В поисках «Святого Грааля» дипломатии. Краткая история.

Последние четыре столетия истории Европы — это попытки найти и выстроить действующую и эффективную систему международных отношений. И, как правило, особые тектонические сдвиги в этом процессе происходили после военных потрясений.

По окончании Тридцатилетней войны, в 1648 году — в Вестфалии, европейские государи приняли новый формат взаимоотношений, что был предложен в начале XVII века Францией кардинала Ришелье — основанный на понятиях суверенитета государств — наций и имевший своей целью взаимодействие и управляемое соперничество национальных интересов государств. 

В XVIII веке Великобритания, опасавшаяся растущего могущества Франции на континенте, разработала концепцию равновесия (баланса) сил. Что успешно применялась британцами на протяжении двух веков — путем создания таких союзов и блоков, которые уравновешивали сперва силы Франции, а затем (уже в союзе с Францией) и Германии — в период двух мировых войн.

По окончании эпохи Наполеоновских войн, на Венском конгрессе (1814 — 1815), был оформлен так называемый «Европейский концерт», предполагавший:

- понятие «великие державы» (на тот момент — Австрия, Великобритания, Российская империя, Пруссия, Франция);

- создание первой системы коллективной безопасности, базирующейся на балансе сил и согласии государств о совместном противостоянии любому притязанию на единоличное господство в Европе.

В отличие от Вестфальской системы, элементами нового миропорядка выступали уже не только отдельные государства, но коалиции государств.

Германия Бисмарка (18 января 1871 года в Версале было провозглашено создание Германской империи) демонтировала эту систему, а не сумевшие решить взаимные противоречия европейские государства, ввергли мир в пучину Первой мировой войны.

На Парижской мирной конференции (1919) вновь была предпринята попытка создания устойчивой системы дипломатии — уже глобальной, так как на мировую арену вышли США. Но разногласия между Европой (предполагавшей продолжение развития концепции равновесия сил) и Америкой (“проповедовавшей" новый подход — универсальные принципы этнического самоопределения, коллективные действия, открытую дипломатию и соблюдение международных договоров), привели к взаимному недопониманию, ошибкам и созданию "мин замедленного действия": унижение Германии, длительное исключение из системы международных отношений Советской России, создание унитарной Югославии (1918) — государственного образования, никогда не существовавшего в рамках единой территории, определение новых государственных границ в сфере влияния ликвидированной Османской Империи (1922) и в бывших колониях (например — на Ближнем Востоке) не исходя из интересов и истории коренных этносов, а на основании собственных геополитических притязаний.

Подобная, изначально "порочная", несущая в себе зачатки межгосударственных конфликтов система международных отношений была закономерно и полностью переформатирована Второй мировой войной. Следствием которой явились длительное двуполярное разделение мира и все тот же баланс сил между Западом и Восточным блоком (СССР и его государства — сателлиты). Холодная война, "железный занавес" в Европе, противостояние НАТО и Варшавского договора, крупные военно-политические кризисы (например — Карибский кризис, 1962), наличие множества "горячих точек" (Вьетнам, Ближний Восток, Афганистан), гонка вооружений, идеологическое противостояние истощали оба "полюса". Что в конечном итоге привело к развалу СССР и краху Восточного блока. Но и к значительному внутреннему кризису Европы, которая была поставлена в зависимость от единоличной, геополитической монополии США. Подобный синдром "младшего брата" привел к неспособности европейских государств предотвратить войну на Балканах и первое после Второй мировой войны серьезное "перекраивание" политической карты Европы. 

Через новую реальность к хаосу многополярности

Сегодняшний мир конца первой четверти XXI века — это мир переживающий геополитическую ломку и болезненный переход от почти тридцатилетия "однополюсного" состояния к многополярности.

Да, это новая реальность международных отношений, уже глобального характера, где:

Всю сложность и противоречивость современного мира можно проиллюстрировать, пожалуй, всего четырьмя высказываниями политиков различных стран. Что примечательно, эти слова прозвучали практически одномоментно — на фоне широкомасштабной войны России против Украины. 

Бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус заявляет, что кризис между Россией и Украиной "вернул былое величие НАТО", президент Франции Эммануэль Макрон считает, что этот конфликт стал для Альянса "ударом электрошока", официальный Китай обвиняет НАТО (издание Global Times) в "поджигательстве" войны в Украине, а Синдзо Абе (премьер-министр Японии, 2006 — 2007, 2012 — 2020), в противовес фундаментальному пацифизму, закрепленному в японской конституции, призвал … "серьезно и срочно задуматься о необходимости укрепления ядерного потенциала Японии".

Туманные контуры будущего мироустройства

Что же делать миру, который на протяжении всей истории пытался создавать международные форматы взаимного сосуществования, но они оказывались не эффективными (во всяком случае — на протяжении длительного времени), несли в себе семена будущих конфликтов или вовсе не работали? Что делать миру, в котором по оценке дипломата и эксперта в области международных отношений, Госсекретаря США (1973 — 1976) Генри Киссинджера (в статье "Новый мировой порядок", книга "Дипломатия") "...мало оснований полагать, будто старая модель поведения переменилась либо имеет тенденцию перемениться в ближайшем будущем…."?

Увы, новый мировой порядок, уже "глобальный концерт" будет напоминать собой европейскую систему государств XVIII — XIX веков. "Великие державы" (по меткому выражению Франклина Рузвельта — "мировые полицейские") — США, Китай, Россия, ЕС (возможно Япония, Индия) будут задавать тон в этом "концерте". Велика вероятность того, что и европейские государства (прежде всего — Франция, Великобритания, Германия) будут заявлять свое право на "субъектность первого уровня". Великое множество средних и мелких государств будут вариться в котле противоречий и жесткого соперничества за сырье и человеческие ресурсы.

Подобная система, по своей природе, не предполагает предотвращения кризисов и войн (агрессия России против Украины — это первая, но, увы, не последняя война постмонополярного мира). Причем, в будущие войны будут вступать уже не отдельные страны, а государства — лидеры, аффилированные с ними транснациональные корпорации и множественные страны — сателлиты, входящие в те или иные блоки.

Скорее всего идея мира без границ и барьеров уйдет в прошлое. Как и в Европе XVIII — XIX веков, в арсенал дипломатии вернется концепция силового противостояния, тайных интриг и сдерживания. Мировые экономические кризисы станут обыденным явлением, а на их фоне — войны за продовольствие, торговые пути (например, уже сегодня отчетливо заметно нарастающее соперничество крупных держав за Арктику и "Северный морской путь"), энергетические и прочие ресурсы. 

"Нам необходимо снова привыкать к тому, что мир будет иллюстрацией к гегелевскому тезису о единстве и борьбе противоположностей" (украинский политолог Константин Бондаренко, в статье "На пороге нового мира")

Несмотря на пока неясные очертания будущего миропорядка, Украина — в поисках своего места в будущей дипломатии, уже сегодня может извлечь и осмыслить кое-какие уроки.

Первый.

Наиболее устойчивым (во всяком случае, без глобальных конфликтов) мир был во времена "Европейского концерта" и в период с 1945 по 1991 годы. В первом случае стабильность достигалась общностью мировоззрений и моральных ценностей европейских монархов — глав "великих государств". Во втором, двум полюсам противостояния удавалось избегать угрозы взаимного уничтожения в ядерной войне через постоянное следование концепции, которая наиболее ярко проявилась в деятельности четвертого федерального канцлера ФРГ (1969 — 1974) Вилли Брандта — "сближение через диалог".

Причем, как в эпоху "концерта", так и в период холодной войны любое государство могло рассчитывать на определенную защищенность, только разделяя "ценности" сильных мира и стремясь к союзу в рамках определенной системы коллективной безопасности.

Украине нельзя отказываться от своей исторической принадлежности к Европе, нельзя отрицать европейскую мораль (отношение к демократии, свободе слова, праву, социальной справедливости). В то же время, не являясь пока "великой державой", мы должны стремиться к гарантиям защищенности — полноправному участию в любых европейских и мировых системах коллективной (военной или политической) безопасности. Например, как задача минимум — к членству в Европейском союзе. 

Второй.

Что мы никогда не сможем изменить, так это географию. Украина всегда будет страной, находящейся на своеобразном "стыке" Запада и Востока. В зоне пересечения интересов Европы и Азии. Быть постоянным барьером, как следствие — зоной постоянной экспансии, притязаний соседей или быть своеобразным "мостом доверия" между этими мирами, выбирать нам. Первый вариант неизбежно приведет к утрате всякой государственности, второй возможен только при наличии полной субъектности в международных отношениях.

Будущее Украины — это наличие или отсутствие субъектности (кстати, одним из основных критериев оценки ожидаемого мирного договора для Украины как раз и будет гарантия субъектности) 

Третий. 

Историк из университета в Стокгольме Леос Мюллер считает, что концепция нейтралитета неприемлема для Украины. Для гарантий безопасности нашему государству со стороны США, России или НАТО необходимо действующее международное право, действующие соглашения и работающие организации, но "сегодня Россия отказывается соблюдать международные правила". Кроме всего прочего, Россия требует "демилитаризации" Украины — "немыслимое требование для нейтральной страны".

Австрия, Швейцария, Швеция — это успешно "работающие" концепции нейтралитета. Но они, во-первых — встроены в Европейский союз (Швейцария, не являясь членом ЕС, входит в общий рынок через Европейскую экономическую зону и взаимодействует с ЕС посредством двусторонних договоров), во-вторых — каждая страна обладает правом на определенный военный потенциал для сдерживания возможной агрессии.

Вооруженный (в формате оборонной достаточности) нейтралитет — вполне приемлемый путь для Украины.

История нас уже научила: между мифологией красивых международных договоров (например — "Будапештский меморандум") и сильной армией, следует выбирать второе.

Четвертый.

Чем быстрее мы осознаем, что новый мир будет базироваться исключительно на балансе интересов государств, чем быстрее мы поймем, что успешными будут не запертые в идеологии пустых политических лозунгов или религиозного фундаментализма страны, а трезво оценивающие международные реалии, тем легче будет Украине встраиваться в новый мир.

"Международная политика никогда не бывает связана с демократией или правами человека. Главное — это интересы государств. Помните об этом, что бы вам ни рассказывали на уроках истории" — эти слова Эгона Бара (статс-секретарь в правительстве ФРГ при Вилле Брандте) должны стать нашим внешнеполитическим девизом. 

На пути к новому миропорядку будет еще много уроков. Порой жестоких и неприятных. Но осознав и приняв хотя бы те, что нам уже доступны, в ближайшей перспективе нескольких десятилетий украинцы смогут уверенно заявлять миру: "Доброго вечора! Ми з України!"