Крах американского Silicon Valley Bank (SVB).

Обанкротился крупнейший банк за 15 лет, со времен глобального экономического кризиса 2008 года.

Не Леман, но второй по величине банк-банкрот в истории США.

Банк занимал 16-е место по величине активов в стране и являлся ведущим кредитором в области технологических стартапов. 

Его банкротство модет стать предвестником краха технологического пузыря на фондовом рынке.

В 2022 году банк оценивали в $40 млрд.

Цепная реакция на рынке стартапов началась после закрытия аналогичной кредитной организации, финансирующей стартапы — Silvergate Ban.

В техсекторе может начаться эффект домино. 

На очереди, Signature Bank, Western Alliance и First Republic.

А теперь о самой механике кризиса.

Рост ставок ФРС может привести к схлопыванию нескольких глобальный пузырей и падению фондовых рынков, во всяком случае, в ряде сегментов. 

Падение мировых фондовых индексов станет предвестником более глобальных катаклизмов, которые рискуют сотрясти мировую экономику уже в ближайшее время. 

Еще до пандемического кризиса, стало понятно, что США в ближайшее время готовятся начать третью мировую войну. 

Нет, речь не идет о превращении новой «холодной» войны в «горячую». 

Американцам не придется «расчехлять» вооружение самого дорогого в истории человечества военного корабля – авианосца «Джеральд Форд». 

США будут воевать тем, чем будет принято это делать в 21 веке – долларом и процентными ставками. 

Противникам США не стоит недооценивать мощь этого оружия массового «перераспределения» мирового богатства. 

Решения, принимаемые в тиши совещательных кабинетов и оформленные в виде протокола заседания совета управляющих Федеральной резервной системы США, в своем глобальном влиянии на мир, могут как увеличить благосостояние в самых отдаленных уголках мира, так и привести к массовым социальным потрясениям в виде новых революций и последующей трансформации основных векторов развития мировой экономики. 

В результате этой войны, кто-то должен стать беднее, кто-то богаче, а кто-то, возможно, выскользнет сухим из воды. 

Тот факт, что глобальную финансовую войну развязывают США – свидетельствует о том, что выиграть и, соответственно, стать богаче, хотят именно они. 

Обеднеть же должен Китай и группа развивающихся стран, которые не успеют спрятаться во время этой «разборки в китайском квартале». 

«Отскочить», скорее всего, разрешат Европе, ну, может быть малость общипают перья. 

Хотя каннибализм в отношении европейской экономики также возможен. Пока она платит саму высокую цену в виде инфляции и дорогих энергоресурсов.

Долгое время, США исповедовали политику дешевого доллара. 

Выглядело это примерно так: привлекательность финансовых инструментов США постоянно сокращалась ввиду их низкой доходности (которая напрямую зависит от уровня процентных ставок ФРС), в результате чего, капитал из Америки постоянно «утекал» в развивающиеся страны, где местные рынки могли предложить значительно больше (на фоне сопутствующих рисков). 

Как следствие – инвестиционная привлекательность таких стран как Индия, Китай и других развивающихся стран постепенно росла, равно как и увеличивался их промышленный потенциал. 

Заводы открывались в Шанхае и закрывались, условно говоря, в Детройте. 

В качестве компенсации, развивающиеся страны, существенную часть своей свободной ликвидности вкладывали в казначейские облигации США. 

За счет выпуска последних, покрывался бюджетный дефицит самой большой экономики мира, который рос по мере закрытия производств в крупнейших американских промышленных центрах. 

Тем не менее, участие практически всего мира в процессе выполнения бюджета США, позволяло американцам продолжать вести привычный жизненный уклад: никто не чувствовал каких-либо изменений к худшему. 

Америка все меньше и меньше участвовала в генерировании конечного материального продукта, все больше и больше уходя в сферу услуг, инноваций и информационных технологий. 

Как показали расчеты, с 1980 года показатель государственного долга США и кредитной задолженности населения страны, увеличился с $3 трлн (80% от среднего, медианного, уровня доходов домохозяйства в размере $38 тыс) до $50 трлн (более 580% от среднего, медианного, уровня доходов домохозяйства или $350 тыс). 

Таким образом, сегодня каждая американская семья должна $350 тыс за себя и за того «парня». 

Подобный финансовый пир напоминал тризну римских патрициев, которые для продолжения возлияния опорожняли желудки и продолжали снова. 

Кризис 2008 года показал, что поглощать буквально уже некуда. Кстати, он стал неожиданностью лишь для массового потребителя. 

Бывший руководитель ФРС Алан Гринспен сказал тогда: предвидел, знал, молчал (боялся погубить мировой экономический рост). 

Новые руководители ФРС, Бернанке и Йеллен применили систему экстренного пожаротушения в виде программы количественного расширения QE, когда рынки были фактически залиты дополнительной ликвидностью. 

Любимая история Бернанке из времен Великой депрессии про бабушку и внука, который спросил, почему у бабули не было обуви в те времена. 

«Потому, что не было денег?», — был ее ответ. «А почему денег не было», — не унимался внучок. «Потому, что закрыли обувную фабрику, где я работала», — поставила жирную точку бабушка. 

Эта нехитрая история подтолкнула Бернанке к простому выводу: когда начинается кризис, нужно просто дать столько денег, сколько нужно экономике и все стабилизируется само собой. 

Во время его управления ФРС, в США зафиксировали минимальную процентную ставку, которая едва не опустилась на нулевой уровень.

Наиболее сложная задача выпала на период каденции Джанет Йеллен. Одно дело заливать пожар, другое дело – отстраивать сгоревшее здание. Именно ею было принято достаточно рискованное решение о начале сокращения программы количественного смягчения и изъятию лишней денежной массы. 

Вначале речь шла о суммах $40-50 млрд, которые планировалось ежемесячно отжимать как губку из финансовой системы (в конечном итоге остановились на $10 млрд в месяц). 

По мнению монетаристов США – это должно было предотвратить появление новых финансовых пузырей и заблокировать усиление инфляционных процессов. 

Проблема всей этой модели заключалась в том, что 81,5% выпущенной в оборот ликвидности возвращалось назад в федеральный резерв в виде дополнительных резервов банков (уровень резервов был увеличен после кризиса 2008 года до 10% от суммы привлеченных депозитов). 

В результате в ФРС накопилось до $2,4 трлн банковских ресурсов, которые представляют собой как бы отложенные требования финансового сектора. 

С помощью этого ресурса, федеральный резерв в последние годы финансирует до 40% дефицита американского государственного бюджета и стал крупнейшим держателем казначейских обязательств минфина: размер его портфеля государственных ценных бумаг составляет уже 25% ВВП. 

Таким образом, в банковскую систему попало лишь 18,5% выпущенной ликвидности, а в реальный сектор экономики и того меньше. 

Джанет Йеллен пыталась рассматривать моделирование будущего США в неразрывной связи с перспективами развития мировой экономики, резонно указывая, что «дорогой» доллар, возможно, и поможет США решить краткосрочные узкоэгоистические цели, но в конечном итоге приведет к новому глобальному кризису, где стандартный монетарный инструментарий будет бессилен (ведь начать новую программу количественного расширения уже не получится), а все шаткие результаты стабилизации после системного обрыва мировых финансов в 2008 году, будут навсегда утрачены. 

Учитывая, что доллар является мировой резервной валютой, данная позиция не лишена оснований: США должны быть ответственны за тех, кого «приручили».

Направление главного финансового удара США – это Китай, который покусился даже на святое – сборку iPhone (в Китае сейчас собирают большую часть продукции компании Apple). 

Пытаясь вернуть производства американских транснациональных компаний на родину, Трамп инициировал снижение корпоративного налога на прибыль с 35% до 20%. Но этого оказалось мало. 

Не высокие налоги  толкают американские ФПГ в Китай и другие развивающиеся страны (хотя фискальный фактор и оказывает определенное влияние), а уровень основных операционных издержек. 

Чтобы заставить компании вернуться в «родную гавань», необходимо увеличить уровень издержек в развивающихся странах (кардинально снизить их в США не удастся). 

Это может сделать дорогой доллар, который существенно увеличит инвестиционную привлекательность американских финансовых инструментов и обесценит аналогичные показатели развивающихся стран (а ведь инвесторы только вошли во вкус, скупая облигации emerging markets). 

Отток капитала с развивающихся рынков, неминуемо приведет к девальвации местных валют, а также к укреплению доллара по отношению к основным мировым валютам. 

Крушение национальных валют развивающихся стран – это инфляция, рост дефицита их государственных бюджетов, невозможность привлекать внешнее долговое финансирование, социальная дестабилизация и, в конечном итоге, снижение инвестиционной привлекательности. 

По задумке – это должно привести к бегству блудных инвесторов на родину, где их уже ждут сниженные налоги на прибыль, «чай и наше радушие». 

Если дешевый доллар сделал из Китая соперника США, то почему дорогой бакс не сможет отправить Поднебесную обратно в династию инь?

Таким образом, проблема роста инфляции и заработной платы в США (увеличивает себестоимость конечной продукции и сокращает рентабельность американских компаний) будет решаться целым комплексом монетарных мер: повышением базовой процентной ставки ФРС, а также изъятием с рынка излишней ликвидности. 

И все это на фоне угрозы роста дефицита бюджета. 

Таким компенсатором может стать лишь уже выпущенная ликвидность, которую по силам изъять со смежных рынков, в первую очередь развивающихся. 

Покрывать дефицит бюджета с помощью постоянного увеличения верхней планки государственного долга уже проблематично: эмиссионный канал грозит вывести показатели инфляции на критически опасный уровень. 

Значит нужно искать не эмиссионные источники, то есть возвращать долларовую ликвидность «в места постоянной прописки».

Мир, как бы разделился на два лагеря «алой и белой розы» сторонников и противников роста базовых ставок ФРС. 

Первые, на замечания относительно его критического роста, говорят, что, мол, все относительно и «время на небе и на земле летит неодинаково: там — мгновения, тут — века». 

Вторые, резонно замечают, что вся мировая экономика зациклена на доллар, а система сбережений и резервов – на казначейские облигации США и поэтому появление финансового «пузыря» размером с земной шар грозит большим бадабумом: не спасутся даже острова Фиджи и Кирибати.

В вечном финансовом двигателе, как ни странно, присутствует и финансовое трение, вследствие чего Perpetuum Mobile здесь также невозможен, как и в механике. 

«Слом» американской долговой модели наметился в 2012 году, когда государственный долг впервые превысил годовой ВВП страны. 

В качестве ускорителя тут выступил глобальный финансовый кризис 2008-года, когда финансовый пожар был потушен за счет политики количественного смягчения.

Многие исследователи обратили внимание, что объем эмиссии доллара и долговых ценных бумаг США уже давно перешел в гиперактивную фазу, которую некоторые футурологи именуют финансовой сингулярностью. 

Сам термин переводится с латинского как «единственный», «особый». 

Финансовая сингулярность, созданная в США, уже не интерпретируется в условиях реального мира, ведь возникшая модель не соответствует тому слепку реального сектора экономики, который есть на данный момент. 

Ее воздействие на остальной мир может быть весьма разрушительным, ведь она нарушает фундаментальную симметрию базовых параметров мировой экономики и полностью искажает механизм международного эквивалентного обмена. 

Кстати, именно искажение механизма международного эквивалентного обмена в пользу США и является предпосылкой конфликта Америки с Китаем.

А вовсе не права уйгуров или тибетцев, на которые мир закрывал глаза многие десятилетия.

По сути, мы стали свидетелями появления в мировой финансовой системе большой черной дыры, где в роли коллайдера выступает американский печатный станок. 

Вспомним физическое описание черной дыры: на каком-то этапе «наблюдатель» еще может вырваться из под ее воздействия, но наступает момент, когда за определенным горизонтом событий, сделать это уже невозможно. 

Говоря физическими терминами, мы получили финансовое пространство с неограниченной кривизной. 

Если крупнейшая страна мира нарушает принцип эквивалентности экономического обмена и снимает бюджетные ограничения, она становится экономическим антагонистом для остального мира и источником постоянных перманетных кризисов. 

Более того, сжатие времени, отведенного для исправления сформированной негативной модели, будет только нарастать, а значит – увеличиваться и частотность кризисов. 

Почти по Апокалипсису: «время уже не будет».

Для Украины все это чревато появлением своеобразных сырьевых ножниц. 

В начале нулевых, рост цен на нефть сопровождался таким же стремительным увеличением цен на металл. 

А ведь у нас тогда был еще и дешевый российский газ: этим и объясняется экономическое чудо времен Кучмы. 

В ближайшие годы, мы будем, скорее всего, наблюдать парадоксальную модель сырьевых ножниц: рост цен на энергоносители на фоне анемичного увеличения мировых цен на аграрное сырье и застоя цен на металл (с риском сползания в отрицательную зону). 

А это уже чревато увеличением себестоимости нашей продукции и потерей ценового конкурентного преимущества на внешних рынках. 

Сила сырьевого проклятия в таком случае удвоится: мы будем страдать не только от дешевого сырьевого экспорта, но и от дорогого сырьевого импорта (в первую очередь, энергетического).

Добавим сюда и возможный отток капитала, когда невозможным станет ни привлечение инвестиций, ни долгового капитала. 

И это в условиях, когда значительную часть внешнего долга нам придется отдавать после 2024 года.

Внутреннее проявление кризиса, будет сконцентрировано на таких показателях как инфляция и девальвация гривны. 

В этих условиях, НБУ не останется ничего другого как удерживать учетную ставку на уровне 25%.

Единственное, что может хоть как-то обезопасить простых украинцев – это  уход в валютный кэш.  Ну, к этому, нам не привыкать.