Я уверена, что Бондарчук, взявшись продюсировать «Слово пацана кровью на асфальте» даже не понимал, что, двигая ценности под сегодняшние идеологические нужды «специальной военной операции», ледоколом протаранит оборонительные заграждения русского мира.
В ноябре 1988 года, когда я училась в выпускном классе тбилисской школы, к нам завалилась съемочная группа из Москвы программы «До 16-ти и страше», главным героем которой был Цой.
Идея была утилитарная: показать, как прекрасен СССР, обдуваемый ветром перемен перестройки.
Вот Тбилиси, вот Каунас, вот Цой с премьерой «Иглы».
Меня привели в сюжет, сняв с урока, чтобы я рассказала про самоокупаемость гостиницы «Толия» в школе.
Новая директриса построила несколько гостевых номеров, и к нам весь год приезжали школьники из разных республик СССР. После этого сюжета в школу на мое имя стали приходить горы писем.
В письмах не было ничего о дружбе народов и о том, как прекрасен СССР, обдуваемый ветром перемен перестройки.
Это были письма от ЗЕКов, желающих познакомиться с «молодым финансистом».
И было одно письмо из Казани. Этот молодой человек входил в одну из молодежных группировок и описывал очень живо все, что происходило тогда в Казани.
Мне показалось, что в «Слове пацана» все передано очень точно.
«Слово пацана кровью на асфальте» не приняли в Москве и Петербурге. В метрополиях и тут взыграли имперские дрожжи.
Чужие для них лица, чужие представления, чужие понятия.
«Понаехали» в столицу со своей периферийной провинциальной культурой.
Именно таким брезгливым было отношение к событиям в Казани у жителей Москвы и Петербурга.
Именно таким оно и осталось до сих пор.
Именно таким оно было к нам в Тбилиси, когда нас приехали мочить саперными лопатками и травить ядами на Руставели.
Именно таким было отношение к чеченцам, когда бомбили Грозный.
«Нам это все ваше провинциальное не интересно».
Бондарчук рассчитывал на определенный эффект, а получил снобское неприятие их высокородий, которые брезгуют «нерусским». Их высокородия изволят скучать и злиться.
Но Бондарчук и его мафиозный клан «Янковских» задели совсем другой нерв, сами того не желая.
Это понимание, что Казань — не Россия.
И что татарский язык прекрасен, и что татарские лица прекрасны.
Даже держа за скобками, что героя фильма — манкурты, производная русского мира, как написал Руслан Габбасов, и от них невозможно ждать шагов в сторону национально-освободительного движения.
Они все равно — другие, и это бесит жителей Москвы и Петербурга.
За каким лешим москвичу смотреть фильм о казанских «провинциалах»?
Какого лешего «московскому либералу» поворачивать свой лик в сторону размозженного черепа молоденькой грузинки на проспекте Руставели?
Этим проявлением имперского снобизма и опасен фильм «Слово пацана».
Не «идеей» циничного дельца Бондарчука, а реакцией на его идею «прогрессивной московской общественности».
Он, сам того не желая, заложил мину в выстраиваемую из последних сил Путиным концепцию «единого народа», продвигаемую им на «Всемирном Русском Соборе».
Может быть, с этого появления «не московских лиц» начнет рушится и в Москве концепция «русского мира»?
Как с появления образа Цоя началась рушится концепция единого Советского народа?
