Настала осень. Если в природе все успокаивается, то у нас, в Украине, наоборот, начинается бурление. Отсюда можно сделать вывод, что мы, видимо, не являемся частью природы. Печальный вывод, хоть и логичный...
У других народов, обратите внимание, веселье обычно начинается весной. Например, у французов. Хотя временами их поводы для веселья удивительно напоминают наши.
Как менялись заголовки французских газет в марте 1815 года по мере того, как Наполеон, бежавший с острова Эльба и возжелавший реванша, продвигался к Парижу (знаменитые «100 дней»):
«Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан»
«Людоед идет в Трассу»
«Узурпатор вошел в Гренобль»
«Бонапарт занял Лион»
«Наполеон приближается к Фонтенбло»
«Его императорское величество вступает в верный ему Париж»
В сентябре 2017-го не мне одному вспомнился март 1815-го и эта веселая историческая зарисовка. Но когда я прочитал заголовок «Саакашвили заявил, что 19 сентября приедет в Киев», я понял, что оживают не только абстрактные анекдоты, но и исторические. Возвращение живых мертвецов, так сказать. Триллер «Мумия v. 2.0.17».
Да и тур по городам Украины накануне вступления в Киев, анонсированный Михаилом Николозовичем, как-то подозрительно напоминает приведенный выше список городов, посещенных Бонапартом перед вторичным занятием столицы.
Впрочем, насчет мумии я категорически неправ, уложить Саакашвили в саркофаг пока никому не удавалось. Вспомните хотя бы первые политические «похороны» Михо, или, точнее, надгробное слово, произнесенное над его «телом» местоблюстителем путинского кресла Дмитрием Медведевым. Тот еще в сентябре 2008 (опять годовщина!) назвал Саакашвили «политическим трупом». Поторопился как-то неДимон, больно подвижен оказался грузинский президент для кадавра!
Полтора месяца назад, когда Саакашвили вопреки закону, логике и просто человеческой порядочности был лишен украинского гражданства, то есть однозначно выглядел жертвой, я вспомнил анекдот про медведя, по ассоциации с именем грузинского экс-президента. Сейчас, когда и Петр Алексеевич, и Михаил Николозович показали себя не самыми, как бы это сказать помягче, думающими политиками, ассоциация (опять же не у меня одного) возникает только с чем-то парнокопытным и рогатым, к тому же упрямым и не слышащим ничего, кроме собственного блеяния.
Лучше всего про это написал несравненный Орлуша:
Видят люди разных стран:
Тут — баран, и тут — баран...
Но Орлушу стоит читать в подлиннике и полностью, а я пока вернусь к нашим баранам (ну что поделать, так и просятся на язык сочные фольклорные мемы).
Туристы, встретив в горах отару, интересуются у пастуха:
— Отец, а сколько шерсти можно настричь с твоих овец?
— С белых или с черных? — спрашивает пастух.
— Ну, с черных.
— С черных — килограмм 7-8.
— А с белых?
— И с белых — килограмм 7-8.
— Скажи, отец, а сколько же им нужно травы в день?
— Черным или белым? — уточняет пастух.
— Ну, черным.
— Черным — килограмм 7-8
— А белым?
— И белым — килограмм 7-8.
— И сколько мяса может дать один баран, отец?
— Черный или белый? — снова уточняет пастух.
— Ну, черный.
— Черный — килограмм 20-25.
— А белый?
— И белый — килограмм 20-25.
Туристы не выдерживают:
— Так что же, отец, ты нам голову морочишь? Почему все время спрашиваешь: «черные или белые», ведь результат один и тот же?
— Ну-у, так черные ж мои... — отвечает пастух.
Туристы, с пониманием:
— А-а-а, вот оно что… А белые?
— И белые мои.
Увы, все бараны наши. И черные, и белые, и серо-буро-малиновые. Хоть от бело-сине-красных открестились, и то те в закрытые ворота ломятся. Еще бы нам пастуха хорошего найти, но пока с этим проблемы.
И, в заключение, детский анекдот. Детские анекдоты нравятся мне все больше и больше — когда взрослую логику клинит, единственное, что нам остается, так это воспринимать ситуацию незамутненным сознанием ребенка. Часто помогает.
- Папа, если вампир укусит человека, что с ним будет?
— Ну, судя по всему, он превратится в вамира.
— А если укусит барашек?
Смех смехом, но порой я задумываюсь — а вдруг?!
