Трагедия, разворачивающаяся в Афганистане, имеет привкус дежавю. Все это мы уже видели: пробки из спешно отступающей бронетехники на мосту, соединяющем Афганистан с Узбекистаном, экстренная эвакуация посольств из Кабула, захват исламскими фанатиками все новых городов. 21-ый век – время ремейков не только в мировом кинематографе, но и в геополитике. И сейчас мы наблюдаем очередную вариацию на тему падения Южного Вьетнама или все того же Афганистана времен отступления советской армии.

Только в этот раз все еще хуже: просоветский режим Наджибуллы в Кабуле сумел продержаться добрых 3 года после вывода советских войск. Этнический узбек, генерал Дустум и таджикский моджахед Ахмад Шах Масуд смогли закрепиться на севере Афганистана, создав «Северный Альянс», который с переменным успехом отражал атаки талибов вплоть до американского вторжения в 2001 году. Сейчас же весь Север уже захвачен талибами: тот самый Дустум практически без боя сдал столицу региона – город Мазари-Шариф. Талибы находятся в нескольких десятках километров от Кабула, столицы Афганистана. Дата падения Кабула и полного захвата государства радикальными исламистами – лишь вопрос договоренностей талибов и США.

А где же почти 200-тысячные вооруженные силы Афганистана? Почему талибы берут крупные города без боя, а многотысячные гарнизоны сдаются в плен или переходят на сторону Талибана? Масштабы американских инвестиций в афганскую армию (одних «хаммеров» было поставлено более 8000 единиц!) давали надежду, что правительство в Кабуле сможет держаться годами, а при благоприятном сценарии – удержать значительную часть государства, заключив мирное соглашение. Оснащенные современной техникой и обученные по передовым американским программам, они оказались совершенно беспомощными перед отрядами повстанцев. Оказалось, что даже обученная наилучшим образом армия обречена на поражение, если ее солдаты не верят в то, за что они воюют. США строило афганскую армию по своим лекалам: контрактная основа, высокий уровень материального обеспечения, деидеологизация и профессионализм. Но в условиях доиндустриального общества и высокой коррупции, профессиональная армия превратилась в сборище наемных ландскнехтов. Они готовы получать зарплату за службу, возможно, даже готовы убивать, но точно не готовы умирать за слабую и абсолютно непонятную населению афганскую демократию.

Племенные и религиозные нарративы в Афганистане пока что намного сильнее государственных. Государство – это продукт последующих эпох, к которым Афганистан, находящийся в ментальном и экономическом Средневековье пока что не готов. Именно поэтому когда-то этнические узбеки и таджики, объединенные сильными родо-племенными связями, успешно сдерживали талибов. И по той же причине подчеркнуто деидеологизированная афганская армия разваливается на глазах.

Идее может противостоять только другая идея. Будь то идея создания политической нации либо идея империализма. Беда лишь в том, что экономическая база для таких идей не может состоять из нищей и оккупированной страны, основным экспортным товаром которой является героин. Возможно, сам Талибан, столкнувшись с необходимостью развития и огромным отставанием от остального мира, будет вынужден заняться развитием своего государства, возрастив своего могильщика, как это было когда-то с западным феодализмом. Однако пока же именно радикальный исламизм – настоящее и будущее этого несчастного региона. Так и не ставшего полноценным государством.