2 сентября 1666 года, поздним воскресным вечером, в пекарне Томаса Фарринера на улице Паддинг-Лейн начался пожар. Огонь начал стремительно распространяться к западу лондонского Сити. Следует отметить, что по тем временам основным средством борьбы с пожарами был снос рядом находящихся зданий с целью пресечь дальнейшее распространение огня.

В ночь на понедельник, когда прозвучал приказ снести дома вокруг места возгорания, ветер уже превратил пожар в огненный смерч. Все очаги объединились в один, и напор горячего воздуха и ветра превратил пожар в некое подобие высокого огненного механизма.

Более того, лорд-мэр Лондона сэр Томас Бладворт, по оценкам свидетелей, отказывался сносить дома, ссылаясь на отсутствие арендаторов, у которых необходимо просить разрешения для сноса их собственности. Не придав особого значения пожару, мэр посчитал нужным вернуться к себе домой.

Пожар начал быстро распространяться. И к тому времени, когда надлежало снести рядом находящиеся дома, огонь уже переметнулся на следующие. Таким образом, ситуация вышла из-под контроля.

В понедельник утром, 3 сентября, пожар начал распространяться на севере и юге Сити. Также пламя охватывало и западные здания. Наиболее подробно это событие описывает в своем дневнике современник и английский мемуарист Джон Ивлин: «Возгорание было столь всеобъемлющим, народ столь потрясен, что с самого начала — уж не знаю, впав ли в отчаяние или покорившись судьбе, — никто не шелохнулся, дабы загасить пламя, а потому вокруг только и слышались крики о помощи да сетования, — столь велико было оцепенение, ими овладевшее».

При этом часть жителей не собиралась покидать свои дома вплоть до того, пока огонь не коснется их собственного крова. «…хоть бы один человек попытался потушить пламя! — все только и делали, что спасали свой скарб или самих себя, предоставив огню полную свободу», – пишет Сэмюэл Пипс.

К вечеру пламя охватило уже всю центральную часть, вытягиваясь на север и запад. Треть моста была сожжена, и огонь не коснулся Саутворка на противоположном берегу. Таким образом, огонь продолжил бушевать лишь на северной стороне, распределяясь по Сити. Утром в среду пожар достиг кирпичной стены у Миддл-Темпл. Рабочие не прекращали сносить дома, стараясь расширить пространство между огнем и целыми домами. В то же время ветер ослаб и подул в южную сторону, ведя огонь обратно к реке. Наконец разрушенные дома постепенно уменьшали огонь. И хотя местами огонь еще где-то продолжался, сам же пожар закончился.

В целом пожар пришелся на лондонский Сити, расположенный внутри римской стены. Угрожал, но не дошел до пригородных трущоб и аристократического района Вестминстера и Уайтхолла — королевской резиденции Карла II. По различным оценкам, в результате пожара сгорели 13 200 домов, 87 приходских церквей, собор Святого Павла и большая часть домов, принадлежащих чиновникам.
По оценкам историков, своего крова лишились 70 тыс. жителей Сити — при том, что всего на тот момент в Сити жили около 80 тыс. человек.

Последствия пожара потребовали немедленных решений по восстановлению лондонского Сити. Предлагались различные проекты по переустройству центра, особенно многообещающим по своей архитектуре выглядел план Джона Ивлина. Однако в силу финансового положения было решено выстроить территорию Сити в том виде, в каком он находился до пожара. При этом дома отныне строились исключительно из камня.

Таким образом, именно благодаря стихийному бедствию Лондон стал приобретать свое нынешнее лицо. Были построены новые здания, проспекты и т.д.

Это одно из событий, которые подтверждают одну истину, что иногда лучше построить абсолютно новое, чем пытаться латать дыры. Это далеко не единственный случай, когда жесткие колеса судьбы, войны и катастрофы поднимали общество и государства на новую высоту. Черная смерть подарила нам Ренессанс, военные конфликты внедрили в общепит консервы и массовую унификацию одежды. Технологии, придуманные для военных, стали отличным подспорьем в мирное время. Примеров очень много.

Трагедии и несчастья трудны для отдельного человека, но они чаще всего являются катализатором общемирового прогресса.

Проблемы Донбасса лежат в лабиринтах выработок и разбросаны по отвалам и терриконам. Кризис в этой области промышленности произошел в начале 70-х годов XX века, когда рост угледобычи стал экстенсивным за счёт физического наращивания количества малопроизводительных шахт. Таким образом, угольная отрасль превратилась в планово-убыточную отрасль промышленности. В конце 70-х годов были исчерпаны почти все, возможные в условиях плановой экономики, резервы повышения эффективности работы угольной промышленности.

Если точнее, то с 1977 отрасль ушла в минус. И это была мировая тенденция. Именно тогда, Маргарет Тэтчер начала закрывать английские угольные предприятия, о чем взахлеб писала советская пресса. Этот, неразрубленный Гордиев узел, достался нам в наследство от развалившейся метрополии. Добавим к этому заводы и предприятия, построенные в лучшем случае в послевоенное время с устаревшими технологиями и оборудованием. Некоторые из них помнят самого Юза или Хьюза на современный манер правописания.

После обретения независимости ситуация еще больше законсервировалась. Криминалитет взял все в свои руки, плюс рост на сырьевых рынках значительно увеличил ренту местной олигархии. Плюс они получили официальную власть в стране. Естественно ни о каких сторонних инвесторах и новых производствах речь даже не шла. Они бы никогда не пустили чужих в свою вотчину.

А вот теперь Украина, чужими руками, расчищает Авгиевы конюшни, избавляясь от производственного балласта. Сложилась уникальная ситуация. Многие заводы уничтожены, либо вывезены в РФ. Большинство шахт не функционируют. Мафия и многие местные олигархи уехали и уже стали продавать свои активы. Они терпят огромные убытки и очень скоро уже не смогут себе позволить быть «королями» Донбасса.

Так же разбивается и социальный мирок местных жителей, которые живут в мифах и питаются сказками. При этом, они не были обделены вниманием социальных служб и пенсионного фонда. Они столкнутся с реальностью и реальным миром.

На востоке Украины останется выжженное поле. К сожалению, для жителей этих мест в буквальном плане. Но обнуление позволит сделать рестарт.

После возврата этих земель в правовое поле Украины, здесь можно спокойно создавать уникальный инвестиционный климат, открывать новые предприятия и оставить мартеновский мир России. Старый мир уже рухнул, и теперь от нас зависит сможем ли мы построить новый регион, куда будут стремиться люди и деньги.