В сердце этих женщин тоже есть граница, как на фронте. Они мне рассказывают о жизни ДО и жизни ПОСЛЕ, я пишу...
Про Элеонору Шептицкую есть несколько статей в интернете: «...жена погибшего бойца батальона „Правый Сектор“ Игоря Шептицкого...»
В фейсбуке у нее другое имя. Ей не нужно внимание, лишние вопросы. Похоже, девушка даже пытается скрыть свою красоту.
Элеонора выглядит, как 20-летняя модель, хотя у нее сын-тинейджер. А жизнь разбита на ДО и ПОСЛЕ.
После гибели мужа под Песками от минометного снаряда прошло уже больше двух лет. Но ее друзья, друзья мужа из Правого Сектора, люди из Спілки Ветеранів АТО волнуются за нее почти так же, как тогда.
Жора Турчак — человек, который может справиться с любой задачей. Но когда он рассказывал о вдовах и Элеоноре, я увидел в его глазах изумление, непонимание, и даже страх. Нам, мужчинам, не дано понять, насколько глубоко может быть горе сильно любившей женщины.
Два года назад девушка стояла на краю гибели, и последним канатом к жизни остался ее сын.
Казалось бы — время лечит! Но тут — сложный пациент...
Элеоноре ТАК плохо сейчас, потому что было ТАК хорошо раньше. У нее было 12 лет счастливой жизни с любящим мужем. Сейчас это счастье — её проблема, оно не отпускает и держит в плену воспоминаний. Иногда — даже физически держит! Нора чувствует на плече прикосновения мужа (врачи говорят — невралгия), ей кажется, что он всё еще рядом, готовит на кухне, пока она спит...
Мы разговаривали больше часа. Сначала — о Игоре:
— как он физически не мог усидеть дома, когда начался Майдан;
— как не признавался Норе, что уже не на базе ПС под Киевом, а на Донбассе — Саур-Могила, Иловайск, Пески под аэропортом;
— что на похоронах ее сын Богдан подошёл к гробу, не плакал, и сказал: «Я проживу жизнь за тебя».
Я спешу перевести разговор на Богдана — потому что если мы оба будем реветь на кухне, разговора уже не получится. Он очень поменялся. Не понимает, как можно веселиться с друзьями, если на Востоке каждый день гибнут люди, а в стране война. Снимает патриотические видео на ютуб, и в классе у него есть друзья-единомышленники. Меньше делится своими проблемами, а ей это сложно переносить, «ведь ради Богдана я живу, с ума схожу, если телефон не берет. Вот как идти на работу, если за него так волнуюсь!». Говорю, что моя жена такая же, и 13-летней дочке надо gps-браслет купить.
Возвращаемся к Игорю. Он был не просто старше ее на десяток лет — он был мудрее. И очень любил свою жену-красавицу, даже в чем-то баловал.
Нас, мужчин-скотыняк, еще в школе на уроках надо учить опыту Игоря:
— проговаривать конфликты, не давать замыкаться (для этого у них был специальный столик);
— помогать в мелочах по дому, готовить, давать высыпаться;
— самое главное — влюблять в себя жену заново, когда первая влюбленность проходит.
В истории их счастливой жизни Элеонора вставляет и описания проблем, кратковременных ссор. Видно, что у нее нет слепого идеализирования, «зацикливания» на всём хорошем. Ей действительно повезло с мужем, и тем больнее утрата.
Жутковато становится от фраз-предсказаний Игоря, еще задолго до Майдана:
— «Чувствую, меня в форме и похоронят» (это после рыбалки, куда они в камуфляже ходили);
— «Вот бы и для нас тут место нашлось» (про место на Берковцах рядом с матерью, где его и похоронили, но раньше там $70 тыс за этот участок хотели;
— рисует: «Это ваш дом с Богданом». — «А почему тебя нет?» — «Я вас фотографирую» — «А деньги откуда, на землю, на дом?» — «С неба упадут»
И ведь упали — Кличко выделил участок. «Богдана будет ждать, пускай зарабатывает и строит».
Спрашиваю — а как насчет новой работы, новых друзей? Оказывается, хорошая работа была, в салоне оптики — зрение проверять. Но и здесь война всё порушила: понаехавшим донецким рыгам, в отличии от обычных клиентов, обязательно «за политику потрындеть» (даже мне хочется этим типам двинуть — а как Норе?).
— А вообще — как с деньгами?
Оглядываюсь — обычная квартира, с аккуратной мебелью и ремонтом, бытовой техники хватает.
— Вдовам Правого сектора постоянной помощи нет. Подрабатываю, футляры делаю. Иногда бывает, денег не хватает — одалживаю. Ребята заходят (называет имена, фамилии женщин и мужчин — никого не знаю), помогают.
— А на новую работу?
— В поликлинику, за 3000? Я же медик, по образованию... Так на футлярах то же и получается.
Рассказываю, сколько одиноких нормальных ребят видел в армии. Трагедия всего народа — они возвращаются с войны уже измененными, и с обычными девушками им тяжело.
— С десяток парней знаю — они были бы счастливы, если бы такая девушка, как ты, обратила на них внимание!
— Кастинг сделать? — Смеется в ответ.
— Да не надо кастинг, сейчас люди уже всё в фейсбуке делают: знакомятся, влюбляются!
Опять мрачнеет:
— Группа есть, нас там уже 80 (вдов), общаемся... Но я их смешить стараюсь. Все мы такие — улыбку в зубы и вперед!
Может, сейчас это еще «смех сквозь слёзы». Элеонора Шептицкая — человек удивительно чуткий и ранимый, поэтому пока колеблется то к смеху, то к грусти. Но оптимизма чуть больше — уверен, что всё у неё и ее семьи будет хорошо!
Р.S. Через 9 месяцев после смерти Игоря в семье его брата родился ребенок. Вот 10 лет детей не было — а тут родился мальчик! И губы тянет таким же жестом, как Игорь...
