отнюдь не из репортажей о парадах на Красной площади и изучения многократно переписанной Истории ВКП(б)-КПСС. Хотя и её я всегда сдавал на «отлично», ведь от нас требовалось говорить лишь то, что написано в текущем учебнике, а не высказывать своё видение событий.

Основу моих взглядов заложили свидетели событий тех лет, многих из которых я застал живыми и успел пообщаться в юном возрасте.

Эти дедушки почему-то не смотрели новости по телевизору, а ежедневно слушали их на волнах «Голоса Америки», «Немецкой волны» и радио «Свобода» — что удавалось поймать в текущий момент на купленные перед пенсией переносные «Спидолы» или огромные ящики 50-х под названием «Мир».

Дедушку Прокофия Якименко я помню плохо и знаю о его деятельности в СДПУ лишь из рассказов близких и статьи в книге «Діячі Січеславської „Просвіти“ (1905-1921)».

Но если папин отец умер, когда я был совсем мал и поговорить на такие темы не успел, то мамин папа общался со мной до 3-го курса института. 100 лет назад он был двадцатилетним молодым музыкантом. Его родной брат воевал на стороне Центральной Рады и в 1919-м погиб от рук красных бандитов, а у самого деда Ильи остались о дореволюционных годах лишь сладкие воспоминания и серебряный портсигар. Он выиграл его на новом ипподроме в Екатеринославе в 1916 году. Он так и называл его «новым», потому что в своём детстве ездил с отцом на скачки на Скаковую улицу (при советах она была Свердлова), а этот «новый» открыли в начале 10-х где-то в тупике 4-го трамвая. Этот портсигар единственный предмет, который остался у меня от дедушки. Для меня это просто память, а для него он символизировал и ту беззаботную жизнь, и молодость, и удачу. Надо ли говорить как он ненавидел коммунистов, жалел что не доживёт до этого, но был уверен, что их обязательно скинут.

Очень «любил» советы и мой сосед, дядя Ваня. Его единственный сын погиб во Второй Мировой, в первом же после учебки бою на Курской дуге, и именно от дяди Вани я впервые услышал убеждение, что войну развязали Гитлер и Сталин, а не один Гитлер, и советы виноваты в этом ничуть не меньше чем фашисты. А сам дядя Ваня в гражданскую был снайпером в белой армии. С какой гордостью он рассказывал, что за это время подстрелил 17 краснозадых, как он их называл! И как сожалел, что был не в силах перебить их всех...

В свой первый приезд в Штаты, в 1989 году, я застал в живых деда моего двоюродного брата, который в гражданскую был белым офицером. Ему было хорошо за 90, он уже не ходил тогда, забыл английский, снова говорил только по-русски, и первый же вопрос который он задал мне при встрече звучал: «Ну, когда ж вы там коммунистов сбросите? Когда?!».

И этот вопрос был в моей жизни последним приветом из той эпохи.